С этого момента он должен был работать с величайшей сосредоточенностью и регулярностью, ему это было хорошо известно. Ему всегда лучше писалось по утрам и в первой половине дня. В этот раз он наметил для себя время с семи часов утра до двенадцати часов дня. С возрастом ему требовалось все меньше времени для сна, а летом совсем светло становилось уже в шесть часов, и поэтому с подъемом не было никаких проблем. В этот час в доме было очень тихо. Фабер принимал контрастный душ, заваривал чай и наполнял им большой термос. Когда Фабер работал, он пил огромное количество чая. Письменный стол Каллина стоял так, чтобы можно было видеть цветущий сад за окном. Фабер развернул и стол, и стул, ему не нужен был живописный вид, он отвлекал его.
Время от времени он не будет иметь возможности работать, так как ему надо будет возить Горана на регулярные обследования в Детский госпиталь. Поэтому Фабер хотел наверстывать упущенное утром время в ночные часы, он не мог позволить себе делать перерывы, паузы в работе. В архиве его произведений в Бостонском университете лежали пять не оконченных им романов, в каждом было не меньше четырехсот страниц. Он не завершил их, потому что каждый раз легкомысленно позволял себе отвлечься на какую-то другую работу: телеспектакль или рассказ. После ему ни разу не удалось снова «вжиться» в заброшенный роман. Было ясно, что ему предстояло теперь двадва с половиной года писать, день за днем, летом и зимой. Никто, и меньше всего он сам, не мог сказать, будет ли он в состоянии это сделать, проживет ли он вообще так долго. Фабер не знал, насколько он преуспеет в своем новом романе. Он только знал, что теперь, когда он снова может писать, он должен писать, не важно, что его ждет впереди, не важно, доведет он дело до конца или нет. Само собой, Мира и Горан стали подстраиваться под него. К часу дня Людмилла подавала обед. После этого Фабер ложился на часок отдохнуть. Сил для того, чтобы работать, как раньшеи до и после обедау него не было. Те времена закончились. Все стало значительно сложнее. Так, все свои мысли, идеи и исправления он должен был незамедлительно наговорить на диктофон, потому что буквально через несколько минут или даже секунд он напрочь забывал все, что собирался сделать. Без маленького записывающего устройства, которое даже ночью стояло на его тумбочке рядом с кроватью, он вообще вряд ли смог бы сейчас работать. Снова и снова он прослушивал эти кассеты, и печатал то, что надиктовал на них, на желтые листы, и хранил их с особым тщанием.
Был у него один старый трюк, который помогал ему и теперь, спустя шесть лет. Не было ничего более парализующего вдохновение, чем сидеть перед чистым листом бумаги. Фабер научился ловко избегать этой ужасной ситуации, он заканчивал ежедневную порцию рукописи прямо посередине сцены, развитие которой хорошо себе представлял, обрывал работу на самой середине предложения, даже на середине слова. И оставлял такой лист в печатной машинке. Таким образом, на следующее утро он мог закончить слово, которое он знал, предложение, которое он знал, сцену, которую он знал, и легко войти в рабочий ритм.
Утром 9 августа он снова отправился вместе с Гораном на обследование в Детский госпиталь. Мальчик по-прежнему был худым, задыхался, кожные покровы и глаза сохраняли зеленовато-коричневый оттенок.
Фабер сразу почувствовал, что в госпитале царит нервозная атмосфера. Он поинтересовался, что случилось, но ответа не получил, и даже сам доктор Белл, который вышел из одного из двух онкологических отделений, уклонился от ответа:
Внезапный интерес со стороны средств массовой информации. У профессора Альдерманна сейчас находится съемочная группа телевидения Как дела, Горан?
Хорошо, господин доктор.
Ну, идем посмотрим. Белл положил руку на плечо Горана и скрылся с ним в одном из смотровых кабинетов.
Фабер стал бродить поблизости. На медицинском посту первого этажа сидели две медсестры и почти без перерыва отвечали на телефонные звонки.
Штерн-ТВ Гамбург? Нет, так не пойдет! У нас здесь больница! Вы не можете вот так просто Сначала обратитесь, пожалуйста, с письменным заявлением на имя административного директора Доктор Ганс Кербер да, и по факсу тоже
Что у вас? Обязанность информировать общественность?.. Ага!.. РТЛ-плюс Я не могу вам помешать в этом но только при наличии письменного разрешения административного директора И вам всего доброго!
