А сам-то ты веруешь в Бога? спросил Александр уже за дверью, спускаясь по ступенькам с крыльца.
Ущербный человек большую часть своей жизни проводит в одиночестве, с печалью отозвался Егор. Затворничество угнетает, душа сама просит общения с ним. С кем же ещё я могу поделиться сокровенными мыслями, попросить прощения или помощи? Только с Богом, и только у него. Если он существует, значит, слышит меня. И от такой веры мне становится легче.
В голосе брата было столько скрытой грусти и боли, которые накопились в нём, и которые он постоянно носит в себе, что Александр почувствовал неловкость от своего вопроса. Стараясь как-то сгладить эту неловкость, он с показной весёлостью сказал:
Жениться тебе надо, Егорша. Тогда одиночество как рукой снимет. Вдолбил ты себе в голову про ущербность и сам себя запер в четырёх стенах.
Жениться? удивился Егор. Кому нужен горбун?
Не принижай свои достоинства, брат. Ты добрый, работящий, ласковый и красивый лицом. Таких мужиков любят бабы, поверь. А горбчто? Он вовсе не мешает тебе строгать детишек, рассмеялся Александр. Тут другой орган важен. Бражка забродила в его организме, он сделался весёлым и добродушным.
Не-ет, братка, не получится у меня женитьбы.
Это почему же?
Ну, во-первых, в нашей деревне не найдётся такой женщины, которая согласилась бы выйти замуж за инвалида. А, во-вторых, если бы даже и отыскалась такая подругас нашей мамашей ей не ужиться, трезво рассудил Егор. Маманя поедом съест сноху в первый же день.
А ты найди бойкую и смелую жену, которая сразу возьмёт свекровь в ежовые рукавицы, подчинит своей воле, не отступал Александр.
Легче отыскать иголку в стогу сена, чем подобрать для матери подходящую сноху.
Я высказался, а тебе решать.
Пустое это всё, Сано. Сказка о Царевне-лягушке, отмахнулся Егор от слов брата.
Он завёл Александра в уютную мастерскую. Посредине помещения была сложена из кирпича небольшая печь, в мастерской держалось тепло. У боковой стены располагался верстак, над ним на длинных гвоздях развешен различный столярный инструмент. Рядом находился столик, на котором стояло около десятка жестяных банок и баночек с какими-то жидкостями. Чуть дальше, на втором столике установлен токарный станочек с ножным приводом. У противоположной стены красовался почти готовый комод, морёный под дуб.
Ни фига себе! восхитился Александр мастерской брата. Да у тебя здесь настоящий столярный цех!
Нравится? польщенный похвалой, с гордостью спросил Егор.
Ещё бы! Есть где развернуться! В таких условиях можно мастерить не только комоды!
Имеются на этот счёт кое-какие мыслишки, хитро подмигнул Егор. Но что это за «мыслишки», не стал распространяться. Да Александр и не настаивал на разъяснениях.
Они подсели к печке, завязался разговор о жизни в деревне. Александр спрашивал, Егор отвечал. Потом Егор принялся расспрашивать брата, как ему жилось на чужбине все эти годы.
Так, выспрашивая друг друга об отдельных событиях ушедших лет, братья просидели в мастерской не менее часа.
Да, потрепала тебя жизнь, братка, заметил Егор в конце рассказа. Впору и отдохнуть.
Живо ещё моё ружьишко? поинтересовался Александр.
Куда ему деться без тебя? Висит там, где ты его оставил.
И патроны целы?
И патроны на месте.
Значит, завтра же по тайге прошвырнусь! обрадовался Александр. Соскучился я по таёжному духу!
Ему тут же вспомнился разговор с Гришей Надеждиным на привале в монгольской степи. Тогда они с тоской смотрели на окружавший их жёлтый бесконечный песок и обсуждали достоинство тайги.
Пряным запахом этот дух называется, задумчиво проговорил Александр, вспомнил высказывание друга.
На следующий день ранним утром Александр отправился в тайгу и бродил по ней до самого вечера. Когда он вернулся домой, едва волоча ноги от усталости, у него на поясе висел добытый им заяц.
