И все же! Берег есть! сказал Фабер.
4
Господин Фабер! Господин Фабер!
Откуда-то издалека в его сумбурный сон ворвался женский голос.
Господин Фабер! Проснитесь! Пожалуйста, проснитесь, господин Фабер!
Медленно и с большим трудом он открыл глаза. Он лежал на второй кровати в больничной палате Горана. Мальчик спал, наполовину сидя в постели, дыхание было прерывистым. Над Фабером склонилась одна из медицинских сестер. Голова раскалывалась, глаза слезились.
Что случилось, сестра Tea? Он попытался откашляться, голос охрип и сел.
Вас ждет женщина. Я говорила ей, что вы еще спите. Она очень просила разбудить вас. Говорит, что это срочно.
Очень срочно Медленно, очень медленно он наконец совершенно проснулся. Сколько сейчас времени?
Без четверти семь.
Он возмутился.
Так рано? Как зовут эту женщину? Что ей от меня понадобилось?
Рената Вагнер.
Фабер одним прыжком оказался на ногах.
Где она ждет меня?
В кафетерии.
Передайте, что я приду через три минуты, милая сестра!
Фабер быстро умылся, почистил зубы, тщательно прополоскал рот и поспешно оделся.
Редактор и дочь той женщины, вместе с которой он оказался засыпанным в подвале одного разбомбленного дома на Нойер Маркте, оказалась единственным посетителем большого, ярко оформленного кафетерия.
Рената!
Она поднялась и обняла его.
Доброе утро, господин Фабер!
Электрический свет противно смешивался с первыми лучами нарождающегося дня, которые неохотно проникали через большие окна, выходившие во внутренний двор кафетерия.
Появилась усталая официантка.
Что вам принести, господин Фабер?
Тоже кофе, пожалуйста.
Чашку или кофейник?
Кофейник.
Хорошо. Официантка, шаркая, удалилась прочь.
Вы не сердитесь, что я попросила разбудить вас?
Оставьте! Что-нибудь случилось?
Монк мертв.
Он сглотнул.
Что вы сказали, повторите!
Монк мертв. Это сообщение только что передали по каналам полиции. Я уже говорила вам, что у нас есть там свои люди.
Как это случилось?
Остановка сердца во сне.
Во сне?
Прекрасная смерть, не так ли? Сюзанна Рименшмид, пастор Гонтард и фройляйн Рейманн не могут похвастаться тем же. И все те, кого он приговорил к смерти.
Где это произошло?
В отеле «У липы» во Франкфурте. Через два часа мой рейс на самолете «Свисс эйр». Я лечу туда с двумя коллегами. Но до этого я непременно хотела сообщить вам об этом.
Значит, во сне
Каждый желал бы себе такой смерти, согласилась Рената Вагнер.
Славный конец для массового убийцы.
Божественная справедливость.
Кофейник, прошу! Усталая официантка поставила перед Фабером поднос. Она зевнула, даже не прикрыв рот рукой.
Спасибо, сказал Фабер. Наливая кофе в чашку, он расплескал большую его часть. Сделав глоток, тут же обжег себе рот.
Нет на свете справедливости, проговорил он, ни божественной, никакой другой. Он прожил до семидесяти девяти лет. И творил он только зло, только зло. Такая прекрасная и легкая смерть на самом деле является полной неожиданностью. Как он называл себя последнее время?
Эрнст Клазен. Он уже жил однажды под этим именем. У полиции имеются его отпечатки пальцев. Естественно он давно позаботился о своем преемнике, молодом. Мы знаем его настоящее имя. Но живет он, естественно, под другим. Гейнц Верте, Карл Цумбау, Йозеф Фаллер Он немедленно принял командование над всеми группами.
Отлично.
Террор продолжается. Еще и из-за этого я немедленно пришла к вам сюда. Я позвонила фрау Мазин по телефону, разбудила ее. Она сказала мне, где вас можно найти. Теперь вы находитесь в еще большей опасности, чем раньше! Преемник Монка постарается показать, на что он способен. Список, в котором стоит ваше имя, стал еще более актуален, чем раньше Я знаю, что вы не уедете, не станете скрываться, особенно сейчас, когда, как сказала мне фрау Мазин, мальчику так плохо.
Да, я должен остаться с ним.
Где ваш пистолет?
В комнате Горана. Рядом с моей кроватью.
