Ну и как там?проговорил я.
Да так себе.Он вздохнул, прихлебнул густого кофе и взглянул на меня.Слушай, а дай лучше горячего молока: я что-то простыл!
Пожалуйста!Обидевшись, я с чёткостью и спокойствием робота открыл холодильник, достал банку молока, налил в тазик, поставил на газ. Молоко быстро закипелов тазике стала быстро подниматься белая пористая шапка. С точностью до микросекунды выбрав момент, я выключил газ, и шапка осела.
О!вдруг оживился дед.Вот ты скажи мне: отчего молоко так кипит? Ни вода, ни суп так стремительно не поднимаются, а тутр-раз!чуть зазевалсяи уже перелилось?
Дед обожал делать такие открытия из живой природы, а потом требовал, чтобы и я тоже догадался: пытался пробудить мой дремлющий мозг, как он говорил.
Ну... не знаю.Я пожал плечом.Наверно... молоко нагревается более быстро, чем вода!
Эх ты!Глаза его радостно заблестели.Нагревается быстрее! Не в этом вовсе дело!
Ну а в чём?
Смотреть надо уметь! От воды и супа пар поднимается!
А от молока разве нет?
То-то и оно!
И куда же пар девается?Я на всякий случай усмехнулся.
В том-то и дело, что никуда. Недавно об этом задумалсяи открытие сделал! Оказывается, молоко сверху клейкой плёнкой покрыто и, когда закипает оно, плёнка эта не выпускает пар и он быстро накачивает её, как мяч, словно поршень вверх идёт, и, если не выключить огонь, всё выплёскивается! Понял?!Он задорно шлёпнул меня по колену.
Понял,холодно проговорил я, а про себя подумал: «Тоже мне открытие, кухонного масштаба! Понял, как молоко выкипает! Очень интересно!»
Но дед колоссально обрадовался, развеселился. Он опустил в тазик ложку, намотал на неё толстую пенку, показал мне: «Видал-миндал?»и, подмигнув, сунул ложку в рот. Потом налил себе молока и стал прихлёбывать.
Да, а тетрадку прочитал?!Вдруг снова всполошившись, он вытаращил глаза.
Какую тетрадку?
Как какую? Которую я тебе принёс!
A-а... Нет ещё. Не успел.
Я вспомнил: в прошлый свой приезд с селекционной станции, где дед работает, он оставил мне тоненькую тетрадкув ней сестра его, живущая до сих пор в деревне, написала свою биографию с детства до последних лет. Я заглянул тудатам было накарябано что-то неразборчивым почеркоми тут же её и закрыл.
А скажи...Он вдруг прикоснулся ко мне как-то осторожно и сконфуженно, как к больному.А что-нибудь на свете тебе интересно?
Ну почему же... многое!сказал я.
Да? Ну скажи тогда: какая сейчас погода на улице?
Я отодвинул штору, посмотрел.
Мерзкая!усмехнулся я.
Ну а какая конкретно?
Я пожал плечом.
Да-а.Он даже с какой-то жалостью посмотрел на меня.Плохо же ты живёшь, если природа тебя не касается!
Ну касается... немножко,проговорил я.
Немножко!повторил он.Мы, помню, с самых ранних лет на природу смотрели во все глазаи интереснее ничего нет, никакой театр не сравнится, никакой телевизор!
И... на что же вы смотрели там?
На всё! Но может, всё дело в том, что от природы вся жизнь наша зависела, от неё кормились,а вы теперь даже не понимаете, что откуда!
Понимаем! Я же был у тебя на полях!
Был! Ну и что ты видел там... внук агронома?
Грязь!Я усмехнулся.
Грязь!проговорил он и снова с жалостью посмотрел на меня.Бедные вы, бедные!Он вздохнул.У нас каждый день года был полон событий! А у вас!
У нас тоже бывает... иногда!обидевшись, проговорил я.
Иногда!повторил он.А у нас событие было каждый день!
Каждый?
Каждый!задорно проговорил он.
Ну... и какие же это были события?с некоторой уже завистью поинтересовался я.
Рассказать?!
Я глянул на часы:
Ну расскажи.
ДЕД С ДВУХ ЛЕТ
Знаешь, от чего зоркость человеческого глаза увеличивается?сначала спросил он.
Нет. От чего?
