Екатерина КаграмановаЗвёздочка золотая
Антон обвёл пальцем завиток на клеёнке и поднял голову, но заговорить не успел. Дверь кухни открылась. Аня, конечно.
Он терпеливо сказал:
Ань, мы с мамой поговорить хотели. Вдвоём. Побудь пока в комнате, ладно?
Аня опустила взгляд, губы горестно изогнулись, брови страдальчески сошлись, образуя морщинку.
А я тоже хочу поговорить
Антон с трудом сдержал вздох. Он слишком хорошо знал, что означает эта гримаса. Не получив желаемого, Анька сядет на пол и начнёт рыдать, завывая в голос и причитая. Мать станет ее обнимать, отвлекать всякой чушью. Отец, как обычно, сидит в своей комнате, смотрит очередное ток-шоу, поэтому разгребать это дело придётся им двоим. Как всегда. А вернее, материей одной. А потом вздрагивающими руками она будет капать в рюмку корвалол А, пошло оно всё!
Ну садись, Ань, он выдвинул табуретку из-под стола. Кухня была тесная. Вчетвером, всей семьёй, они там еле помещались. А для троихвполне ничего.
Давай поговорим. Что ты там принесла?
Аня громко сглотнула, будто протолкнула обиду внутрь.
Вот, она с готовностью протянула Барби, смотри, какое платье.
Ого! Антон значительно кивнул, поворачивая куклу так и эдак. Да ты прям кутюрье!
Кто?
Ну, такой крутой мастер по платьям.
А-а-а, лицо сестры расплылось в улыбке. Знаешь, как трудно эти складочки делать?
Антон посмотрел повнимательнеебумажная юбка на кукле действительно была в мелкую складочку. Кривоватую, конечно. Но это сколько ж надо приминать, приглаживать
Круто, Ань. Очень круто, честно!
Сестра неуклюже слезла с табуретки и сунулась к нему обниматься. Антон потрепал ее по мягкому плечу и попросил:
Дашь нам с мамой минутку? Вот прямо одну минуточкуи всё. А потом я приду и кое-что тебе расскажу.
Про лошадку? небольшие глаза её засветились счастьем.
Ага, про лошадку, тут главное было не спешить, говорить спокойно.
Аня шмыгнула носом, двинулась к двери. Уже на выходе обернулась и спросила:
А мама сказала, уже почти зима. Ты что у Дед Мороза попросишь?
Не знаю ещё.
Яраскраски. Много. Две или три. Или это очень дорого? Аня тревожно скривила лицо.
Да нет, нормально. Ты иди.
Антон закрыл за ней дверь и посмотрел на мать. Она всё это время сидела с напряженным лицомготовилась, если надо, вступить в игру. Сейчас успокоилась, прислонилась спиной к цветастым обоям.
Так, теперь снова собраться.
Мам, я вот что хотел
Сынок, ты же не поел ничего. Супчик будешь?
Антон еле сдержался, чтоб не грохнуть ладонью по столу. Сдержался.
Мам, я не буду ничего. Можешь просто послушать?
Ну что ты сердишься? Я слушаю.
Смотри, я сегодня был в банке, мне уже могут дать ипотеку. Зарплата, стажвсё позволяет. Но вот какое делотам нужен первоначальный взнос. У меня есть кое-что, но мало. Я знаю, вы с отцом откладываете. Я хотел попросить в долг. Я отдамну, не сразу, постепенно, конечно, но отдам.
А сколько? мать обеспокоенно всматривалась в его лицо.
Двести. Ну хотя бы сто. Я ещё у ребят спрошу.
Антошона покачала головой.
Нет? Антон не поверил.
Нет. Эти деньги на Аню. Нас с отцом не станет, как ты такой груз потянешь? она вздохнула и продолжила: Даст Бог, женишься, семью заведешь, разве до неё тебе А на эти деньгинаймешь сиделку хоть на какое-то время, будешь следить, чтоб не обижала её. Только не в интернат
На последних словах голос матери дрогнул.
Мам, да это когда будет! он уже не мог сдерживаться. Проблемы решают по мере их возникновения, слышала? Так у меня сейчас проблема! Я сейчас нормально жить хочу!
