И борьба других за жизнь Горана продолжалась, а он оставался при своем: он хотел умереть.
В течение этих недель Фабер часто оставался на ночь в номере Миры. Ни один из них не мог выстоять в одиночку в этой борьбе без другого. По ночам неизвестность и страх становились особенно сильными. С другой стороны, из-за такого бедственного положения они чувствовали физическое возбуждение, какое чувствуют люди в моменты опасности, на войне, в состоянии сильного страха.
После они лежали бок о бок, держались за руки и молчали. Наконец Мира засыпала в объятиях Фабера. В одну из таких ночей она не заснула. Оба уже несколько часов пролежали без сна, в доме царила мертвая тишина, когда Фабер наконец сказал:
Мы сейчас должны привести все свои дела в порядок: мое завещание, документы по опеке, разрешение на жительство для вас обоих. Как можно быстрее, Мира. Я могу умереть со дня на день. Я старый. Я больной человек.
Я тоже старая и больная. Я тоже могу умереть со дня на день.
Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, сказал он. Если я умру до того, как будут соблюдены все формальности, вы погибнете. Я должен все уладить, пока еще я в состоянии это сделать. Например, мое завещаниепосле смерти Натали я завещал все в равных долях «Эмнести интернэшнл» и «Писатели в тюрьме». Это нужно немедленно изменить. Для этого мне понадобятся мои адвокаты в Мюнхене и в Швейцарии. Мы должны поехать в Люцерн, как только сможем оставить Горана на два дня.
Ты действительно собираешься это сделать Ее голова покоилась на его груди, оба лежали голыми, и он почувствовал, что Мира плачет.
Это самое малое, что я могу сделать. Это своего рода страхование жизни для всех нас. Своего рода молитва. Бог должен помочь Горану выздороветь. Поэтому я хочу сделать это именно сейчас.
Бог? переспросила она и погладила его по мокрой от слез груди. Ты же не веришь в Бога, язычник!
Если Он мне нужен, то верю, сказал он. Не обязательно это должен быть Бог. Что-то, но оно обязательно должно быть. А если все-таки ничего нет, то тогда это будет мольба Несуществующему. Нечто может быть очень сильным, ты же знаешь.
Я люблю тебя, Роберт. Я всегда тебя любила и буду любить вечно.
И я тебя люблю, Мира, сказал он и удивился, что даже не вспомнил о Натали.
«Странно, подумал он, я думал, что буду думать о Натали до самой смерти. А я все еще жив. Мне не надо просить у Натали прощения. Она давно уже меня простила, я знаю это».
Я люблю тебя, Мира. И мы будем вместе, пока живы, ты, Горан и я. Я говорю это теперь, когда ни один человек не знает, что будет завтра. Именно теперь. Я клянусь. И он положил руку ей между ног, потому что ему хотелось поклясться на чем-то, во что он верил.
8
Уже на следующее утро Фабер отправился вместе с Мирой в суд восьмого округа Йозефштадта. Он находился на Флориангассе, совсем близко от Детского госпиталя Св. Марии. В этом они увидели доброе предзнаменование.
Очень приветливая судья по делам семьи обрисовала им положение:
По закону, фрау Мазин, вы со всеми вашими документами и документами внука имеете право решать, может он проходить лечение или нет. Вы выразили согласие еще в Сараево. Спасти жизнь Горана врачи могли и должны были без вашего согласия. Существуют сложные случаи, например у свидетелей Иеговы, которые не позволяют переливать себе кровь. Теперь далее: господин Фабер, вы заявили, что являетесь дедом Горана и знаете фрау Мазин более сорока лет. Для этого не потребуется дополнительного расследования, если фрау Мазин признает это и выразит свое согласие, чтобы опеку над мальчиком оформили на ваше имя. Вы согласны, фрау Мазин?
Да, сказала Мира.
Ваше финансовое положение позволяет содержать фрау Мазин и Горана?
Да, сказал Фабер.
И вы уладили все формальности, чтобы обеспечить фрау Мазин и своего внука после вашей смерти? Простите, но я обязана задать этот вопрос. Вам уже исполнилось семьдесят лет, господин Фабер.
Именно, сказал он. В ближайшие дни я еду в Швейцарию и изменю свое завещание.
