Да я вроде и так не хромая Хожу
Ну-ка Ну-ка Пошла-ка по кругу Расслабилась Раз-два Раз-два
Кыся старательно ходит по веранде по кругу. Ну и, конечно, обезьянничает с походки манекенщиц.
Стоп! Села! Увы тебе, дева ясная. Вынуждена заметить, что ты совершенно не представляешь, что такоеходить. То ты топаешь ножищами как новобранец на строевой, то ползешь как беременная мокрица, то гнешься и горбишься, как древняя кочерыжка. Руки болтаются, как у Буратино, коленки врастопыр А усиленно вилять пятой точкой, Кристина, это даже не дурной тон, это вообще ни в какие ворота
Да я с детства так хожу! Что же мне, самой себе ноги повыдергивать?
Спокойно! Правило первое: девушка не ходитона несет себя как хрупкий сосуд, наполненный драгоценной влагой, тайной, известной только ей самой. У каждой она своя. И ее надо найти. Но каждая должна показать не просто мальчику, а всему мируэто иду я, самая красивая, самая удивительная и неповторимая на всем свете И другой такой нет И никогда не будет!
Да не выйдет у меня ничего!
Ерунда! Главноезнать, чего ты сама от себя хочешь.
Урок у нас проходит весело, на ржачке. Кысяумница. Все схватывает с полунамека.
Уходя, спрашивает стесненно:
А в следующий раз можно мне с подружками?
Без проблем! бодро отвечаю я.
Какое-никакое, а занятие.
Колоду карт я оставила себе, сижу, раскладываю что-то цыганское.
Гаша вылезла на веранду с веником, бурчит недовольно:
Ты чего это шпиенку приваживаешь?
Да какая она шпионка? Нормальная девка. Забытая только Мамочкой.
И Серафима у ней такая. Все они, щеколдинские, одним миром мазанные.
Да брось ты.
Есть будешь?
Да что-то не хочется. Это, видно, от дождя.
А которую ночь не спишьтоже от дождя?
Комары не дают.
Да не комары, а один комар тебе спать не дает Который над своей половиной Франции летает И сильно жужжит, Лизавета? Докучает, значит? А может, уже и куснул? Во сне оно ведь всякое бывает.
Гаша
Да хватит тебе себя изводить-то! Ну тянет тебя к нему Так и поезжай. Ты ж ничего про него не знаешь. Может, у него там семеро по лавкам И третья жена на диване.
А как я к нему подойду? Что скажу?
Господи, да найди еще какую бумажку про деда. Мол, недообъяснила.
Так меня к нему его холуи и пустили! Я и в первый раз на кривой козе подъехала. Второй раз такой номер не пройдет.
А ты его не в его канцеляриях, ты его на свободе отлови. Как бы невзначай: «Ах, ах, какой приятный случай!» И глаз ему, знаешь, с намеком Мол, и не случай это вовсе Если не дуракпоймет. Если не поймет, на кой нам такой нужен?
Ну и за кого он меня примет?
Ну тогда картишки мусоль. Что они там «для сердца» показывают?
Ничего.
И не покажут! Слушай, а давай я сама в область мотнусь. Поспрошаю там у женщин На рынке в магазинах Бабы всюду и всегда все знают. Где живет семейное положение ходок или так себе
Вот только этого мне и не хватало Чтобы ты мне еще и личную жизнь устраивала.
Ты ее уже наустраивала Без меня.
Агриппина Ивановна подтаскивает к ходикам на стенке табуретку, влезает на нее и извлекает откуда-то из часов заначкуаж триста рублей десятками. Швыряет их на стол.
На бензин! Да цвет лица хоть сделай! Худоба ты моя затюканная
На следующее утроя в области.
Слава богу, хоть дождя тут нету
Тенистая улица еще совершенно пуста, только дворничиха метет метлой улицу. У тротуара причален мой «фиатик», я небрежно прохаживаюсь рядом. Спрашиваю, демонстрируя почти абсолютное безразличие:
А может быть, он уже пробежал?
Не Тебе правильно сказали. Он тут как часы бегает Для здоровья А ты, случаем, не эта Не террористка?
Совсем наоборот.
Понятно. Жалобу подать надо. Бывает. Да вон он чешет, наш Палыч. Только ты не сразу. Тот бугай, что рядом, охрана.
