За бесплатный кислород!
Ты знаешь ведьвсе воруют!Гуня шепнул мне, только они прошли.
Не может быть.
Но здесь будет не так!!вдруг рявкнул он. Я даже отшатнулся. Ну нет так нет.
Вот!Я выставил Пеку вперед, последнюю нашу моральную опору, как мне казалось на тот момент.
Гуня почему-то не обрадовался.
Ну, пусть побудет,вяло произнес он.
Мол, позволим ему хотя бы в щелочку глянуть на сияющее царство справедливости и добра!
Отечеству послужить не хочешь?Это он для Пеки повторил, но уже как-то вяло. Пека в ответ лишь зубами заскрипел. Чувствуетсяразные у них представления о добре!
Вывеска где... Института профтехзаболеваний?выдал Пека свой злобный характер. В такой момент!
Все! Я помчался!тактично «не расслышав» Пекиной бестактности, Гуня ускакал. Таким образом, вопрос Пеки как бы в меня попал. Но что я мог ему ответить? Что профтехзаболевания у этих уже не те? Или что лечатся они в другом месте?
Ну пошли посмотрим!грозно Пека произнес.
Конец съезду?
К-куда?!Санчо вдруг именно Пеку ухватил. Чутье охранника!
Со мной,пояснил я.
А ты кто?
Даэто уже не кино. Быстро тут духовные ценности меняются!
Санчо, что там?крикнули сверху (голос удивительно на Гунин похож).
Да прутся тут разные.
Рубай их!
Ну рубай!раздвинул Пека рубашку. Явилась татуировка на его грудиколесо с крылышками.
Наш человек!радостно вскричал Санчо.Ладно. Мирно иди себе.
Мы сошли на пляж, улеглись на гальку... Солнце припекает уже! Какой длинный день. Отдохнем? Как же!
Ты хочешь, чтобы мы наказали тебя?
Подняли головы. Два джигита, рыжий и черный, стояли у пляжа. Пожилой однорукий мужик таскал единственной своей рукой, закинув на спину, топчаныи два с грохотом уронил.
Э, э!Пека подскочил к горцам.Может, самим потаскать?
Не учи нас! Это наш пляж!
А может, маленько поучить?Пека вытащил из штанов ремень с бляхой, на руку намотал.
Что ж... давай поучимся,рыжий выдвинул из ножен кинжал.
Все, сейчас кровь прольется! У джигитов, раз уж вынул оружие, стыдно необагренным его опускать.
Прекратите! Мы делегаты!я завопил. Стыдно, но зато громко.
И вот уже верный Санчо летит, свистя шашкой.
Я с вами, мужики! Любо! Давай!Крутил шашку, «разгоняя» ее, как положено в кавалерийском бою. У нас с Пекой даже слезы потекли... Впрочем, они давно уже льются, давнокакой-то едкий дым. Видимо, будущих сражений? Кинжалы, однако, спрятали джигиты... в виде исключения обычай нарушили.
Вот так вот! Своих не бросаем!разгоряченный Санчо шашку в ножны заткнул. Глянул на Пекин ременькак-то они узнают друг друга по бляхам.Кореш! В сто пятой?
В сто четвертой специальной.
А я в сто пятой. Сам откуда?
С Пьяной Горы.
Так ты казак?
Да, он заполярный казак. Они жарко обнялись. Вот и товарищи! Только я одинок.
Ладно, давай потаскаем, поможем мужику,предложил Пека.
Ты, Антон, опять здесь!осуждающе сказал Санчо однорукому, который, достав из лохмотьев бутылку, жадно пил, потом сел, уронив голову.
Ладно, какой вопрос!миролюбиво произнес Пека и, с грохотом выдернув из загородки сразу три лежака, взвалил на спину. Санчо, неодобрительно покачав головой, однако присоединился. И мне пришлось.
И здесь Гуня явился, верный друг. Но, ясное дело,не грузить же.
Джемал! Джамшуд!рявкнул Гуня.Опять вы волыните, не носите топчаны.