«Бильд»?.. Мои комментарии? По телефону? Это совершенно невозможно!.. Нет, и от врачей тоже!.. Письменно, только письменно на имя административного директора У нас здесь находятся очень больные дети, нам не нужны сенсационные репортажи Ах, да пожалуйста, жалуйтесь на меня!.. Шефа больницы зовут профессор Александр Альдерманн И вам того же!
Нет, нет, нет! Никакого репортера из «Кроненцайтунг» сюда не пустят!.. Ничего не имеем лично против вас, ни один репортер не будет пропущен сюда без письменного разрешения административного директора Скрыть? Нам нечего скрывать, что вы себе позволяете? Сестра, которая только что говорила, была в ярости. Как стервятники, сказала она. Как стервятники. Она узнала Фабера. Здравствуйте, господин Джордан!
Доброе утро, сестра Ева! Что у вас происходит на самом деле?
Речь идет о пациенте, которого у нас больше нет. Она снова поднесла трубку к уху. Добрый день Нет, никаких справок по телефону в том числе и для «Шпигель-ТВ». Вам следует обратиться к административному директору и попросить письменное раз Что значитваша съемочная группа уже в пути? Вы хотите пробиться сюда на танках?.. Бессовестная, я?.. Жаловаться? Да пожалуйста!.. Ева Келлер мое имя Боже, я вся дрожу!
Все-таки у вас что-то происходит, сказал ей Фабер.
Один больной, господин Джордан маленький мальчик его здесь больше нет И вот теперь в августе в мертвый сезон они раздувают из мухи слона На пульте перед ней зажглась красная кнопка. Детский госпиталь Святой Марии, корпус два, сестра Ева «Зюдфунк Штутгарт»?.. Сожалею, никаких справок по телефону!.. Нет!.. Совершенно определенно нет!.. Я не могу вам помешать Когда, наконец, в этой лавочке сменят номера телефонов?
Фабер покинул пост.
Люди, которые ждали в коридорах, были явно неспокойны. Они не знали, что происходит, знали только, что что-то происходит.
Простите вы имеете представление, что здесь случилось? спросили Фабера.
Ни малейшего. Мне очень жаль.
Через двадцать минут он встретился с Беллом, Гораном и Петрой, которая была одета в голубое платье, в волосах была голубая лента, а на ногах голубые туфли.
Петра! Что ты здесь делаешь?
Мне тоже приходится то и дело проходить обследования, господин Джордан.
И совершенно случайно это совпало с посещением Горана?
Петра и Горан засмеялись.
Совершенно случайно, господин Джордан!
Вы договорились.
Естественно, сказал доктор Белл.
Господин доктор, серьезно, что тут у вас происходит?
Я не могу это обсуждать, пожалуйста, поймите! Вы быстро все узнаете.
Белл кисло посмотрел на молодого человека, который шел в их сторону, прижимая мобильный телефон к уху. Молодой человек был в джинсах, спереди и сзади на его рубашке красовался логотип австрийского телевидения.
через час материал будет готов, сказал молодой человек в трубку. Да, Габи здесь. Мы как раз показываем ему С сестрой, и целительницей, и лесником!.. Габи начнет после обеда, а мы пустим большой блок вечером естественно, это сенсация!.. Что?.. А, да поцелуй меня в задницу с этим Сараево! Молодой человек прошел дальше.
Господин доктор начал Фабер и замолчал, когда заметил, как губы Белла скривились от отвращения. Все, все, я больше не спрашиваю.
Мама тоже не проронила ни слова, пояснила Петра.
Анализы Горана пока остаются без изменений, сказал Белл. Из предосторожности я увеличил дозу циклоспорина-А. Здесь новые назначения. Он передал Фаберу записку. И имурека тоже больше. Горан не очень-то рад этим новым назначениям. Если он по-прежнему хочет стать свидетелем того, как Эйр Джордан в качестве чемпиона НБА в четвертый раз «летает» по полю, нам следует больше заботиться о его печени. Неприятно, но это единственный выход. Нам всем известно, какими отвратительными могут быть побочные эффекты.