Рулетики и цветная капустаэто замечательно, сказал Фабер. Что скажешь, Вальтер?
Великолепно, фрау Анна, сказал тот.
Итак, в половине второго!
В половине второго, фрау Анна!
Мне накрыть на террасе?
Да, пожалуй.
Еще я приготовлю абрикосовый пирог.
Чудесно! Маркс подошел к ней. Мы с вами давно не виделись!
Со дня похорон фрау Натали, господин Маркс. Шесть лет.
Анне Фер было сорок шесть лет, но выглядела она значительно моложе. У нее было двое взрослых детей, сын и дочь, оба уже работали. Дочь жила в Цуге, сын вместе с ней в крестьянском доме в местечке Эбикон, в десяти минутах езды на автомобиле.
«В 1985, когда Анна пришла к нам работать, она была очень похожа на актрису Ширли МакЛейн, подумал Фабер. Мы предпочли ее всем другим соискательницам, потому что она так часто смеялась. Как Анна умела тогда смеяться, вместе с Натали!»
У вас все в порядке? спросил Маркс.
Да, господин Маркс.
У детей тоже?
Да.
Вам все еще хорошо здесь? Я имею в виду, что господин Фабер в последние годы совсем не жил дома. Вы не чувствовали себя чересчур одиноко?
Никогда, господин Маркс. После стольких лет, сколько я знаю господина Фабера и этот дом Я всегда могла делать здесь все, что считала нужным, даже тогда, когда была жива фрау Натали. Она просила меня об этом. Это стало моим вторым домом. Здесь я чувствую себя даже больше дома, чем в своем собственном доме. Дети выросли, у них своя жизнь Конечно, лучше, когда господин Фабер живет дома. Но он регулярно звонит мне по телефону, где бы ни был в тот момент, я пишу ему письма, в важных вопросах я связываюсь с ним по телефону. Мы так давно живем вместе, что я научилась во всем хорошо разбираться и знаю, кто важен для него, а кто нет. Я Она запнулась и покраснела. Я принадлежу господину Фаберу после того, что нам пришлось пережить вместе. Счастливые годы с фрау Натали, ее болезнь, ее смерть, трудные времена после этого Я очень любила фрау Натали.
Натали тоже вас любила, фрау Анна, сказал Маркс.
Да, сказала домоправительница. Она так охотно и так много ела то, что я приготовила. Всегда просила добавки. Мы с господином Фабером всегда заканчивали есть задолго до нее. Она по-настоящему наслаждалась едой, не так ли, господин Фабер? Поэтому мы и предположить не могли, что она уже была больна И если господин Фабер после еды шел прилечь, мы с ней вдвоем сидели и пили кофе, курили и болтали о всякой всячине. Фрау Натали так много мне рассказывала! А я ей На похоронах мы сидели рядом, впереди, господин Фабер и я, вы помните? Она хотела, чтобы только мы двое присутствовали на панихидеи вы, конечно, господин Маркс. Никаких священников, но это оказалось невозможно
Я помню, сказал Маркс. Пастор, которого был вынужден позвать господин Фабер, был превосходен!
Он был великолепен, господин Маркс! Таких я больше никогда не видела. Они тогда немедленно перевели его в какую-то деревню в Гларус в качестве наказания.
«Да, подумал Фабер, Анна права, это было наказание. Пастора звали Кристоф Мартин. Меня направили к нему, потому что без священника все организовать было просто невозможно. Я был в ярости, когда встретил его, а он был замечательным. Спросил о любимом писателе Натали, и художнике, которого она предпочитала, и любимом музыкальном произведении. И пришел после этого в тот холодный бетонный зал с двумя книгами и переносным проигрывателем. Кроме Вальтера, Анны и меня тогда пришли еще Луиджи, адвокат Фаллеггер с женой и Джордж, главный портье в «Национале», а кроме того, были еще две официантки из нашего любимого ресторанчика. Одна сказала: «Мы очень уважали вашу жену. Она была такая приветливая. Она всегда сперва протягивала нам руку, и только после этого чаевые»
А пастор Мартин прочитал один из самых удивительных отрывков из «Старика и море» Хемингуэя, потом он прочитал отрывок из биографии Шагала, который очень меня тронул. Мартин посмотрел на картины, которые висят здесь, в том числе на последнюю, которую написал Шагал. Она называется «Навстречу другому свету» и изображает его, художника, перед мольбертом, а над ним из облаков появляется, как бы для того, чтобы забрать с собой, Беллаженщина, которую Шагал любил всю свою жизнь. У него не было сил подписать выдержанную в синих тонах литографию, поэтому пятьсот экземпляров, которые были отпечатаны, несли оттиск факсимильной печати Общества Шагала с его подписью. Пастор Мартин прочитал следующие слова из биографии: «после того как Шагал завершил работу над «Навстречу другому свету», он ушел в спальню. Он умер, сидя в своем кресле, в возрасте девяноста семи лет 28 марта 1985 года. Друзья обнаружили в его руке записку, на которой было написано: «Господи, ночь наступила. Ты закроешь мои глаза до того, как наступит день. А я снова начну рисоватькартины для Тебяо Земле и Небесах!» А потом этот удивительный пастор положил пластинку на маленький проигрыватель и установил иглу, и вслед за этим раздалась вторая часть Концерта 2 для фортепиано Рахманинова.