От голода! Когда человека особенно ребёнокголодный, он сразу всё вокруг очень чётко начинает видеть! И соображать тоже. В деревне у нас очень рано человек начинал понимать: что сам сделаешьтолько то и поешь! Как в деревне говорили у нас: «Как потопаешь, так и полопаешь»! Поэтому мы очень зорко вокруг смотрели. С двух лет, а может быть, и раньше. Особенно это проявлялось ранней весной, когда все запасы кончались. Бывало, ходишь за матерью: «Мам, дай хлебца!» А она: «Так нету, сынок». Поэтому знаешь как мы ждали весны, когда хоть что-то из земли начнёт расти?! Вы сейчас, наверное, и не помните, какое число,а мы тогда каждый день считали, особенно весной. Как только снег сойдёт, солнышко пригреет, так мы сразу бежим в поля. Знаем уже, что должны вылезти из-под земли всякие съедобные растения. Вот ты какие растения знаешь?
Лопух!крепко подумав, ответил я.
Вот именно!усмехнулся дед.А мы, только научившись ходить, уже десятки растений зналии не просто с виду, но и на вкус!
Ну и какие это были растения?
Много их. Касатка! Такая луковичка, выпускает сочный такой лист, похожий на ласточкин хвост. Ещёкупырь борщевой!Дед даже причмокнул от наслаждения.Вроде морковкихрусткий, сочный!
А сейчас... нигде их нельзя найти?!Я вдруг почувствовал сильный голод, даже слюнки потекли.
Почему же нельзя?проговорил дед.Всюду растут! Только уж не замечает их никто.
Пойдём, покажи!Я поднялся со стула.
Какое время года, по-твоему, сейчас?поинтересовался дед.
Осень, кажется.Я глянул в окно.
А я про весну толкую тебе,сказал дед.
Но когда весна будет, покажешь?попросил я.
А, всё равно ты не запомнишь!Дед махнул рукой.
Почему это я не запомню?обиделся я.
Ну ладно, покажу, когда май придёт. Но ещё раньше, в апреле, важное происходило событиедаже не знаю: с каким событием в теперешней жизни можно сравнить? Корова отелилась! Значит, скоро будет молоко! Все дети это очень даже хорошо понимали, ждали с нетерпением, какой телёночек родится. И вотпочему-то это обычно ночью случалосьвдруг шум, колгота: телёнка тащат из хлева в избу. Он ещё еле стоит, ножки подгибаются. Все сбегаются смотреть, какой он: пёстрый, коричневый, есть ли звёздочка на лбу, как у матери? И теперь надолго уже любимая игрушка у ребят этот телёнок! И не просто играют, а ухаживают за ним, причём уже со знанием, с толком. Взрослые и не подходят к нему, знают: дети всё правильно сделают! Вообще, живность им не в диковинку: зимой в избе то поросят маленьких держат, то козлят. Это сейчас заведут дома щенка или котёнка и счастливы, а тогда по десять поросятрозовых, прозрачных, как фарфоровых,и штук пять козлятокбеленьких, красивыхвсю зиму в избе держали. Козлята особенно нас веселили: как начнут вдруг прыгать по всей избедети радуются, смеются. А козлёнокна сундук, оттуда через всю избу на печь, с печи на полку! Помню, один козлёнок даже в открытую дверцу печи запрыгнул: не успели опомнитьсяон уже там, еле успели за задние ноги вытащить его! Но телёнокэто особое дело. Потому что все уже знают: раз телёнок, значит, у коровы скоро будет молоко, а вкуснее молока ничего я на свете не пробовал. Это сейчаслимонад, пепси-кола, но разве может это сравниться с молоком от своей собственной Зорьки! Первые две недели молока не дают: всё телёнку идёт. Никто и не думает капризничать, требовать молока себе, даже самые маленькие дети всё понимают. Наконец корова раздоится, мать надаивает большое ведротогда оно называлось «конное»,процедит через марлю его, чтобы всякий мусор отделить, и горячее, с пеной, разливает нам по кружкам! Вот это радость была! Вот тут мы и чувствовали раз и навсегда, как накрепко мы с природой связаны! Что ты сам сделаешьто и будет! Ничего не сделаешьничего и не получишь! Больше поработаешьбольше и получишь.
Это я чётко понял лет в пять. Поручили мне корову пасти. А травы ещё нет настоящей, торчит в основном из земли пырей-острец. Корова своими мягкими губами не может его ухватить, потычется и голодная отойдёт. Овца-то вместе с землёй выгрызает его, а корова не может! Так проходили вместе с ней целый день. Вечером мать доитмолока мало, только телёнку, нам нет.
«Плохо ты, Егорушка, Зорьку пас!»мать говорит.
Да я и сам чувствую, что плохо: в животе от голода урчит!