Ну, каково? с нескрываемой гордостью спросил генерал, прохаживаясь перед огневым рубежом. Барьер, кстати, демонтируется. Это если захочешь из положения лёжа пострелять.
Масштабно, отметил Гонеев. На совесть сделано, ничего не скажешь. А демонтаж Да нет, не надо. Я уж так, из положения стоя
Свечин с той же связкой ключей подошёл к шкафу, открыл его и, оступив на шаг, поманил Гонеева.
Что выбирать будем?
В шкафу в нижнем отделении, но не как в привычной оружейной пирамиде, а по-особому, в специальных деревянных отсеках с запорными стальными вставками и замками стояли: два автомата АКС-74, два РПК, американская автоматическая винтовка М-16 и ещё пулемёт незнакомой Гонееву системы.
А в верхнем отделении выстроились в ряд пистолеты (Гонеев успел разглядеть три «Макаровых», один «Глок» и, похоже, была там ещё «Беретта»).
А на полке посередине сложены были аккуратно разноцветные пластиковые коробки с патронами.
Что из этого, Петрович, тебе по душе?
Да что попроще, скромно сказал Гонеев. От автоматов этих шуму много, и отдача, опять же. Плечо ещё отобьют, ну их к лешему! «Макарычем» побалуюсь, по старой памяти
Хорошо! согласился генерал. «Макарычем»так «Макарычем»! Я тогда тоже, за компанию Погоди маленько, я тут подготовлю Три обоймы нам хватит?
Гонеев пожал плечами.
Да я, честно говоря, не то, чтобы любитель
А вот любитель, заметил Свечин, набивая обоймы патронами. Люблю пострелять Знаешь, некоторые водочкой стресс снимают. Ларичев, знакомый мой Встречался с ним?
Не припомню, ответил Гонеев.
В ГУВД дела разруливает, продолжил Свечин. Не встречался? Ну, ничего, познакомишься. В хорошем смысле, конечно Так вот, кто чего, а я вот люблю в тир зайти. Такой вот отдых А ведь охоту ты любишь, Петрович?
И генерал протянул Гонееву пистолет и три снаряженные обоймы.
Ну, это же другое дело. Костёр там, природа
Это тоже природа, возразил Свечин. То, что внутри нас.
Гонеев держал в руках оружие и смотрел на генерала немного растерянно.
«Отвык ты от серьёзного дела, Илья, отвык», подумал генерал.
Это ведь природная, естественная страсть! Истинно мужская страстьк оружию, к его силе. К власти, которое это оружие даёт. Не пейнтбол какой-нибудь для офисных людишек. Не красочкой друг друга мазать Нет, серьёзное дело! Настоящее дело для настоящих мужиков. Это ведь
Генерал в задумчивости осмотрел чёрный ряд стволов.
Это смерть, Петрович. Вот так она выглядит. Впечатляет?
«Типун тебе на язык! мысленно выругался Гонеев. Чего тебя занесло? Нашёл, чем хвалиться!»
Ну что, на огневой рубеж?
Свечин сунул пистолет в кобуру на поясе (Гонеев только теперь заметил её под генеральской курткой), закрыл шкаф и подошёл к барьеру.
Подходи, Петрович.
Подойдя к барьеру, Гонеев выложил обоймы на узкую и длинную деревянную полку, проходившую по верху барьера. Затем одну обойму
Только будь добр, ствол на меня не направляй, меланхолично заметил генерал.
вставил в пистолет, снял «Макаров» с предохранителя и передёрнул затвор.
Как говорится, к стрельбе готов.
Вот и ладненько, ответил Свечин. Ну, какую мишень выбираешь? Смотри, тут с фантазией подобрано
Гонеев присмотрелся, и тут только, в ярком свете закреплённого под потолком прожектора, увидел вырезанные из картона фигуры в человеческий рост, небрежно, будто в нарочитом беспорядке, расставленные между обычных, чёрно-белых, круговых мишеней.
И заметил он, что на картонные головы наклеены фотографии.
Лица! Чёрно-белые и цветные, серьёзные и смеющиеся, лица пожилых людей и людей помоложе, в морщинах и с гладкой кожей, контрастно и чётко прорисованные и мутные, смазанные, будто изначально вырезанные из газеты и переснятые на копире с увеличением.
Но главноечьи это были лица!
Ну ты даёшь! выдохнул Гонеев.
