Отрицать и отговариваться было бесполезно.
И Илья Петрович подтвердил:
Да, тут на днях
Позавчера, поправил его генерал. Знаю, было у вас совещание. И Ставицкий твой задание тебе дал. Сказать, какое?
Гонеев подошёл к барьеру. Вытер со лба проступивший пот и, помедлив, повернулся к генералу.
Ну не мог ты нас прослушивать! уверенно сказал Илья Петрович. У нас на этом этаже «глушилки» стоят.
Откуда уверенность такая?
Свечин рассмеялся, и с выражением крайнего довольства хлопнул себя по круглому животу.
Эх, коммерция! Люблю вас за глупую вашу самоуверенность! На ней-то вы и попадаетесь, родимые! Котята слепые, право слово
Он подошёл к Гонееву и аккуратно взял у него из рук неостывший ещё после выстрелов пистолет.
Может, ещё по кругу постреляем? Я тебе «Беретту» дам, хорошая штука!
Гонеев, немного выпятив губу, секунды две изображал раздумье.
«Чего же он к нам прицепился?»
Потом ответил:
Давай чуть попозже. Передохнуть надо. В ушах звенит с непривычки. А почему наушников тут нет? Так ведь на перепонки давит
Ладно, попозже, согласился генерал. А на уши давит Так это ведь точно с непривычки. Я наушники беру, только если из автомата или винтовки пострелять хочется. Автоматный патрон или винтовочныйот них действительно, много шума. А «Макарыч», да в наших пробковых стенахэто ерунда. Две минуты позвенит в ушах, и пройдёт. А наушники Ну их, только общаться мешают!
Он подошёл к шкафу и положил пистолеты на полку. Закрыл дверцы.
Потом нагнулся и поднял с пола стреляную гильзу.
Закрыл глаза, носом медленно, словно смакуя, втянул воздух с кислым запахом пороха, и снова бросил гильзу на пол.
Она упала с глухим, отрывистым звономи покатилась к барьеру.
Генерал выпрямился осторожно и не спеша, стараясь держать спину прямо, поглаживая ладонью больную поясницу.
Радикулит замучал! В прошлом месяце схватило так, что полдня на диване пролежал. Я ведь раньше любил утречком на берегу с удочкой посидеть. Так, в тумане, на заретихо, спокойно. Водакак зеркало. А сейчас вон Народ-то на реке собрался, столы фуршетные накрыли. Гуляют А я вот к воде и подойти боюсь. У меня от сырости болезнь обостряется, сразу в поясницу как будто гвоздь вбили. Ничего, Петрович, не волнуйся! На ужин мы успеем.
Генерал снов начал массировать поясницу. Лицо его скривила гримаса боли.
Вот и сейчас покалывает, зараза!
Гонеев понимал, что надо сейчас сказать какие-нибудь ободряющие слова о том, что болезнь непременно пройдёт, или, по крайне мере, надолго оступит. Особенно, если найти время и съездить куда-нибудь к морю, и поваляться там хотя бы неделю на горячем песке.
Или хотя бы посочувствовать, а заодно и пожаловаться мимоходом на свои болячки.
Понимал, но Именно это говорить он не хотел.
Слишком уж неприятен ему был сейчас Свечин. Настолько, что и всей чиновничьей многолетней натренированности едва хватало для того, чтобы скрыть эут неприязнь.
Поэтому продолжил он, без лишних политесов, допытываться у генерала:
Так что с машиной?
Какой? с некоторым недоумением спросил Свечин.
Паша, ты не хуже меня знаешь, какой, твёрдым тоном произнёс Илья Петрович. Той, что на границе задержали. Не иначе, как твои люди сработали
Свечин пренебрежительно махнул рукой.
Знаешь, сколько в нашей системе терминалов работает, в том числе и пограничных? Что я, каждую машину буду помнить?
Но ведь это твоя установкагнобить нас? упорствовал Гонеев.
Не вас, поправил его Свечин.
Он подошёл к Гонееву и, глядя ему в глаза, медленно произнёс:
Не вас, Илья, а шефа твоего пустоголового. Он что думает, мы не знаем и не видим, как он в европы свои и америки лыжи вострит? Как бизнес потихоньку сворачивает и денежки перекачивает за кордон? Знаем, Илья, прекрасно знаем. Вас и прослушивать специально не надо, ваши болтуны по телефонам своим всё, что хочешь расскажут. А мызапишем и отметим. Но только напрасно Ставицкий думает, что мы его просто так за границу выпустим. С пустыми карманамиотпустим. Когда станет голодранцем, то пусть валит хоть в Штаты, хоть во Францию свою любезную, хоть на Вирджинские острова, офшорки свои инспектировать. Но бизнес
Свечин поднял вверх указательный палец и потряс им внушительно перед носом Гонеева.