А ещё через день Александр отправился в город на поиски работы. Ему хотелось устроиться на завод, в какой-нибудь горячий цехдоменный или мартеновский, но туда его не взяли из-за перенесенной недавно малярии. Инспектор отдела кадров, потупив взгляд, предложила ему должность слесаря в цех ширпотреба.
Оттуда вам будет проще попасть потом на основное производство, не поднимая глаз, пропела она.
Александр не стал противиться и согласился.
Глава 10
За год он сменил три места работы. В цехе ширпотреба, куда его определили, Александр лишь числился слесарем, фактически же был бесправным разнорабочим в полной зависимости у мастера по фамилии Услагин. Что взбредёт тому в головуто и приходилось исполнять. Александру, как новичку поручалась самая грязная и неквалифицированная работа. Почти месяц он вязал мётлы, насаживал черенки на лопаты, чистил дорожки от снега, работал грузчиком, красил мебель и окна, чинил прохудившуюся крышу. Работал и терпел, наивно полагая, что совсем скоро сможет перейти в прокатный цех на «стан-250». Смирился даже с мизерной зарплатой, которую насчитала ему бухгалтерия по рабочим листкам мастера. Терпение лопнуло, когда Услагин направил его на чистку выгребной ямы наружного туалета.
Я слесарь, а не ассенизатор, с гневом выплеснул он в лицо Услагану в присутствии безропотной группы работяг с блестевшими с утра глазами.
Работу слесаря надо ещё заслужить, ухмыльнулся Услагин.
Выслужиться и доказать свою преданность? не удержался Александр. Войти в доверие, чтобы ты с моей помощью без опаски мог проворачивать свои тёмные делишки?
Александр знал, о чём говорил. В цехе Услагин поделил коллектив на три группы.
Специалисты первой группы трудились над выпуском продукции по заказам-нарядам, поступающим официально из основных подразделений завода.
Во второй группе работали преданные Услагину люди. Они занимались изготовлением бытового инвентаря для ублажения потребностей начальствующего состава и нужных людей. Сырьё для нелегального производства поставлялось откуда-то со стороны по липовым документам. Специалисты второй группы, конечно, были виртуозами своего дела. Изготовленные ими предметы или сувениры поражали глаз оригинальностью и красотой. Это было настоящее творение художника. Сколько зарабатывали эти людиникто не знал. Сведения об их заработках находились под семью печатями. Они были неразговорчивы и необщительны.
И, наконец, третья категория работниковэто алкоголики и умственно отсталые лица, которые устроились на работу только для того, чтобы их не преследовали за тунеядство. В этой группе и приходилось трудиться Александру Кацапову.
Ах, вот ты как заговорил? ничуть не испугавшись брошенного вызова, процедил сквозь зубы Услагин. Ну-ну!
Что«ну-ну»? Уж не угрожаешь ли ты мне?
Понимай, как хочешь, тундра, склонив вперёд лобастую голову, пожал плечами Услагин. Только вот после такого заявления можешь навсегда забыть о работе в прокатном цехе. Уразумел, бузотёр?
Как только земля носит таких уродов? словно сделав для себя открытие, со злостью проговорил Александр и сплюнул.
Завтра же чтобы ноги твоей не было в моём цехе! взвизгнул Услагин.
Ой, напугал, как мне стало страшно! Да я сам не хочу больше дышать здесь гнилым воздухом! Александру в какой-то момент захотелось наговорить кучу нелестных слов в адрес жуликоватого мастера, но он сдержался. Махнув рукой, направился в раздевалку. Переодевшись, в последний раз миновал проходную, свернул к дверям отдела кадров, постоял немного, потянул дверную ручку на себя.
Через пару дней он получил денежный расчёт вместе с трудовой книжкой.
Вскоре после увольнения из цеха ширпотреба он устроился в артель гужевого транспорта «Красный партизан». В распоряжении артели имелся конный двор с двумя десятками лошадей. Артельщики брались за любую работу, связанную с перевозкой грузов. Александру выпала доля возить деревянный брус со складов пилорамы для строительства жилых домов, которые возводились неподалёку от железнодорожной станции. Ему выделили место в общежитии, на выходные он уезжал в деревню.
В артели Александр проработал до самой осени. Потом его переманили в жилищно-ремонтную контору железнодорожной станции, пообещав неплохую зарплату. Место в общежитии осталось за ним.