А что же народ?
Безмолвствует. Мое дело теперь вот!встряхнул пиявками.
Я же предупреждал,все ж я не удержался....Не связывайся с ними!
...А куда ж было деться ему? Предупреждатьдело простое.
Ну да, только теперь мне и слушать тебя! До поры до времени всех устраивало...
Эх, если бы не тщеславиебросил бы тебя!сказал я. Тяжело отдышался. Да, годы не зря прошли. Жизнь прошла, но не мимо. Во всяком случае, не мимо него... Нарисуем? Что рисовать?
Спокойно,заговорил я.Мы с тобой тут такого навернем! Коррупцию наладим! Наверняка тебе... лектор нужен.
На хера?
Тебе-то, конечно, на хера,демагогию я начал.Но тебя на большую должность назначили,польстил.Теперь тебе без лектора никак нельзя!
Пека озадаченно засопел: мол, кто его знает? Лектор по коррупции?
Если ты не будешь вести общественно-воспитательную работу среди отдыхающих, а особенно среди персонала, у тебя очень даже крупные неприятности могут быть.
Пека оробел. Что значитне поднимайся высоко, будет откуда падать!
Ты, что ли, лектором хочешь быть?проворчал, но мне кажется, обрадовался.
Ну! А ты думал, я брошу друга?
На галечную площадку, где мы стояли, выкатил микроавтобус «рафик». По белой лесенке в зарослях, с белыми плитами-ступеньками, сбежала Инна!.. Сердце захолонуло. Непринужденно чмокнула меня, словно и не расставались. Молодой грузин нес за ней чемоданы.
Хорошо выглядишь!оценила меня. А с какого рожна мне выглядеть плохо?
Митька! Ты скоро?крикнула вверх.
Я обмер. Десять лет не видел его... никогда, если быть точнее.
Иду!послышался ломкий голос.
Его голос! И застучали шаги. В деревянных сабо, что ли, спускается?.. Явился!
О господи! У меня с дочкой проблемы... а тут такой принц! Мой? Я, теряя контроль, прямо глянул на Инну. Она ответила отчаянным взглядома где ты был десять лет? Ну был... Сочинял. И сюжет мой поздно менять на другой. Свой бы выдюжить!
Ты прямо опаздываешь, как большой начальник,влюбленно глядя на сына, проговорила она.
Митя вдруг мучительно покраснел.
Я никогда,запальчиво произнес он,не буду большим начальником, но никогда не буду и маленьким подчиненным!
Молодец! Такие мысли в десять лет! Весь в...! Умолкни.
Это дядя Валера, я тебе как-то говорила про него,сообщила ему Инна вскользь: мол, уезжаем отсюда, никаких здешних дядь можешь не запоминать. И Пека, тоже как некий дядя, стоял рядом с пиявками в банке.
Иди завяжи шнурок,только и сказала Инна, глянув на него.
Поставив банкулуч солнца играл в ней, Пека отошел покорно к ступенькам... хотя мог бы завязать здесь.
Все, хватит!сказала она, глянув на Пеку, но адресуясь ко мне.Два раза уже давили его!
В переносном, надеюсь, смысле?
У нас в стране только хорошее бывает в переносном. А плохоетолько в буквальном. Два раза засыпали буквально!
За что?
У нас в стране... одного только тебя не за что. Остальных всехесть за что. Некоторых даже многократно! А если ты такой святой...глаза ее вдруг заиграли.Давай тогда с нами. Работу найдем.
Митя наконец-то увидел меня и смотрел изумленно, словно его осенило.
«Ну?Меня прошиб пот.Тебе предлагают руку! И сына! Так что же ты?»
А Пека как?пробормотал я.
Подошел Пека с идеально завязанным шнурком.
Ну вот, завязал,произнес он как-то даже робко. Да, жизнь пообломала его. Как и каждого... но заметней на нем.