Если бы, скажем. Илья Петрович увидел изображения вольнодумствующих журналистов (таковых, вроде, с осени прошлого года и не осталось почти, но кое-кого можно было для такой галереи найти), оппозиционеров или каких-нибудь (не к ночи будь помянуты!) «оранжевых»
Нет! Ни одного из пёстрой этой братии!
Совсем другие люди стояли в картонном расстрельном ряду.
Три крупных чина из ФСБ, один из наркоконтроля, один прокурорский туда затесался, да ещё, кажется, из администрации
Самого?!
«Да, серьёзная подборка Неужели генерал и впрямь мне доверяет, если сюда привёл?»
Нравится? спросил Свечин. Хороший выбор. Лучшие люди России, мать их!.. Ты стреляй, не стесняйся. Этих порешишь, мы ещё расставим. У нас, как сказал один весьма неглупый человек, незаменимых людей нет.
Чего ты их так сюда определил? спросил ошалевший от открывшейся картины Гонеев. И этого, с Лубянки Его-то чего сюда?
А ты кого ожидал увидеть? с усмешкой спросил генерал. Берёзу лондонскую? Или интеллигентишку-диссидента, пугало очкастое, что про нас в каком-нибудь сетевом журнале гадости пишет? Тоже мне, нашёл супостатов Нет, друже, вреда от них нашему делу не больше, чем от пацана прыщавого, который три буквы на заборе пишет. Этих пускай чекисты и отлавливают, звёздочки себе зарабатывают. К нашему кошельку эта шелупонь диссидентская лапки не протянет никогда! А вот эти
И он стволом показал на картонных феэсбешников.
Вот эти здорово подвинули нас в своё время. И по таможне потеснили, и по торговым делам. И людей, наших людей, очень хороших людейза Можай свой лубянский загнали. И в твой
Генерал поднял оружие чуть выше и прицелился.
Выстрел.
В твой бизнес фапсишники, к примеру, залезть хотели. Помнишь? Очень они рвались проверять программное обеспечение аппаратов на предмет скрытых
Выстрел. На пол посыпались растрёпанные картонные ошмётки от пробитой мишени.
Скрытых возможностей. И это ведь цветочки! И чекисты к вам подбирались
Думаешь, не проболтаюсь? спросил Гонеев. О развлечениях твоих?
Свечин с безразличным видом пожал плечами.
Да мне наплевать! В чекистском тире, небось
Два выстрела подряд. Дымящиеся гильзы со звоном покатились по полу.
Наши портреты висят. Ничего! Переживём мы это, переживём. Со следующего года, может, другие расклады будут. Тогда и посмотрим, кто кого подвинет. Стреляй, Петрович, не стесняйся!
Гонеев почти без перерыва, одну за другой, выпустил три обоймы. По обычным мишеням. Даже здесь, в закрытом, отделённом от мира метровыми бетонными перекрытями, защищённом, сверхнадёжном генеральском тире не решился Илья Петрович поднять руку На таких людей!
И неуместной ему казалась генеральская эта бравада.
«Крутость свою решил показать?»
Отстрелявшись, Гонеев дважды передёрнул затвор, нажал на спусковой крючок, после щелчкапоставил пистолет на предохранитель.
От грохота выстрелов в голове шумело, и от отдачи пальцы слегка подрагивали.
И слегка поташнивало от порохового дыма, синеватые струйки которого ещё с полминуты затягивало в вентиляторы.
Ну что, пойдём достижения твои посмотрим? предложил генерал.
Они зашли за барьер, и подошли к мишеням.
Да, не кучно легли «Двойка», три «тройки», одна «пятёрка» и одна «семёрка», сказал генерал, посчитав пулевые отверстия. Остальное, похоже, в «молоко» ушло Смотрю, Петрович, на эти достижения, и думаю, что упражняться тебе надо. Потерял форму, вояка, потерял!
Не стрелял давно, смущённо ответил Гонеев. Я уж столько лет на канцелярской работе! Ты бы ещё меня на марш-бросок потащил
Генерал подвёл Гонеева к пробитым его пулями картонным фигурам.
Не скажи, не скажи Я вот и для канцелярии время нахожу, и про спорт не забываю. Грудь, голова Всё, как положено!
Гонеев с минуту смотрел на дыры в картоне, а потом сказал:
Ты ведь, похоже, поговорить со мной хотел. Да и у меня к тебе пара вопросов.
Хотел, согласился генерал. Разговор серьёзный будет, обстоятельный. Ты прежде скажи, что у меня хотел узнать. Тебя ведь шеф твой на беседу отправил?
«Донесли уже? отметил Гонеев. Когда успели? И как? Быстро справились, ничего не скажешь!»