Мы ему заплатили! Хорошо заплатили!Джемал указал на уснувшего Антона.А он работать не хочет.
Ладно, зайди ко мне!в этот раз Гуня мне уже рявкнул. Набирает обороты! Что-то наперекосяк? Шел я, во всяком случае, не спеша... Не нанял!
Санчо чуть сзади, в обнимку с Пекой шел, вспоминая сладкие ужасы боев. И тут, у самых дверей, Санчо вдруг вспомнил про свои обязанности.
Стой!спецзахватом Пеку ухватил.Куда?
Мы делегаты,уже неуверенно произнес я.
Брось! Какие вы делегаты? Я уж навидался их! Те другой крови. Ладно, ты иди,разрешил вдруг мне.А ты стой! Куда-а?
Казачьим подкатом Пеку перебросил в «бересклетъ въедливый» и сам кинулся туда. Бересклет, кстати, бурно пружинил: не поймешь, на чьей стороне. «Нет добросовестнее этого Санчо!»
В это время в глубь помещения прошли стройными колоннами донцы, кубанцы, гребенские, уральские. Можно им! Славяне с гуслями в шелковых рубахах, хасиды в цилиндрах и с пейсами, завитыми как пружины, препятствий не встретили. Адмиралы в полной парадной форме. Вызывающе одетые люди неопределенного пола... Нудисты прошлиабсолютно голые, но надменные. Весь маскарад. Можно абсолютно всем! Но не Пеке. Чутье охранника Санчо не подвело.
Ты ж нормальный мужик! Я же вижу. На хер тебе туда? Какие вы делегаты? Нормальные парни! Вечером поддадим!Санчо, пластая Пеку, чуть не рыдал!
Да, Пекин «диагноз» бесспорен. Не замаскируешь! «Несмываемое пятно труда». Такие не ходят тут. Одно его появление исказит радостную картину. И с топчанами мы прокололись. Делегаты лежаки не будут таскать. Как правильно Санчо сказал: «Не той крови». И точно Пеку засек. Завидую Пеке.
И то!Пека, все же аккуратно уложив Санчо в «бересклетъ въедливый», вылез.Ладно, пошли. Ты, Санчо, не журись. Боевой опыт придет.
Пека, ты!вдруг Гуня явился. И словно впервые старого друга увидал, горячо впился смачным поцелуем в него.Друг ты или кто? У меня к тебе огромная просьба... Мама приехала.
Она не только мама, я бы сказал...
Умоляет, просит черешни! Она ж из Крыма сама. Только ты!
«Вот пусть и сходит сама»,такого я ждал от Пеки... но от него всегда надо большего ждать.
Смогем!ощерился Пека. После затишья у него бурю жди!
Денег дать?
Обойдемся.
Ты-то как раз мне нужен!Гуня меня ухватил.
Я не только тебе нужен!Вырвал руку, Пеку догнал.Да, это не наш электорат!сказал ему в утешенье.
Наш электорат под землей!произнес он грозно.
Как это понимать?
На рынок, однако, вышли. Мужественно миновали россыпи снетков. Подошли к черешне.
Ну что, берем?спросил я.
Не хочу тут брать. Одни абреки торгуют. Ростят-то не они!
Не совсем это так... но с ним сейчас лучше не спорить.
Диета мне приписана!вздохнул он, оглядывая ряды.Стол номер два! А я ем... все, что не приколочено! Пошли!
Тут где-то Казачий рынок есть,я вспомнил спасительное. Хотя казаки с ним тоже обошлись неласково... но все ж...Вон стрелка-указатель. Давай.
Долго патриотично шли с ним на Казачий рынок, согласно указателям, через долы и овраги, грязные слезы утирая. Дым уже вполне явственный! Потому и тело, наверное, чешется. А я думал: из-за пиявок.
В горах лес горит,хмуро пояснил Пека.Возле винсовхоза бывшего. Виноградники жгутну и лес загорелся.
Да, умно...