Все!она его чмокнула.Пиши! Приказ придет скоро. Гумилов не подведет. Обязан как-никак нам. Как только тебя назначатбухгалтера гони! И вот этоготоже!шутливо, а скорее серьезно, ткнула в меня.
Подарить Мите книгу свою «Похождения двух горемык»? Но теперь-то зачем?
До свидания, папа,скованно Митя произнес. Мне лишь кивнул... А чего бы ты хотел «за такие деньги»?! Стрельнув галькой, «рафик» уехал.
Ну что,банку приподняв, Пека глянул на подруг-пиявок....Пошли подыхать?
Ко мне он со столь заманчивым предложением не обратился. Но куда он, туда и я. Красавицы-смертницы грациозно изгибались в банке, временами увеличиваясь, как под лупой, до размеров змеи.
А ты не хочешь поставить?Пека вдруг предложил.
Угощаешь?
Во, коррупция началась!
Хочу, чтобы твоей крови попили,поделился он.Может, тоже помрут. Может, они сами отравленные, в реке этой?с надеждой глянул на мутную гладь.
Да, сразу высокую должность я ухватил: испытатель пиявок!
В низеньком флигельке за буйными зарослями крапивы поставили банку с пиявками на зарешеченное окошко. Банка увеличивала, как линза, и красавицы наши развевались там, как черные флаги.
Из клетушки с тряпьем вылез заспанный «фершал», хитрыми глазками-васильками смотрел на нас.
Вот ему поставь!Пека, как римский император, указал на меня.
Так посторонним только с вашего приказу пиявки делать?
Видимо, это была одна из главных статей его дохода.
А ты еще не понял, кто перед тобой?Пека гаркнул.
От пиявок спина вздрагиваетхолодные, брр!потом они начинают жечь. Когда встаешь, слегка качает от слабостивспомнил: как при малокровии в детстве. Я много бы дал, чтобы и мои пиявки сдохли тоже, но мои снова резвились в банке, а Пекиныбезжизненно отвалились от него. Да, от такого соавтора не уйдешь! Лишь с ним вместе в могилу! «Фершал» уложил мертвых «красавиц» в картонную коробку, похожую на гробик, и, задумчиво почесывая нос, поглядывал на нас. Мол, когда уйдете-то? Мы молча встали с липких кушеток.
Все, позняк метаться!Пека с окна схватил банку с оставшимися пиявками, размахнулся... но творить безобразия в рабочем помещении директору ни к чему.Идем.
Куда?
Куданеважно, важно успокоить его!
В болото их!
Но они-то виноваты чем?
Спокойно, спокойно!.. У меня нервов нет. Проблемы лишь у другихдолжен их устаканивать.
Может, кому другому пригодятся?предположил я. Аргумент подействовал. Пека поставил банку. Часть гуманизма все-таки проявил. И «фершал» оживился.
Там,сказал, синея глазками,ждет один...
Разберусь!отчеканил Пека.
В сыром садике на скамейке развалился мужик. К блаженству готовился: щурился, сладко почесывался весь. Рубашка на пузе распущена. Ботинки на голую ногу, без шнурков... Даже завидно. Вольготно живут! Увидел наси глазки сразу сделались стальные.
Вы хто?
Курортную книжку!Пека неподкупную руку протянул.
Так мы с Трофимычем...
Забудь про него!Это я рявкнул. Тоже «заступил».
Что там у тебя?Пека строго указал на мешочек возле ботинка. Мешочек был поднят.
Сушеный снеток.
Сыпь. У тебя есть во что?Пека ко мне обернулся.
А то!
Я тоже понимаю свой пост! Как чувствовал: уходя с виллы, пакетик захватил. Урвал я его на одной литературной премии... То есть премия другому досталась, а я зато пакетик урвал!
