Последовала тишина.
Затем Фабер сказал:
Все это кажется мне в высшей степени разумным. Тебе, наверное, тоже, Вальтер. Особенно после нашего разговора, который только что состоялся между нами.
Я нахожу, что это отличное решение, сказал Вальтер Маркс. Короткой письменной договоренности будет достаточно.
Нам, конечно, следует спросить фрау Фер, сказал Фабер, и вы должны осмотреть мой дом, а я ваш
они и я все осмотрели, рассказывал Фабер пять дней спустя на балконе виллы на Альзеггерштрассе, с которого открывался вид на весь город, а вдали виднелись горы, которые плыли в голубоватой дымке. Они теперь расположились в плетеных стульях под солнечным зонтом: Фабер, Мира и Горан. Оба потрясенно внимали его рассказу.
Когда ты успел все здесь осмотреть? спросила Мира.
Тем же днем, когда чета Каллина посетила меня в Люцерне. Я показал им мой дом. Фрау Анна сказала, что хотела бы работать на эту семейную пару. Затем ранним вечером мы с бывшим банкиром вылетели в Вену. Я был от его дома в таком же восторге, как и он от моего. Домоправительница Каллина, которой он сообщил обо всем еще из Люцерна, помогла ему на следующее утро собрать все необходимое, что понадобится ему и его жене в Швейцарии. Вещи забрала одна транспортная фирма, которая переправит их экспресс-грузом. Я вернулся с Каллина в Швейцарию и запаковал с помощью Анны все, что может понадобится в Вене. Вещи уже в пути, им надо будет только пройти таможню. Завтра или послезавтра они будут здесь. Соглашение было подписано вчера у Фаллеггера. Я был уверен, что этот дом вам понравится. Он ведь вам нравится, не так ли?
Он великолепен, сказал Горан.
Я счастлива, сказала Мира. Столько красоты!
Значит, я правильно сделал, согласившись на обмен?
Абсолютно, сказала Мира. Ах, Роберт спасибо тебе!
За что? Это промежуточное решение! Когда Горан окончательно выздоровеети фрау Каллина тожеона вернется со своим мужем в Вену, а мы переедем в Люцерн. Прости, что не спросил вас! Но это должен был быть сюрприз.
Чудесный сюрприз, правда, Бака?
Да, Горан, чудесный.
Я отказался от своей комнаты в пансионе «Адрия». Вещи оттуда уже здесь. Мы должны забрать только ваши вещи из гостевого дома, и уже можем провести эту ночь здесь.
Деда! сказал Горан. Ты просто класс!
Я знаю, сказал Фабер.
Мира встала и, склонившись над ним, поцеловала его в лоб.
Ну, сказал Фабер, это ли не прекрасная, трогательная семейная сцена?
С первого этажа раздался женский голос:
Эй! Эй, господин Фабер! Вы где?
На балконе, фрау Людмилла! прокричал он в ответ и сказал:Это домоправительница. Я попросил ее зайти сегодня после обеда.
Сразу вслед за этим появилась маленькая, кругленькая особа около пятидесяти пяти лет с приветливым лицом, которая несла битком набитую сумку с покупками.
Здравствуйте все! сказала она.
Фрау Людмилла, сказал Фабер, поднимаясь, вот и мы. Это фрау Мира Мазин, это мой внук Горан Рубич.
Маленькая женщина отставила сумку, подошла к каждому и пожала руку. Она говорила с акцентом.
Добрый день, фрау Мазин, добрый день, господин Горан
Пожалуйста, называйте меня просто Горан, фрау Людмилла!
И вы тоже называйте меня просто Людмилла! Она посмотрела на Миру. Вы оба приехали из Сараево, сказал мне господин Фабер.
Из Сараево, да, сказала Мира.
Людмилла улыбнулась ей.
No, ja sam Ludmilla. Iz Srbie. Iz Beograda. Ja sam obde vec trideset godina. lako je dole rat, mir cemo ziveti ovde zajedno u miru i razumevanju!
Прекрасно, что дело началось с братания, сказал Фабер, но я тоже хотел бы знать, о чем идет речь.
Я сказала, что меня зовут Людмилла. Из Сербии. Из Белграда. Уже тридцать лет живу в Вене. И если там идет война, то мы здесь будем жить в мире и согласии.
Конечно, сказала тронутая до глубины души Мира.