Ну что? Хорошо тебе?оскалился он.
Хорошо, но душно.
За Митьку переживаю я,Пека говорил.Больно горяч, наивен... Тонкая кожа! У меня-то кожа дубленая.
Поздно уже... кожу ему дубить, опоздал,вырвалось у меня.
Они еще, небось, из-за дыма в аэропорту сидят,простонал Пека.Да что изменишь-то?
На плоском холме нас встретило кладбище. Куда ж нам без него! Двое оборванцев, уйдя уже по пояс, рыли могилу. Третийнебритый, мордастый, видимо бригадир,стоял, опираясь на лопату, и злобно высматривал кого-то. И Пеку сразу признал.
Где же ты шляешься, собака?!заорал. Сунул Пеке лопату... и тот покорно почти начал рыть. Пришлось вырвать силой лопату.
Другой это,бригадиру пояснил.
Надо же, а как вылитый.
Этот везде свой... кроме палаты депутатов.
«МОРЯК ЗАПОЛЯРЬЯ» возник. Шли через его территорию.
Прям сплошное Заполярье тут,Пеке сказал.Как бы не замерзнуть.
В Заполярье не замерзнешь!рявкнул он. Спорный тезис. Но для них это, видимо, постулат. Шли мимо столовой.
Стоять!красномордый капитан в парадной форме нарисовался в окне.Право руля!
Вошли в гулкое помещение. Слепят мундиры, нашивки и ордена. Желтеет коньяк.
Товсь!
Приготовились.
За День славного Военно-морского флота... Залп!
Спасибо, спасибо,я пытался уйти. У нас вроде другие задачи...
Товсь!
Спасибо... но мы вроде не моряки...
Сухая мандежь!резко он возразил (для расшифровки надо бы глянуть в военно-морской словарь).Кто не моряк? Пека не моряк? Да он все наши лодки кормит, без него бы от стенки не отошла ни одна! В отсеках у нас свой человек! За кормильца нашего... Залп!
Тут уж нельзя было отказать. Тем более что и я вспомнил вдруг, что по первому диплому своемуинженер-акустик подводных лодок. Гордость пришла.
Кормит нас,хохотал красномордый.Плохо однодля лодок «еда» лучит сильно, так что у нашего Пеки теперь прибор только на полвосемнадцатого всегда!
Как почти моряк я, к сожалению, знал, что «полвосемнадцатого» означает «всегда вниз».
Залп!
Вышли, качаясь. Это можно лишь с нимза пять минут так напиться. Причем внезапно.
Насчет полвосемнадцатого мы еще будем смотреть!грозно Пека сказал.
И случай тут же оперативно представилсяно ужасающий, как всегда! Вошли на Казачий рынок... но и там за прилавками только абреки! А где же казаки? Все на съезд подались?
Лишь какие-то алкаши под окрики хозяев таскали мешки с урюком от машины к прилавку. И наш Антон однорукий уже тут!
Этот мешок сюда неси! Живээ давай!покрикивал на них седой джигит.А ты вали!крикнул на Пеку, подсобившего Антону.На вас не напасешься! Все, что гнилое останется, дам!
Это Герою Соцтруда!
Нас, впрочем, интересовала черешня. Или что? Не совсем ясно, по какому принципу Пека к статной красавице подошел, торговавшей, как ни странно, снеткомпродуктом, уже изрядно себя скомпрометировавшим, этой сушеной «золотой рыбкой», поманившей и нас.
Вот это лицо я буду мучить,определенно Пека сказал.
Мне кажется, это не черешня.Я осторожно указал на прилавок. Но он, говоря по-казачьи, закусил удила. Чернобровая казачка. Подоила мне коня. Песня!
Казачка?подошел он.
Да!задорно тряхнула косой.
А где муж?
Объелся груш!
Ноздри Пеки хищно раздулись... быть беде. Не успела жена его приземлиться в Лондоне... а точнее, не успела даже оторваться от земли... Меж тем кольцо абреков сужалось. Явно повышенный интерес.
