А мой мне фантастикой как-то по башке съездил вот такой томина был «Космическая полиция», кажется. Тяжелая «Не смей забивать голову макулатурой, Алексей!»
Помогло?
Не очень.
Важный дядечка. Один мундир чего стоит.
Да мундир как раз он не очень жаловал. Когда заставили художнику позировать, он его впервые при мне из нафталина вынул. Он же у нас не из солдафонов, лампасы с погонами скорее декоративные.
Как это?
Ученый муж Оборонка Конструктор каких-то там систем Столько лет вместе прожили, а я так толком и не знаю, что он там из этих боевых стрелялок, бухалок и леталок сочинял. Хотя даже с меня подписку брали. О неразглашении.
А что же вас, Алексей Палыч, не в ту сторону повело? Была бы династия По бухалкам и стрелялкам
Честно?
Честно.
Да он же не просто невыездной был, Лизавета Юрьевна. Его всю жизнь за заборами продержали. За проволочкой и вышками В этих номерных Арзамасах
Оберегали, значит.
Да уж Насмотрелся я Как в клетке был. Пусть золотой, лауреатскими знаками увешанной, а в клетке. Этого нельзя, того нельзя Всего нельзя Он в Москву в консерваторию своего Баха прилетал слушать, а вокруг него те еще меломаны сплошняком сидели В штатском Нет, я очень вовремя представил, что даже в бане никогда не останусь один. Как он! И все!
А мама? Она не с вами?
Маму я из Новосибирска вытащить не могу. Она у меня классная хирургесса. Матерщинница и хулиганка. Между прочим, несмотря на немалые лета, еще режет.
Ангелина вносит еще одну сковородочку с яичницей.
Ну вот и я. Кому из вас?
Лазарев вскакивает, взглянув на часы:
Все! Я горю! Через восемь минут у меня диспетчерская! По всей области. Больше ни секунды не могу! Лизавета, вы только дождитесь меня, пожалуйста. Ну, скучно станетпо городу погуляйте. Все! Все!
Лазарев быстро уходит. Ангелина заряжает длиннейший мундштук слоновой кости половинкой сигареты и закуривает:
Ну вот опять удрал Не доглотавши
И часто он так у вас?
Бывает.
Ангелина Эдуардовна, спасибо. И давайте-ка я вам помогу
Она разглядывает меня как блоху под микроскопом.
Чем же?
Ну хотя бы посуду помою
Она ухмыляется с плохо скрываемым презрением:
Вот что, милая Чтобы в эту кухню войтиочень сильно постараться придется. В этом доме даже посуду мыть еще заслужить надо.
И многие пытались его заслужить?
О, да. Случались особы
Не вышло? У них?
Не вышло
Какая жалость. Но вы знаете, Ангелина Эдуардовна, мне их почему-то совсем не жалко.
Я догадываюсьпочему.
Я поднимаюсь из-за стола и даже пытаюсь не то сделать книксен, не то шаркнуть ножкой. Демонстрируя высший класс политеса.
Большой привет Алексею Палычу. Он мне подарил сегодня совершенно потрясающее утро. Завтрак был на уровне, хотя тостики вы передержали. И до скорого свидания
Она вздергивает бровь:
Уже«скорого?»
Мне почему-то кажется, что оно должно быть скорым А пока«пока-пока!»
И вы Лешика даже не дождетесь? деланно удивляется эта дама.
У меня ведь тоже дела. И он прекрасно знает, как и где меня найти.
С вызовом вскинув голову, гвардейским шагом я покидаю этот дом. В моей душе поют серебряные трубы победы. Я почему-то совершенно точно знаю, что в этот дом я еще вернусь!
До Сомова я добираюсь только к ночи. Мой «фиат» словил гвоздь в правое заднее колесо, пришлось тащиться до шиномонтажа и менять колесо на запаску.
Гришка уже спит.
Потоп прекратился, но Волга парит непробиваемым теплым туманом. Огни города мерцают тускло-желтыми точками. Мы с Гашей сидим на веранде и бездумно смотрим сверху на реку. Мокро как в джунглях. И ясно, что завтра опять обрушится знойне продохнешь. На фарватере низкий белый туман распарывает пассажирский трехпалубник, ползущий в низовья, на Астрахань. Он разукрашен иллюминацией, на верхней палубе танцуют люди. Что-то жеребячье вопит Радио Мозамбик, и я бы не удивилась, если бы этот черный-черный негр в белых-белых штанах крутил бы там на палубе какую-нибудь млеющую туристочку.
