Гостей-то?
Свечин хитро улыбнулся.
Да хватает Полный сбор сегодня, можно сказать. Даже из прокуратуры пара человек имеется. В кои-то веки заглянули, на огонёк.
После таких слов Гонеев ожидал увидеть в доме множество людей. Не толпу, конечно, но уж, по крайней мере, десятка полтора, не меньше (обычно подъезжали на такие банные собрания: человека три из РУБОПа, из УБЭПане меньше трёх-четырёх, из собственной безопасности ну, там по разному, в зависимости от обстановки, итаких вот, как он, «отставников» из коммерческих структуртрое-четверо, да теперь вот прокурорские пожаловали).
Ни увидел он лишь пару крепких ребят в спортивных костюмах (явно из обслуги), что скучали в холле, вяло гоняя «тетрис» на мобильниках.
Завидев Свечина, ребята поспешно вскочили, попрятали телефоны, и вытянулись во фрунт.
Вольно, Коля. Хватит тут старание показывать
Свечин подошёл к ним ближе и сказал им что-то негромко. Едва ли не шёпотом, глянув при этом искоса на Гонеева.
Илья Петрович смог разобрать лишь: «на полчаса позже предупреди».
«Пусто здесь, в доме-то», догадался Гонеев.
Будь здесь гостион бы непременно услышал шум, смех, обрывки разговоров. Но было тихо.
Слышно было лишь слабое журчание фонтана в холле, долетали откуда-то дальние, приглушённые звуки шагов, и слышен был Гонееву всё тот же негромкий разговор генерала с обслугой.
И более ничего.
«Куда же все делись?»
На душе у Ильи Петровича отчего-то стало тревожно. Не любил он такие вот пустые дома.
Особенно на спецобъектах МВД.
Нет, конечно, не боялся он каких-то силовых ходов. Нет, не такие времена были, и люди были не той породы, чтобы вот так, по-пацански, вопросы решать.
Другого он сейчас опасался. Разговора.
Неприятного, тяжёлого разговора с генералом.
И, судя по всему, именно такой вот разговор с генералом ему предстоял.
Потому Свечин и привёл его в этот дом, потому и не спешит знакомить с гостями. Потому эти холуи в спортивных костюмах тут и пасутся: следят за тем, чтобы кто из посторонних как-нибудь ненароком в дом не забрёл.
Гостевой домон ведь только для особых гостей.
И тяжёлый этот разговор, конечно, не об аппаратах будет. Не эти копеечные вопросы Свечин обсуждать собрался. Тут, судя по всему, что-то крупное назревает.
И, похоже, собрался Свечин откровенно поговорить о новых перспективах для милицейского своего бизнеса.
Пойдём! сказал Свечин, завершив разговор со спортивными ребятами и повернувшись к Гонееву.
Он быстрым шагом двинулся вглубь здания.
Илья Петрович последовал за ним.
Они прошли по коридору, свернули направо и здесь, на небольшой площадке перед зарешеченной дверью, остановились.
Пострелять хочешь, Петрович? несколько фамильярным тоном спросил Свечин.
И вынул связку ключей из кармана.
У тебя тир тут? без особого удивления спросил Гонеев.
Он слышал об увлечении генерала спортивной стрельбой, видел и прекрасно оборудованное открытое стрельбище на одной из ведомственных баз отдыха, куда привозили его ещё весной «кураторы» из генеральской конторы, стрелял он когда-то по «тарелочкам» в одном из опекаемых генералом спортклубов, охотился и здесь, в Солоухино, прошлой осенью (то, конечно, охота, не спортивная стрельба, но тоже ведьпороховая забава), но, признаться, не слышал ничего о тире в Солоухино, да ещё и расположенном в гостевом доме.
Впрочем, это охотхозяйство Илья Петрович знал плохо, даже путался до сих пор в расположении охотничьих домиков.
А как же! с гордостью подтвердил генерал и, погремев ключами, открыл решётку, а потом и саму тяжёлую дверь.
На первый взгляд дверь эта выглядела деревянной, но с торца видно было, что изготовлена она из прочного металла (похоже, стали), толстые листы которого прочно соединены сваркой с металлической же, широкого профиля рамой. А снаружи солидная эта конструкция закрыта была деревянными панелями, нарочито небрежно выкрашенными светло-серой краской тоскливого казённого колера.
Генерал сделал шаг вперёд, нащупал выключатель на стене, повернул ручкуи вперед загорелся белый, неприятно, мертвенно белый свет.