Отойды!крикнул седой.Она с нами работает!
А отдыхает со мной!Пека повел на них мутным взглядом. Окосел без вина... если не считать, впрочем, пяти стаканов коньяка.Что это у тебя снеток такой мелкий?снова со всей страстью обратился к ней.
А у тебя крупный?Ее глаза тоже как-то заволоклись. Опьянели оба!
Это для фильма нам нужно,кинувшись к седому, забормотал я.Кино будет. Понимаете?
Почему-то я слепо надеялся на авторитет важнейшего из искусств. Но в мысли торговцев урюком идеология как-то слабо проникла.
Плохое это кино, плохо кончится!сказал мудрый житель гор. И как в воду глядел.
И ты, что ли, казак?кокетничала красавица.
А ты будто не видишь!
А конь у тебя лихой?
Так сядь на него!
На рожон лезет! И она на него ж! Я испуганно озирался. Торговцы урюком стягивались, но Пека словно того и ждал.
Поговорить желаете?резко обернулся.
Хатым!
Повели Пекуну и меня, естественно, по склизким ступенькам в мясной подвал, к своим соплеменникам. Ужас! Расчлененные туши, отрубленные головы. Вырезанные языки и глаза. На крюках висели всяческие кишки и трахеи. Толстяк в окровавленном фартуке на голой груди меланхолично рубил на широкой колоде кости и сухожилия. Аллегория сильная!
Вино пей,поставили, плеснув, перед Пекой мятую кружку.И уходи!
Зоя! А давай стоя?дерзко Пека отвечал. Усы абреков задергались. Я кинулся к немумол, опомнись, зачем? И так еле жив... от тебя даже пиявки дохнут! Но то был уже другой человек. Если б пиявки попили крови его сейчаспревратились бы в удавов.
Распрямился гигант! И тут на него кинулись враги, повалили головой на колоду. Палач в окровавленном фартуке занес тесак... Все? Я протянул вперед руку. Руби! Палач, вдруг выйдя из сонного состояния, глянул на старейшинучего? Но как раз за этот миг Пека и набрал силу, рванулвраги все посыпались с него, как осенние листья!
Молодец, урус! Урус джигит!старейшина произнес.Выпейте вина.
Пека распрямился. Обвел взглядом всех... Лишь радостные улыбки! Дыша еще тяжело, мы выпили. Хорошо, когда горло есть.
Вопросов больше нет?осведомился Пека.
Нет, дорогой.
Я оглядел напоследок подвал. Надеюсь, он так и останется аллегорией? Но, зная Пеку, не стал этого утверждать.
Он неторопливо к казачке подошел, вертя, правда, шеей, словно тесен воротничок.
Ну, ты готова?
Я всегда готова!
Ссыпала снетка в рюкзачок, на плечико накинула. Все же снеток не отчепился от нас, чувствуюбудет фигурировать в деле!
Где искать-то вас... если что?
Все оргмоменты на мне!
Зачем?величественно он произнес. Но она ответила проще:
Та на сейсмостанции мы.
Где?
Та я ж работаю там.
Обмер я. Пека и сейсмостанция... Вернулись бы лучше в «Горняк», пиявок бы друг другу поставили... но их вдаль неудержимо влекло.
Та я ж сегодня не в смену,угадав, видимо, мои мысли, зарделась она. Не в смену! Но Пека-то всегда в смене! От него всегда надо рекордов ждать.
Проходя мимо ларька «1000 мелочей», он вдруг приобрел два карманных приемничка: один мне протянул.
Если что будетуслышишь.
Такой, значит, масштаб! Второй приемничек взял себе. Самому тоже интересно.
Не пропадай!сцепку снетков из ее торбы протянул мне. Ушли по солнечному лучу.
В арьергарде я. Прикрываю наступление. Первый час внимательно слушал радио, сидя на скамье. Смеркалось. В сон клонило. Пока, кроме переворота в Санта-Домингес, не было ничего. Ночь. Мирный стрекот цикад. Дремал.