Вообще-то регулярные рейсыхороший знак. Прошли времена, когда на Волге все стояло, особенно после финансовой чумы девяносто восьмого. В нашем порту ржавели от безделья краны, и только изредка на Москву проползали со стройпеском и гравием, пихаемые толкачами-буксирами, баржи, груженные на карьерах. В столице все одно строились. А я вся в мыле пыталась удержать корпорацию на плаву. Без Сим-Сима.
Все. С этим покончено. Раз и навсегда. И больше никогда ничего похожего.
Даже думать о Москве не собираюсь.
Агриппина Ивановна очень довольна, пыхтит как кадушка с квашней, лузгает семечки и загадочно ухмыляется чему-то своему.
Ну вот видишь, Лизавета, а ты боялась. А полдела уже сделано.
Каких полдела?
Ты без него уже не можешь. Осталась еще одна мелочь. А как он насчет тебя? Вот как у нас с моим Ефимом было Ходил он за мной, ходил Я ему и улыбочку, и бедрышком вильну, как бы случайно и глаз ласковый И кофточку вот с таким вырезом, как у этой Мерилин Монро У нас только продавщица с сельпо, Лилька, на такие решалась.
Ты?!
Ха! Не видела ты меня тогда. Другие плетенихинские парни в обморок от моей красоты рушились, а этот ни мычит ни телится. Ну я все свои завлекалочки на замок, в глубокую заморозку. Никакого пламениодин холод. Заледенела вся. Даже узнавать его перестала. В упор не видела. Не то чтобы здороваться. И не замечала даже.
Это дядю Ефима?
Это для тебя он дядя. А тогда у него не лысина, а кудри были. Просто золотые. Так что было мне из-за чего ночами в подушку с горя хрюкать Вот он у меня и скукожился, как пингвин на Северном полюсе. Сообразил все-таки. Исватов! Так что ты держись Вид изобрази «А кто вы такой?» Запретное яблочкооно завсегда слаще.
Не смогу, Гаш.
Да кто из нас, женщин, по-настоящему знает, что она может, а чегоникогда!
Мы треплемся как-то лениво и сонно.
И я понимаю, что моя глубокая разведка не прошла мне даром.
Я как в стиральной машине отжата. Устала, словно марафон пробежала. Сорок верст с гаком. Когда-то, на третьем курсе, меня впихнули в команду. С меня хватило одной тренировки.
Нехотя и безвольно раздумываю: а что поделывает мой губернатор?
Получает втык за меня от своей Ангелины?
Или уже просто спит?
И даже в самом страшном сне представить не могу, что именно в этот час он усиленно занимается именно моей персоной. Но совсем не в том смысле, о котором я мечтаю. Без меня меня женит. И, увы, не на себе
И они там все в его кабинете уже чумные от непрестанного курева и бесконечного кофе.
А он дергает щекой и выдает финально:
В общем, господа бюрократы Если этой зимой мы заморозим хотя бы один поселокполетят головы. Прежде всего моя! Так что все вниманиезиме. Свободны! Захар Ильич, задержись.
Чиновники покидают кабинет, Кочет переходит к столу Лазарева, на котором лежит муляж дедовой картошки. Берет его в руки и с любопытством вертит. Лазарев отбирает у него муляж и водружает на место.
Ну как у тебя дела с нашей сомовской девушкой?
Кочет зевает:
С кем? А С этой? С этойвсе нормально. Отослал ей официальное письмо с предложением дать согласие на выдвижение.
Какое там письмо? Ты что писанину разводишь? Поезжай к ней Поговори Объясни по-человечески В конце концов, как губернатор я лично имею право выдвинуть от себя любого человека.
Не советую, Алексей. Я понимаю, как тебе не терпится повидать свою подругу
Она не подруга.
Да? А с чего это она с тобой тут у нас утренние пробежечки делает?
Доложили уже? Да ерунда все это. Просто передала недостающие бумажки из архива академика. Ему еще Брежнев музей обещал. Кстати, я ей даже про мэрство сказать ничего не успел Умчалась И не было ничего такого
Былоне было, какая разница. Сделают, что было. Языки без костей. Ты же на виду, как прожекторами просвечен. Да и я не собираюсь свою шею подставлять.
Ты?
Именно. Стоит показать заинтересованность в этой даме властных структур И начнется! Администрация губернии проталкивает своих людей Где свобода волеизъявления? Возможность выбора? То-се