Один-два года! Ты с ума сошла, Нини!
Послушай, малышка, бывают моменты, когда ты не можешь контролировать свою жизнь, и всё происходит словно само собой. Это один из таких моментов,объявила она мне, вжавшись носом в лобовое стекло и пытаясь устроиться поудобнее, пока мы вслепую петляли по лабиринтам автострад.
Мы торопливо прибыли в аэропорт и расстались без сентиментального надрыва. Последнее, что у меня осталось в памяти о ней,это «фольксваген», с чиханьем удаляющийся в дождь.
Несколько часов я летела до Далласа, зажатая между окошком и жирной, пахнущей жареным арахисом женщиной, а затем на другом самолёте десять часов до Сантьяго, неспящая и голодная, вспоминая, обдумывая и читая книгу о Чилоэ, восхваляющую достоинства пейзажа, деревянных церквей и сельской жизни. Я была в ужасе. День 2 января 2009 года встретил меня оранжевым небом над пурпурными горами Анд, реальными, вечными и огромными, когда голос пилота объявил о снижении. Вскоре появилась зелёная долина, затемряды деревьев и разбросанные пастбища, а в отдаленииСантьяго, где родились моя бабушка и мой папа, где есть загадочный кусочек истории моей семьи.
Я очень мало знаю о прошлом своей бабушки. Она редко упоминала о нём, как будто её жизнь началась только тогда, когда она встретила моего Попо. В 1974 году в Чили умер её первый муж Фелипе Видаль, спустя несколько месяцев после военного переворота, в результате которого было свергнуто социалистическое правительство Сальвадора Альенде и в стране установлена диктатура. Став вдовой, она решила, что не хочет жить в режиме угнетения, и эмигрировала в Канаду с сыном Андресом, моим отцом. Последний в свою очередь ничем не дополнил рассказ, потому как сам мало что помнит о своём детстве, но всё ещё почитает отца, от которого остались только три фотографии. «Мы больше не вернёмся, не так ли?»спросил Андрес в самолёте, увозившем их в Канаду. Это был не вопрос, а обвинение. Ему было девять лет, он быстро повзрослел за последние месяцы и хотел объяснений, потому что понял одномать пытается защитить его полуправдой и ложью. Он мужественно принял новость о внезапном сердечном приступе отца, а также о том, что его похоронили, так и не дав возможности увидеть тело и попрощаться с ним. Вскоре после этого мальчик оказался в самолёте, направлявшемся в Канаду. «Конечно, мы вернёмся, Андрес»,убеждала его мать, но он ей не поверил.
В Торонто их встретили волонтёры из Комитета по делам беженцев, которые предоставили им необходимую одежду и поселили в меблированной квартире с застеленными кроватями и полным холодильником. Первые три дня, пока оставались запасы провизии, мать и сын находились взаперти, охваченные одиночеством, но уже на четвёртый день появилась посетительница из общественной организации, хорошо говорившая по-испански, и сообщила им о преимуществах и правах каждого жителя Канады. Прежде всего они получили интенсивные уроки английского языка, и Андрес был зачислен в соответствующую школу. Затем Нидия добилась должности шофёра, чтобы не унижаться, выпрашивая у государства пособие по безработице. Это была наименее подходящая работа для моей Нини, которая и сейчас-то водит отвратительно, а тогда это давалось ей ещё хуже.
Короткая канадская осень уступила место полярной зиме, отличной для Андреса, теперь называемого Энди, открывшего для себя радость катания на коньках и лыжах, но невыносимой для Нидии, которая не могла согреться и преодолеть грусть от потери мужа и своей страны. Её настроение не улучшилось с приходом робкой весны и цветов, которые, словно мираж, возникли всего лишь за одну ночь на месте, где раньше всё было покрыто снегом. Она чувствовала себя человеком, лишённом каких-либо родственных связей, и держала наготове свой чемодан, ожидая возможности вернуться в Чили сразу, как закончится диктатура, не предполагая, что та продлится все шестнадцать лет.