А я уже и сама вижулично их превосходительство, губернатор Лазарев, в темно-оранжевом спортивном костюме, разбитых кроссовках, с потным полотенцем вокруг горла, лупит по брусчатке ровным мощным бегом, охранник на шаг сзади.
Сердце у меня ухает в пятки, потом взлетает и застревает в горле. Я делаю шаг навстречу и вскидываю руку в белой лайковой перчатке. В этот раз я вся летняя. Такой цветок душистых прерий. В льняном платье без рукавов, с миниподолом по самое «не могу». И в кремовой косыночке величиной с носовой платочек. Изображаю сдержанное радостное удивление:
Алексей Палыч Господин Лазарев
Он тотчас же бросает охраннику:
Стоп, Андрюша. Свои! Лизавета Юрьевна Вы-то каким боком? И здесь?
Я выволакиваю из сумочки пожелтевшие от возраста трухлявые листочки с чернильными штампами и пометами.
Да я тут Вот Нашла еще из материалов на моего академика Еще времен Брежнева Об увековечивании памяти
Это успеется. Завтракали?
Нет.
Тогда за мной!
Не знаю Зачем же? А что ваша жена скажет?
Я не женат.
Ну остальные Близкие.
Остальная тамодна, а она ко всему привыкла Пошли, пошли
Может, на моей машине?
Ерунда. Здесь рядом.
Я уже топаю вслед за ними, но еще успеваю услышать, как дворничиха бурчит под нос:
Ничего себес жалобой. А каблучища напялилакак в театр. А причесочка-то! Фирма! Нет, не с жалобой ты. Не с жалобой.
В квартире тонко пахнет лавандой и гречишным медом. Солнце пронизывает невесомые прозрачные шторы на окнах, от чего мне становится как-то веселее.
Стены гостиной почти сплошь уставлены книжными шкафами. Между ними висит писанный маслом портрет старца весьма ученого и ироничного вида, но в генеральском мундире и с иконостасом наград, включая множество лауреатских значков, отчего он выглядит каким-то ряженым.
Я сижу за столом, накрытым к завтраку, а пожилая женщина весьма интеллигентного вида устанавливает еще один прибор для меня, посматривая из-под очков с холодным любопытством. Лазарев ее представил коротко: «Моя Ангелина».
Его Ангелине я явно поперек горла, но она церемонна, воспитанна и изображает приязнь:
Вы, сударыня, как насчет овсянки простите, пролетело мимо ушей Лиза?
Лизавета То есть Лизавета Юрьевна. Насчет овсянкивполне. А вы мама?
Тетка Ангелина Эдуардовна. Могу предложить сок, яичницу с беконом, тосты, масло, джем сливовый, чай И конечно же мед. Медэто наша традиция.
Все годится. У вас просто английский стол.
Да Алексей всех приучил. Он у нас несколько англизирован
Входит разгоряченный бегом Лазарев, в строгом костюме, со вкусом подобранном галстуке, причесывая влажные после душа светло-льняные волосы.
Тетя Ангелина, извини Я, кажется, забыл вас представить?
Мы уже представились, Лешик. Я должна добить второй порцион яичницы Не ожидала, что у нас будет к завтраку столь ранняя гостья.
Это Алексей Палыч Я буквально на минуту Хотела
У меня кухонные процедуры. Извините.
Ангелина уходит. Лазарев раскладывает овсянку из кастрюльки:
Будете?
А почему бы и нет?
Мы пьем холодный сливовый сок и приступаем к трапезе. Я, не в силах сдержать совершенно обезьяннего любопытства, рассматриваю шкафы с фолиантами, портрет.
На яичницу нажимайте, пока не остыла. Ангелина мне принесет.
Спасибо Не откажусь
Вы с Захаром уже встречались?
С кем?
Моим «вице»?
Нет. А что, он у вас по музейным делам?
Не совсем. Да он вам все сам растолкует. У него есть какие-то свои соображения. У нас паритет: его делаего, моитолько мои. Но я бы вам советовал к нему прислушаться. Он мужик головастый.
Ну и книг у вас
Не помещаются в кабинете. Пришлось по всем стенам растыкать. Отец оставил мне свою библиотеку, вот и таскаю за собой.
Я киваю на портрет:
А это?
А это он и есть Генерал-лейтенант Лазарев Павел Николаевич. Когда-то мы с ним сильно бодались. Он всерьез учил меня читать то, что нужно.
Да у меня дед был не лучше. У меня «Любовник леди Чаттерлей» на инглише под подушкой а он мне Дарвина под нос.