Он никогда не позволял себе этих мыслей. Но теперь они обрушились разом, как лавина, требуя выхода в словах. Он мог сказать всёчто он всегда решал проблемы сам. И в школе, и в универе, и в армии этой Всегдасам! Никогда ни о чём не просил! И после дембеля он тоже хотел сам заняться ремонтом в их «трёшке» постелить ламинат, потолки натяжные, плитку. А потом вдруг стукнуло: места ему там не было. Не было места в этой квартире. Отец за год уверенно обосновался в его бывшей комнате, смотрел там свои ток-шоу и прочую чушь. Да, батя готов был перебраться в так называемый зал. Но Антон зашёл в эту свою клетушку Да пропади оно пропадомнет! Теснота, духота, эти вечные мультики за стенкой
Всё это он мог сказать, но не сказал. Потому что она сама всё знала не хуже него. Знала и молчала. Поэтому Антон просто усмехнулся и кивнул:
Окей. Понял.
Мать робко вскинулась:
Ты не обижайся
Ага, ладно. Я пойду прогуляюсь, только про лошадку там сама расскажи.
Выходил вроде спокойно, а в лифте что-то стало раздуваться, натягиваться в груди, мешая дышать. Из подъезда почти выбежал, словно кто толкал в спину. Торопился к скверузачем, непонятно. Сырой воздух как-то комкался, проходил внутрь тяжёлыми рывками. Вдох, выдох, вдох, выдох
Наконец ослабла немного, отпустила эта штука внутри. Вдох, выдох. Антон постоял ещё немного и пошёл по дорожке вперёд, к старому пруду. Успокаивалось сердце, успокаивались мысли.
***
На самом деле её звали Агния. Что нашло на матьнеизвестно, но дочь она твердо решила назвать так. Все знакомые, впервые услышав имя, спрашивали: «Барто?». За несколько лет Антон успел возненавидеть эту идиотскую шутку. Потом выяснилось, что сестра не может выговорить «Агния». Несчастный скованный язык кое-как выдавал «Аня», не больше. К пяти годам она уже твердо была Аней.
Мать долго не признавала диагноз, упорно доказывала, что девочка просто своеобразная, развивается в своем темпе. Но когда Ане исполнилось шесть, на школьной комиссии несчастье стало очевидным. Прошло уже четырнадцать лет, а сестра всё собиралась в первый класс, всё хвасталась воображаемыми тетрадками.
Иногда он думал, какой она могла быть. За болезненной полнотой толком было не разобрать. Представлял её похожей на мать и, значит, на себяскуластой, тонколицей.
Сколько Антон помнил себя, мама всегда была занята сестрой, а отец пропадал на работе. Он действительно много работална его зарплату и жили, ну и Анькина копеечная пенсия.
Мать пыталась уделять внимание им обоим, но безуспешно. Вечные занятияона всё ещё продолжала надеяться. Логопед, арт-терапия, лошади какие-то «Аня, давайсорока-белобока», «Видишь, Анечка, зайчик не хотел есть, прилетела злая муха и съела его еду»
С Антоном не было проблем. Антон был здоров, нормально учился, занимался волейболом. Антон не требовал внимания. Антон привык.
***
За чёрными ветками поблёскивал пруд, от него несло тиной. Антон не пошёл к воде, повернул назад. Фонарный свет падал на грязный асфальт. Их хорошо распределили, фонарисвета каждого хватало ровно до следующего. Каждый освещает свой участок, и получается, что вся аллея освещена. Идёшьи везде светло. Почему в жизни не так.
Снова натянулось в груди, разбухло до самого горла тугим комком. Антон остановился, поднял голову. Тучи сизыми клочьями закрывали небони звёзд, ни луны, ничего.
Сколько можно? Ну сколько можно? Сделай что-нибудь! кому он это в отчаянии сказал, сам не знал.
Но что-то сдвинулось там, наверху. Какая-то тёмная глыба отъехала в сторону, и загорелась, засветилась яркая желтоватая точкаодна-единственная, прямо над головой.
Что-то сдвинулось там, наверху. Какой-то камешек сместился, и покатилосьпонеслось. Как бывает в пазлах: ничего не выходит, а потом бац, один кусочек встал на местои сложилась картинка. Всё вышло так просто, что Антону не верилось. На работе был корпоратив, юбилей фирмы. Шеф подвыпилкак выяснилось, отличный парень. Разговорилиськто да что. Оказалось, служил в той же части, только на три года раньше, такое совпадение. Ну и всё. Слово за словосам предложил помочь. И денег занял, и в банке у него знакомство обозначилось. Теперь только работать И Антон работалпахал, как проклятый.
Приходил домой поздносмотрел квартиры. Ложился спать, а перед глазами мелькали эти малогабаритки, убитая «вторичка», вылизанные новостройки. Хозяева, риелторы, любопытные соседи. Дома ничего не рассказывал. И некогда было, и из принципа тоже. Не хотите помочьне надо. Всякий раз, как думал об этом, становилось трудно дышать.