А рядом с моим букетом роз и цветов, которые принесли остальные присутствовавшие, в вазу был воткнут целый стебель с орхидеями, а на красной ленте золотыми буквами было написано: «С ЛюбовьюАнна Фер». Орхидеи были любимыми цветами Натали. Мне никогда не забыть все это. С тех пор Анна регулярно ходит на маленькое кладбище здесь наверху, сажает цветы на могилу с урной и следит за тем, чтобы там всегда был порядок»
нет, нет, я давно принадлежу господину Фаберу. Ее голос вывел Фабера из его задумчивости. Он посмотрел на нее. Он ведь будет отсутствовать не вечно. Он вернется домой. И тогда он привезет с собой эту фрау Мазин и мальчика, и тот снова поправится. Я твердо в это верю Ее голос задрожал. Итак, рулетики, быстро добавила Анна Фер. В половине второго. На террасе. И она вышла из комнаты.
У тебя тут есть сокровище, сказал Маркс.
Да, сказал Фабер.
После этого в комнате стало на некоторое время тихо.
Наконец Маркс заметил:
Положение катастрофическое, но не безнадежное. Ты только должен всегда иметь это в виду. Я составлю для тебя четкий план. Что ты можешь себе позволить, а что нет. Аренда этого дома стоит дорого. Но ты должен его сохранить! Анна права! Если все сложится удачно, ты сможешь жить здесь с Мирой и Гораном. Тогда все будет дешевле. Но до этого еще далеко. Ты непременно должен сохранить Анну и оплатить все, что потребует лечение Горана, и то, что вам понадобится в Вене. Но с этого времени никаких пожертвований, ссуд и дотаций, кому бы то ни было! С этим конец, то же касается цветов, подарков и вспомоществованийне важно кому. Пусть продолжают лизать твою задницу, эти кровопийцы! Маркс внезапно понизил голос. И, если только у тебя получитсяпрости, Роберт! постарайся снова начать писать. Может быть, тебе удастся.
Да, сказал Фабер. Может быть. Я попробую.
Это единственный твой шанс заработать деньги. Сохрани или непременно обнови свои ценные бумаги! Так ты получишь хоть какие-то дивиденды. Никогдаслышишь, никогда большеты не должен продавать свои облигации! Стоит начать, и скоро у тебя не останется ни одной. Дивиденды должны сохраняться. Кроме того, слава богу, у тебя есть твоя рента! Ты должен на коленях благодарить твою подругу Марию Гелльманн, которая заставила тебя делать отчисления с твоих гонораров, когда ты особенно успешно зарабатывал, в этот пенсионный фонд. Таким образом, каждый месяц ты можешь получать свою ренту.
Не забывай «Меркьюри», сказал Фабер.
И «Меркьюри», везунчик! Я только недавно заново вложил половину суммы, полученной за римейк экранизации «История Нины Б.». Семь с половиной процентов. Ну вот. Да, звонила Дебора Бранч, она сказала, что сценарист уже принялся за работу. Через два месяца он приедет в Европу, чтобы завершить его вместе с тобой. Пожалуйста, Роберт, прояви хотя бы раз в жизни благоразумие и живи скромно, насколько это возможно! Иначе нам не стоит и подписывать измененное завещание. Ты теперь в ответе за этих двоих. Даже после своей смерти.
Да, сказал Фабер. Я знаю. И я благодарен тебе, Вальтер. Он быстро встал и вышел на террасу.