Гонеев подошлё ближе к входу в загадочный этот тир и замер на секунду от удивления. Сразу за порогом куда-то вниз, в глубину уходила освещённая вмонтированными в стену лампами узкая лестница. Лестница была столь длинна, что последние ступени её, несмотря на яркий свет, терялись в полумраке. А бетонные ступени её поверх основы выложены были ровными плитками какого-то мягкого, пористого материала, похожего на каучук.
Вот здесь, прямо, можно сказать, под ногами отдыхающих
Генерал начал осторожно, медленно спускаться по лестнице.
Петрович, ты там не стой. Иди за мной. А то дверку за нами прикроют, а ты как раз возле неё стоишь.
Гонеев пошёл вслед за генералом, спускаясь при этом почему-то боком, словно шёл он не по лестнице, а по крутому, сколькому склону горы.
Отметил он при этом, что ступеньки сделаны с умом и на совесть: на них, пожалуй, просто невозможно было подскользнуться. Даже, пожалуй, в мокрых ботинках или охотничьих сапогах
«И лоб об плитки эти не расшибёшь, с удовлетворением ответил Гонеев. Если спьяну»
А кто дверь тут закрывать будет? неожиданно задал он генералу наивный (с его-то опытом!) вопрос. Вроде, пусто, нет тут никого
Эх, Петрович! со вздохом ответил генерал.
И снова загремел ключами.
Затупилась твоя соображаловка в общении с коммерсантами. А камеры наблюдения для чего? Эта дверка, чтоб ты знал, под круглосуточным контролем! Вот, слушай
Свечин остановился. Гонеев по его примеру так же замер, и услашал тут же тихий шелест шагов и лязг закрываемой двери.
Свечин посмотрел на часы.
Минута, отметил генерал.
И тут сухо щёлкнул замок.
Закрыли нас? с некоторой опаской спросил Гонеев.
«Вот придумали, сволочи! тут же выругался он мысленно. Прямо мышеловка какая-то! Бункер рейхсканцелярии, чёрт бы его драл!»
Как выходить-то будем?!
Не боись, Петрович! весело воскликнул генерал. Всё для нашего же блага делается. Для спокойного отдыха! Не волнуйся, выпустят. Тут система связи как часы работает.
Спустившись вниз, генерал открыл ещё одну дверь, тоже металлическую, но покрашенную в чёрный, даже без канцелярских изысков, цвет.
В лицо Гонееву пахнуло запахом срого бетона и тяжёлого, спёртого, мёртвого подземного воздуха.
«А вентиляция тут»
И, словно угадав его мысли, Свечин зашёл внутрь и нажал на какую-то кнопку (Гонеев услышал тихий щелчок), и где-то далеко, в темноте подвала загудели, всё быстрее крутя лопастями, вентиляторы и Илья Петрович почувствовал, как по ногам потянуло лёгким сквозняком.
Сейчас легче станет дышать
Голос генерала почему-то зазвучал глухо, словно долетал сквозь слой ваты.
Давно не проветривали. Да заходи уже, не копайся!
Гонеев зашёл в освещённый всё теми же белыми лампами подвал. И тут со струями поднятого вентиляторами лёгкого ветра долетел до него давно знакомый (хотя за последнее время изрядно подзабытый) запах оружейной комнаты: смазка для затворов, впитавшийся в стены пороховой дымок, ружейное масло и кисловатый вкус металла с окалиной.
Гонеев закрутил головой, оглядываясь по сторонам.
«Да, размах впечатляет»
Подвал, бетонный параллепипед, вытянулся метров на двадцать в длину, в ширину же был метров пять, не меньше. Бетонный пол был идеально выровнен и покрашен (похоже, слоя в три, а то и больше) тёмно-серой краской. Стены обклеены были толстой пробковой плиткой
«Так вот почему все звуки здесь такие приглушённые!»догадался Гонеев.
покрытой мутным, полупрозрачным лаком. Местами плитка успела икрошиться, виднопули рикошетом попадали и по ней, и потрескавшийся от ударов лак осыпался с неё белой пылью.
Вмонтированные в потолок светильники защищены были полусферическими колпаками из толстого, особого прочного стекла.
Треть подвала отделена была высоким деревянным барьером. Барьер начинался от левой (если стоять лицом к мишеням) стены, и примерно метр не доходил до правой. И рядом с этим проходом к мишеням стоял широкий металлический шкаф образцово-армейского, тёмно-зелёного цвета.