Шурши, шурши!нагло говорил Пека, когда тот вопросительно прерывал сухую струйку. Коррупция полным ходом пошла!Ладно, иди.Пека наконец насытил свой взгляд. Взяткодатель ушел в пиявочную.Да...Пека зачерпнул горсть, пристально вглядывался в рыбешек, решив, видимо, внести лирическую составляющую.Самая моя еда! Голодно жили, а у соседки в сенях стоял мешок снетков. Зачерпнешь на ходуи после хрустишь полдня. Солененькие!напряженно всматривался в эти сушеные запятые. Лицо его исказила мука. Видимо, никак не удавалось ему найти тут свое оправдание.А эти... злые какие-то!подбросил их на своей мозолистой ладони. Стыдно в глаза глядеть снеткам!
Ну почему?проговорил я.Вот этот, глазастенький, вроде бы ничего.
На. Спрячь пока!Пека протянул мне пакет. Щедро делился криминалом. И так бы мы, может, и жили с ним, не зная отказа, а может быть, даже меры, в пиявках и снетках, но... слишком громкий оказался пакет!
Что он у тебяиз жести, что ли?злобно сказал Пека, когда мы пошли.
Да это снеток такой шумный.
Буквально шагу без грохота не шагнуть! Пека, наверное, думаетя нарочно?
В грязелечебницу с ним зашлигрязь аппетитно чавкала в чанах, шли пузыри. Но грязехранительница суровая оказалась женщина, хоть и привлекательная,выгнала нас!
Если б вы были настоящий директорзнали бы, что в грязелечебницу можно входить только в специальной одежде и обуви!
Опозорившись, вышли.
Пошли через мост.
Эх!Пека вдруг вырвал у меня пакет, с громким шорохом стал снетков в воду ссыпать. Прощай, коррупция! Но не успел я погрустить толком, как Пека сам вслед за снетками через перила полезк счастью, запутался.
Ты куда? Ведь пиявки ж не помогают тебе!
Но он, похоже, не к пиявкам собрался. Боролись с ним. В результате запутались, как в гамаке, висели над бездной... Вот был бы тут Митька, пацан,он бы нас распутал. А так некому... Пришлось самим.
Стояли на моем берегу, тяжело дыша. Дальше что?.. Ничего? Расстаемся?
На!Пека вытащил из кармана заветную тряпочку, развернул. До боли знакомые корявые бляшки: золото-ртуть!Держи! Тебе жить!
Слезы потекли.
А тебе?
Мне своего яду хватает!гулко ударил в грудь. Звук необычный.
Да, мне жить... Но если лишь на бляшки надеятьсяжить недолго. Так не пойдет! Полюбовавшись, завернул бляшки в тряпочку, назад протянул. Пришло, видно, мое время. Пора Пеку поднимать. «Нарисуем!»как говорили когда-то мы.
Пошли!
Куда?Он пошел неуверенно, но с надеждой.
Нарисуем!.. Ты знаешь, кто здесь находится?!я на башню указал.
Гуня, что ли?проворчал он.
Реагировал неадекватно!
Да!
И чего?довольно злобно спросил. «Вырубает» Гуню! Ну нет уж! Ни одному своему герою не дам отдыхать!
Пошли к нему!
Не вижу наживы!грубо Пека сказал.
Увидишь!
А что, интересно, увидит он?
В кино хочет тебя снять... кинозвезда ты наша!
Я радостно ускорил шаги. Пека плелся. На «Марш энтузиастов» это мало похоже.
Да,я обернулся назад. Буквы «ГОРНЯК ЗАПОЛЯРЬЯ» на том берегу, как город, стояли,кстати,вскользь произнес,ты не можешь ли, как директор в соку, эти буквы убрать... хотя бы на время?
Не одно сделаю, так хоть другое.
...фильм-то исторический. Понимаешь? Буквы эти не лезут в него.
Во!Он ответил своим любимым жестом, хлопнув по сгибу руки, и я им залюбовался, как прежде! Он прав. Если что-то и волнует в истории меня, то эти буквы. Эта часть истории близка мне.