Бизнес должен остаться здесь! А деньги если и будут идти за границу, то только в контролируемых нами направлениях. В наши банки, по нашим схемам! А колёсики крутиться будут здесь!
Бизнес, что ли, отнять хотите? задумчиво спросил Гонеев. А смысл? Жить этому бизнесу в России недолго осталось. Две тысячи девятый не за горами, и игорные зоны эти
Плюнь ты на эти зоны! оборвал его Свечин. Не для игорных зон закон принимали. И бизнес никуда не денется, не сдохнет. Поменяются хозяева, сменятся вывескии только. А борьба с «однорукими бандитами», ссылка в зоны Ты-то хоть на туфту эту не ведись!
Туфту? с откровенной иронией, граничащей с издёвкой, спросил Гонеев. А Владимир Владимирович так красиво выступал!
Свечин покачал головой.
Не шути, Петрович. Ни к чему это В Казахстане игорный бизнес вообще запретили. Помер он? Нет! Живживёхонек! Вот толькостал нелегальным. А, стало быть, облагаемым не налогами, а данью. Почувствуй разницу! И главный получатель доходов от дани этойне государство какое-то, а правоохранительные органы. Вот так надо действовать! Пойми, наш, милицейский, принцип простой: если хочешь получить бизнессделай его нелегальным. И тогда он твой.
Свечин усмехнулся и похлопал Гонеева по плечу.
А ты, дурья башка, заладил: «помрёт, сдохнет» Для государства, может, и помрёт. А для насбудет жить. И самое интересное тогда только начнётся. Когда все действующие игровые залы и казино враз станут подпольнымиих владельцы к нам на коленях приползут. И согласятся на любые наши условия. При условии, конечно, что мы не дадим им, как твоему боссу, аппараты слить, а денежки у нас из-под носа вытащить. Особо ерепенистых мы просто выдоим и прикроем. Ну, а кто докажет свою полезность для органовбудет жить.
Гонеев молчал минуту, обдумывая сказанное генералом.
Ставицкого он не жалел и прикрывать не собирался. И тонуть с ним за компанию, конечно же, не хотел.
Но и отойти в сторону генерал ему вряд ли теперь позволит. Не для того Свечин ему всё это наговорил, чтобы отпустить с миром.
Ну, а моя роль во всём этом какая? спросил Гонеев.
Теперь он решил спросить напрямую.
И получил такой же прямой ответ:
Помочь нам. Попробуй перехватить контроль, Петрович.
Не выйдет!
Гонеев замотал головой.
Как? За кого ты принимаешь меня, скажи пожалуйста? Это же нереально, невозможно! Паша, меня тут один замдиректора вохровцем называет. Вохра, надзиратель За глаза, конечно, называет, но я-то в курсе. Обидно, но доля правды в этом есть. Я же, по сути, охранник, только с очень широкими полномочиями. Я прикрываю бизнес, обеспечиваю его безопасность, но к управлению компании и, тем более, к кассе доступа у меня нет. И никогда к бизнесу меня не подпустят. Отодвинуть кого-то из руководства? Можно было бы попробовать, но возможности у меня ограничены. Да и кого отодвигать? Ставицкийнаёмник, наёмный менеджер, а не собственник. Собственникза рубежом, и прямых выходов на него у меня нет. Как я смогу вам помочь?
Свечин подошёл к барьеру. Стоял некоторое время, прислонившись к нему спиной. Стоял, прикрыв глаза. Будто был в полусне.
Потом прошептал что-то неразборчиво, а вслух сказал:
Думай, Илья! Думай сам. Найди союзника, найди выходы. Сам предложи вариант. Мы тебя подстрахуем. Ты можешь здорово по деньгам подняться, Илья, если сработаешь правильно. Так что
А с машиной-то как? напомнил Гонеев. Решим вопрос?
Свечин отмахнулся с явной досадой.
Не забивай себе голову! Это так, урок твоему Ставицкому. Чтобы понял, за какое место мы его держим и кто в доме хозяин. Выпустят твою машину. Сегодня и отпустят. А ты, Илья, к шефу победителем вернёшься. Но ты-то знай и помни: пока нам бизнес не сдадутуроки будут продолжаться. Будем учить, пока не поумнеют! А ты думай, Илья, думай Попробуй по-тихому да по-доброму сработать. Пока мы фирму твою в жёсткий оборот не взяли!