Мне нужно идти. Рената поднялась из-за стола. Я свяжусь с вами, если произойдет что-то важное. Всего хорошего вам и мальчику! И фрау Мазин!
Вам того же, Рената, вам того же!
Он крепко обнял ее.
Идиот! придушенно проговорила она. Трижды проклятый идиот! Я люблю вас
Рената выбежала из кафетерия не оглядываясь. Фабер упал в кресло и уставился на свою чашку с кофе.
Мертв. Монк мертв.
Когда я приехал в Вену и узнал, что он жив, я поклялся сам себе, что найду его и позабочусь, чтобы он получил свое наказание. Наказание за многочисленные убийства. Что я сделал для того, чтобы найти его и передать его в руки таких судей, которые еще не потеряли мужества, не запятнали себя коррупцией и слишком милосердными приговорами в отношении массовых убийц? Ничего.
Я ничего не сделал. Я был целиком занят делами Горана. Может ли это быть достаточным оправданием? Разве я не должен был, несмотря на мою заботу о мальчике, несмотря на все хлопоты, при любых обстоятельствах найти время и силы для охоты за Монком и его поисков?
Теперь Монк мертв. Умер во сне. Он покоится с миром. А другой продолжит его дело. Так будет продолжаться всегда.
Господин, ваш счет, пожалуйста! Появилась сонная официантка. Моя смена, собственно, закончилась.
Первые лучи солнца теперь освещали все помещение.
5
«Время в объективе», девятнадцать часов тридцать минут, четверг, 15 сентября 1994.
Ведущий: Волнение царит в краевой больнице Зальцбурга.
Ведущая: Как уже сообщалось нами ранее, в прошлую пятницу вечером в Зальцбург на самолете прилетели маленький Робин, его мать фрау Эллен Зигрист, целительница Карла Монтевиво и врач из Вены господин доктор Гельмут Везер.
Ведущий: Фрау Зигрист, которую мы показывали на пресс-конференции, дала согласие руководителю детского отделения профессору Рольфу Мессершмидту на обследование ее маленького сына при условии, что его не положат в стационар и не будут предприниматься попытки заставить ее согласиться на химиотерапию. Это письменное соглашение было подписано ею и австрийским врачом еще в Ницце. Теперь события стремительно сменяют друг друга. По окончании обследований профессор Мессершмидт заявил телеканалу ОРФ
Включение сюжета. Мессершмидт обращается к камере:
В случае с Робином нет никакой опасности для жизни. Кроме того, не соответствуют действительности и утверждения некоторых газет, что он в нарушение соглашения, взят на стационарное лечение в связи с якобы резко ухудшившемся состоянием его здоровья
Ведущая: Это заявил профессор Мессершмидт сегодня утром в одиннадцать часов. Когда сегодня в пятнадцать часов фрау Эллен Зигрист захотела покинуть больницу с ее сыном, ей помешали в этом
Включение сюжета. Эллен Зигрист с бледным, залитым слезами лицом говорит репортерам:
Профессор Мессершмидт нарушил свое слово! Он обманул меня Камера отъехала назад, и стало видно больничную кровать, на которой лежал Робин. Его тело вздулось еще сильнее, даже голова как будто увеличилась в размерах. Он сидел под углом в сорок пять градусов, опираясь на подушки, гигантский живот мешал ему лечь.
Точно так же, как и я, проговорил Горан, неотрывно глядя на экран телевизора, который стоял напротив его кровати. Фабер сидел рядом с ним. Точно как и я, деда!
Эллен Зигрист в кадре:
«ваш сын должен остаться здесь», внезапно сказал он, этот господин профессор. «Опасность для жизни», сказал он. Только сегодня утром он говорил, что опасности для жизни нет. Нет показаний для стационарного лечения. А теперь теперь Робину поставили капельницу.
Как и мне, снова проговорил Горан, все точно так же, как и со мной.
И ему дают лекарства! кричала тем временем Эллен Зигрист, ломая руки. Лекарства! Я даже не знаю какие. Одна из сестер сказала, что это глюкоза и обезболивающие. Это просто издевательство! Не важно, что он там принимает, у него не больная печень! Он не переносит лекарства! Фрау доктор Монтевиво строго оговорила в договоре, что он не должен принимать никаких лекарств. А теперь они просто дают их ему!