Я подумала, приготовить сегодня вечером что-то изысканное, что все охотно едят, сербы и боснийцы, хорваты и мусульмане. Я хочу приготовить, фрау Мазин, вы знаете, гювеч, подойдет? Порежу говядину на кубики, лук, немного чеснока, красную и зеленую паприку, помидоры, рис, петрушку, перец, соль, бульон, хорошенько приправить, и потушить. И белый хлеб! Его я тоже принесла.
5
Фабер и Мира съездили в город, чтобы забрать вещи Миры и Горана. Фабер, после того как договорился с четой Каллина и подписал короткое соглашение, составленное Марксом, позвонил доктору Беллу и сказал, что нашел для них квартиру. Врач очень этому обрадовался, тем более что Альзеггерштрассе находилась сравнительно недалеко от госпиталя.
К тому времени, когда они вернулись в дом, Людмилла уже приготовила гювеч и ушла. Горан, все еще очень взволнованный, сообщил, что Людмилла сказала, что вернется завтра в девять часов. Она накрыла для них стол на балконе, и они сидели там втроем под небом, краски которого менялись каждую секунду, с темно-синего на голубой, с нежного красного на пламенеющий, затем на серый и в заключении на бархатистый синий, на котором загорелись первые звезды.
Горан заснул за столом, день для него выдался напряженным. Однако мальчик проснулся, как только Мира дотронулась до него, и помог распаковать свои вещи и разложить их в шкафу той комнаты, которая должна была с этого момента стать его комнатой. В своей ванной комнате он целую полочку заставил пузырьками и упаковками с лекарствами, которые он должен был принимать утром и вечером, перорально, потому что, несмотря на канюлю, он мужественно глотал все таблетки и пилюли. Он принял ванну и лег на свежезастеленную кровать. Кроссовки «Эйр Джордан» он поставил на стул, а стул придвинул к кровати. Мира и Фабер обняли его.
Это твоя первая ночь в этом доме, сказала Мира. Ты можешь загадать себе желание.
Уже загадал, сказал Горан серьезно. Вы тоже можете что-то загадать.
Мы непременно сделаем это, сказала Мира. Это будет то же самое желание, которое загадал ты.
Внизу в гостиной она спросила Фабера:
Какую спальню выберешь ты?
А ты?
Нет, я первая спросила.
Он смутился.
Вообще-то, у меня всегда было две комнаты. Мы всегда оставались в одной кровати, только под конец кто-то один уходил в другую комнату. Бывало, что кто-то из нас еще и хотел почитать, или я просыпался среди ночи и не мог заснуть. Или она включала свет. Или мне надо было выйти. Мы только помешали бы друг другу, правда?
Конечно.
Кроме того, я часто храплю.
Я знаю.
Ты знаешь?
Он, улыбаясь, посмотрел на нее.
Не улыбайся! Отвечай! Как это было в Сараево?
Ну, хорошо, и как же это было?
В моей маленькой квартирке была только одна кровать, и узкая. Но для нас и она была достаточно широкой. Мы спали в одной кровати, пока ты был там. Если один переворачивался на другой бок, то и другой должен был переворачиваться. Мы лежали очень тесно друг к другукак две ложки в одном отделении. Мы тогда были очень молоды.
Очень молоды.
И очень сильно влюблены.
Сильно, сказал он.
Храпел ты уже тогда. Мне это не мешало. Я любила даже твой храп.
Странную жизнь, однако, мы прожили.
Очень странную, сказала она. Теперь мы старые. Мы можем умереть, каждый час, каждую минуту Но мы все еще живы! И вот мы в первый раз вместе, Горан, ты и я, в одном доме, под одной крышей. Спасибо этой жизни!
Да, сказал Фабер. Спасибо!
Ну что же, давай попробуем так, как ты всегда делал. Сначала в одной кровати, а перед засыпанием один перейдет в кровать в соседней комнате?
Да, Мира, сказал он.
Очень хорошо, сказала она. Можно я первая пойду в ванную?
Когда наконец и он вышел из ванной, она уже лежала в кровати в первой спальне, улыбалась ему навстречу и подняла край одеяла, он лег рядом с ней.
Премьера, сказала она, для нас обоих. Сколько лет мы спали одниты и я!
Она прильнула к нему. В спальне горел только ночник. Из сада доносился все время усиливающийся шум.
Ветер в деревьях, сказала она. Ты тоже можешь увидеть ветер, ты знаешь об этом, Роберт?
Нет, сказал он.