Нидия Видаль провела в Торонто пару лет, считая дни и часы, пока не встретила Пола Дитсона II, моего Попо, профессора Калифорнийского университета в Беркли, отправившегося в Торонто, чтобы прочитать серию лекций об ускользающей планете, существование которой он пытался доказать при помощи поэтических расчётов и скачков воображения. Мой Попо был одним из немногих афроамериканцев в астрономиинауке с преобладающим большинством белых, авторитетом в своей области и автором нескольких книг. В молодости он провёл год на озере Туркана в Кении, изучая древние мегалиты региона, и развил основанную на археологических открытиях теорию, согласно которой эти базальтовые колонны были астрономическими обсерваториями и использовались за триста лет до появления христианства для определения лунного календаря Борана, до сих пор применяемого пастухами Эфиопии и Кении. В Африке он научился наблюдать за небесами без предрассудков. Тогда и зародились его подозрения о существовании невидимой планеты, которую он затем бесполезно искал в небе при помощи самых мощных телескопов.
Университет Торонто поместил его в гостевую комнату для академиков и, прибегнув к услугам специального агентства, арендовал для него машину. Так вышло, что именно Нидии Видаль пришлось сопровождать Пола, пока он занимал данное жильё. Узнав, что его шоферчилийка, Пол рассказал ей, что был в расположенной в Чили обсерватории Ла-Силья, что в Южном полушарии видны неизвестные на севере созвездия, такие как галактики Малого облака Магелланов и Большого облака Магелланов, и, мол, кое-где ночи настолько светлые и климат настолько сухой, что они идеально подходят для изучения небосвода. Таким образом, он обнаружил, что галактики сгруппированы в похожие на паутину конструкции.
По одной из таких свойственных романам случайностей он завершил свой визит в Чили в тот же день 1974 года, когда Нидия отправилась со своим сыном в Канаду. Я думаю, что, возможно, они были вместе в аэропорту, ожидая каждый свой рейс и не зная друг друга, но, по их словам, это было бы невозможно, потому что тогда он обратил бы внимание на эту прекрасную женщину, и она тоже увидела бы его, поскольку негр, особенно такой высокий и физически хорошо сложенный, как мой Попо, привлекал внимание людей в тогдашнем Чили.
Нидии хватило одного утра, проведённого за рулём в Торонто со своим пассажиром на заднем сиденье, чтобы понять, что этот человек обладает редким сочетанием блестящего ума и фантазии мечтателя, но у него начисто отсутствует здравый смысл, которым так хвасталась она сама. Моя Нини никогда не могла объяснить мне, как она пришла к такому выводу, находясь за рулём автомобиля при полной загруженности дороги, но факт в том, что она полностью права. Астроном жил непонятно где, впрочем, как и планета, которую он искал в небе. В мгновение ока он мог рассчитать, сколько времени потребуется космическому кораблю, двигающемуся со скоростью 28,286 километров в час, чтобы добраться до Луны, но применение на практике электрической кофеварки его озадачивало. Долгие годы она не ощущала неуловимой дрожи любви, и этот человек, сильно отличающийся от тех, кого она узнала за свои тридцать три года, её заинтриговал и привлёк.
Моему Попо, довольно напуганному смелостью вождения шофёра, тоже было любопытно, что за женщина прячется в слишком большой униформе и шляпе охотника на медведей. Он не являлся человеком, легко поддающимся порывам чувств, и если ему в голову и пришла мысль соблазнить Нини, то сразу же её отбросил, сочтя нелепой. В свою очередь, моя Нини, которой терять было нечего, решила завоевать астронома ещё до окончания его лекций. Нидии нравилась его замечательная кожа цвета красного дереваона хотела увидеть тело Попои ей представлялось, что у них много общего: у него астрономия, а у неё астрология, а это, по её мнению, было почти одно и то же. Она подумала, что они оба приехали издалека, чтобы встретиться в данной точке земного шара, поскольку так сошлись звёзды. Уже тогда моя Нини жила по гороскопу, а не полагаясь на волю случая. Прежде чем взять инициативу и неожиданно напасть на Попо, Нини выяснила, что он холост, в хорошем экономическом положении, здоров, и всего лишь на одиннадцать лет старше её. Хотя на первый взгляд она могла бы показаться его дочерьюпри условии принадлежности к одной расе. Годы спустя мой Попо, смеясь, рассказывал, что, если бы она не нокаутировала его в первом же раунде, он всё ещё был бы влюблён в звёзды.