Тогда нет видимых причин против того, чтобы закрепить за вами опекув том случае, если Управление по делам молодежи выразит свое согласие. Я даю вам анкету. Заполните ее и приходите со своими документами снова ко мне! Во всех таких случаях на первое место ставится благополучие ребенка. Я перешлю анкету в Управление по делам молодежи восьмого округа вместе с моими рекомендациями. Там еще раз все проверят, затем заявление снова вернется ко мне, и вы получите опеку. Только после этого вы сможете обратиться в Министерство внутренних дел, чтобы подать заявку на предоставление фрау Мазин и Горану разрешения на постоянное проживание в стране. Так как ваш внук был вывезен в Австрию солдатами ООН, то вам не стоит опасаться, что ваше заявление будет отклонено. Он находится под защитой ООН.
А фрау Мазин?
Предположительно тоже. Но я не могу дать однозначный ответ. Чтобы добиться полной определенности в этом вопросе, вам надо в любом случае подать заявку на предоставление разрешения на постоянное проживание. Никто не знает, что принесет будущее. В этом я, к сожалению, вам помочь не могу, это не входит в мою компетенцию.
А если мы не получим права на жительство? нервничая, спросила Мира.
Вероятнее всего, вы получите его. Господин Фабергражданин Австрии, он содержит васв том числе обеспечит вас в случае своей смерти. Прошу прощения, для этого имеется достаточно денег. Это, конечно, играет важную роль.
Само собой, сказал Фабер и скривил губы.
Вы должны понять наше Министерство, господин Фабер. Если бы вы были не в состоянии содержать фрау Мазин и Горана, то все было бы намного сложнее. Тогда их содержание легло бы бременем на государство, на налогоплательщиков
Короче, все зависит от денег, сказал Фабер.
Конечно, сказала приветливая судья. К сожалению, все зависит от денег. Это ведь не стало новостью для вас?
Нет, сказал Фабер. Определенно нет.
Коль скоро мы начали об этомим не потребуется оплачивать лечение Горана. Это положительно отзовется на решении Министерства внутренних дел по вашему запросу, который вы пошлете после того, как получите опеку.
Как долго это может продлиться?
Самое большее два месяцав таком ясном случае, как ваш.
А вид на жительство?
Трудно сказать. Возможно, дольше, сказала судья по семейным делам.
На лестнице Мира обняла Фабера.
Спасибо, Роберт! Спасибо, что ты делаешь это именно сейчас!
Будем надеяться, что это поможет, сказал он.
Когда вечером он сел заполнять анкету в пансионе «Адрия», он добрался до того места, где клятвенно заявляет, что все предоставленные им сведения соответствуют истине и сделаны из лучших побуждений.
Фабер воспользовался своей позолоченной ручкой от Картье, которую как-то подарила ему Натали. Ручка на короткое мгновение напомнила ему о ней, но и только. Он написал: «Я» и в ужасе замер.
Он не мог вспомнить, как пишется следующее слово. Он собирался написать «заевляю», но у него появилось ощущение, что это было неправильно. Поэтому он написал это слово на клочке бумаги: «заевляю».
Он посмотрел на него. Нет, так не пишут. Ни в коем случае.
Но тогда как?
Его начала охватывать паника, горячо и вязко. Неужели так плохо? Неужели он до такой степени одряхлел?
«Заевляю», неуверенно написал он во второй раз.
Нет, нет, нет! Это неправильно!
Пот выступил у него на лбу. Это неправильно, но тогда как правильно? Он написал «заявляю», посмотрел на новое слово и не имел понятияни малейшего понятия, было ли это правильным.
Для человека, который всю свою жизнь писал, это было совершенно кошмарным ощущением.
«Для любого человека это было бы страшно», подумал он. Такое простое слово! А он сидел перед этими двумя вариантами написания и знал, что один из них был неправильным. Но какой был правильным?
Трижды написал он «заявляю».
Но и после этого он еще не был до конца уверен.
Он чувствовал оцепенение и совершенную пустоту в голове. Внезапно и без всякого предупреждения у него в голове оказались знания по правописанию шестилетнего ребенка. Его бросало то в жар, то в холод. Он снова и снова писал слово «заявляю».