До виллы все-таки добрели. И увидели!
Стаю шикарных машин. Какой, на хрен, тут век?
Тем временем проходили мимо нас:
известный общественный деятель (бывший подводный чекист);
брюнет, известный как обладатель дырки в государственной границе (он же главный таможенник);
два ярых политических противника... бурно прильнувших с двух сторон к одной красотке;
маленький неприметный человечек по кличке «Украл Урал»;
два известных телевизионных обозревателяи оба оборотни;
спортсмены с развернутыми знаменами.
Да-а... Пеке тут явно роли нет.
Гуня стоял почему-то во фраке... Пламенный революционер?
Стройно казаки подошликаждые в своей форме. Кубанцы, гребенские, донцы, терцы, ногайцы. Впереди шел усатый есаул.
Куда нам?
Мы, кажется, с вами договаривались,нервно Гуня вскричал,что вы будете осуществлять охрану!
Могем!добродушно откликнулся есаул.
Ну давай, Санчо, командуй!загомонили казаки.
Что это?произнес я. Такого я не писал!
Здесь теперь,горестно Гуня произнес,уже не выдуманный наш с тобой мирок! Здесь, увы, реальная жизнь.
Я с изумлением озирался... Про реальную я бы не сказал. Красавцы шли в переливчатых костюмах. Красотки, которые только в журналах бывают... С огорчением заметил, что не волнуют меня. Конец?
Ну что?Гуня проговорил скорбно.Отечеству не хочешь послужить?
А где тут оно?
Давай,я произнес осторожно. Знал уже по опыту: пафос всегда у Гуни ассоциируется с крупной деньгой.Так что это?все же уточнил.
Увы, реальная жизнь!Гуня глянул окрест. Ни хрена себе реальная! Какие тачки!Съезд новой партии!просто закончил он.
Как новой?!ужаснулся я. Тогда это звучало кошмаром!.. Во всяком случае для меня. Нам и старой во как хватало!
Вот так,значительно Гуня произнес.Должны же мы сделать что-то стоящее?
Смотря сколько стоящее... У нас уже одна партия есть! Ум, честь и собственность нашей эпохи.
Все надо менять!
Но это ж...Я испуганно огляделся.
Да, мы рискуем!Он гордо выпрямился.
Между тем прибывали лимузины. На тайную маевку это как-то мало было похоже.
А кто...я огляделся,режиссер всего этого.
А кого они еще могут найти за такие мизерные деньги?Он горько рассмеялся.Но ты, надеюсь, в такую минуту не бросишь меня?
Подъехал очередной лимузин, и из него вышли (вот этих знаю!) мама-балерина и с ней под ручку свежий ее муж, министр экономики Швец... он же Пекин патрон. Ясное дело, зачем партия ему! Чтобы в случае повышения цен (уже начинается) объяснять всем: «Так надо!»
Мы пойдем на все,сказал Гуня бесстрашно,но мы выберем здесь именно нашего представителя в Верховный Совет!
И я даже знаюкого. Слегка перефразируя знаменитого вождя, хочется воскликнуть вслед за ним: «Страстно далеки они от народа!»
Гуня вдруг мне шепнул жарко:
Кстати, мама взглядов его абсолютно не разделяет!
По разные стороны баррикад в одной постели.
Однако когда Швец подошел, Гуня отрекомендовал меня лихо:
Этот одной ногой уже наш!
Швец поглядел сквозь пенсне почему-то неодобрительно. Мама, глянула более благосклонно. Захотела не примой-балериной стать, а женой депутатской. А в «золотых рыбках»Гуня и я!
Но ты меня не бросишь, надеюсь?шепнул Гуня, когда они прошли.
Да-а, однажды по его просьбе одному министру я написал. Потом долго каялся!
Кое-кто его ругал,
Что за свет он много брал.
Но любил его народ