Знакомая.
Знакомая? Дочь будто помрачнела.
Да. Она придет сегодня вечером.
Угу.
На витрине лежали старый ржавый топор и корона, необычная тем, что была сделана не из золота, а из простого железа.
«Я нашел еще несколько сокровенных артефактов. Я уже договорился о том, чтобы перевезти их в свой музей для того, чтобы показать их всему миру! Воистину, меня окутывает страх писать, когда рядом со мной марширует невероятная махина. Однако он меня совершенно не трогает, я думаю, я в безопасности, если буду просто сидеть и писать.
На этот раз перед моим взором лежат регалии Ильгада Вероломного, Первого Рыцаря герцогства Тадармардирского. Чудной титул монарха, но по старинным документам Эпохи Хладных Мечей известно, что в те времена в Гергонийском королевстве (нам еще известно название Крестьянское Государство Гергония) крестьяне, назвавшие себя освободителями Разделенных Цветов, подняли восстание, и возглавил их Ильгад Вероломный. Восстание прошло успешно, власть сменилась, а королевство было переименовано.
До сих пор мое воображение поражает неописуемость подобной ситуации! Крестьянское государствоэто некая зараза, противоречащая сущности мира и власти. Есть империя, есть монарх, благословленный Богами. А когда к власти приходят потные, необразованные работники полей в засаленных клетчатых рубахах, это просто насмешка над устройством мира! Будем надеяться, что это так называемое "Крестьянское государство" так и останется лишь на страницах истории».
Это мужчина ярый монархист. Сик повеселел после звонка. Чего ты такая хмурая?
Все хорошо. Устала.
Мы практически уже вернулись к выходу.
Да, хорошо.
Дальше посетители увидели кинжал с золотой ручкой. Его гарду оплетали золотой лавровый венок.
«Дом давно прогнил, обветшал, а тьма, кажись, стала неотъемным фундаментом этого места. Фонарь с трудом пробивает густоту темноты, но мне этого достаточно, чтобы написать свои мысли и впечатления.
В покинутой хижине обнаружил я реликвии правителя графства Авогартарийского. Кинжал графа практически не ощущается в руке. Он легок, как лебединое перо, и остер, словно дипломатия правящего рода Авогартарии. По многочисленным источникам, мне известно, что казна графства Авогартарийского не раз обогащалась за счет диких на тот момент земель Сельтестрока, что на Клыкастом Острове. Аферы рода Лекенрайтов ни разу не были замечены даже надуренными императорами Анладалии.
Лишь однажды из-за чересчур наглых действий Лекенрайтов разразилась война, которую графство прекратило столь же легко, как ее начала. Подобных поражений герцогство Блакарасия не испытывала со времен прихода летекьярцев с южных островов. Летекьярцы победили их кровью и огнем, а Лекенрайтыхитростью и языком».
Я постою на улице. Кальсет пошла к выходу.
Да что с тобой случилось? Ты была в прекрасном настроении!
Не знаю.
Сик постарался не придавать этому особого значения. Может у нее и вправду просто испортилось настроение ни с того ни с сего. Сик подошел к громадной палице, отполированной до блеска.
«Корабль совершенно пуст, но я уверен, что это "Драконье серебро"! Понятия не имею, как эта махина сумела пропасть и, главное, оказаться в месте, сокрытом от любого жаждущего его найти!
Здесь меня поджидала палица легендарного северного вождя Старадира. Пиратские нападения на корабли северных герцогств приводили их экономику в полную стагнацию. Лишь скорый союз Ледяного Соглашения и баронств Жестоких Сердец положили конец этому празднику дикости.
Несмотря на все попытки ранее упомянутых гергонийских крестьян поднять очередную волну восстания в Ледяном Соглашении, герцогства сумели сохранить свой строй и превратить дикий север в достойное монархическое государство. А уж отсюда и пошли их дипломатические отношения со скаартарами, которые продлились несколько столетий».
Последними экспонатами, стоявшими прямо у входа, были какие-то непонятные туфли, которые будто носил какой-то бездомный Эпохи Волчьих Богов и огромный башенный щит с изображением всех южноверческих Богов.
«Боюсь, долгие прогулки по побережью Семенота без капли отдыха порядком утомили меня, и я должен уже идти спать, но я обязан описать свою последнюю находку.
У небольшого монумента, посвященного Горе-Владыке, прямо на побережье, выкопал я описываемый во многих документах щит, коим владел Немой Лидер. Так прозвали Олена Малнасийского по вполне объяснимым причинам. Голоса его не знал никто из живущих в то время. Обет молчания он соблюдал свято с самого детства и до конца жизни.
По поводу пары грязных, мерзотного вида туфель, честно говоря, сказать не могу ничего. Возможно эта вещь очень древняя. А возможно здесь просто проходил бездомный, который, наконец, решился выкинуть свои старые, вонючие туфли и обзавестись парой новых».
Сик дочитал надпись на последней табличке и вышел на улицу. Кальсет стояла на тротуаре и курила дешевый табак.
Ты что, куришь? Сик встал рядом с ней, смотря на проезжающие мимо машины.
А это удивительно для тебя?
Не сказал бы. Просто ни разу этого не видел.
А ты вообще хоть что-то видел?
Не начинай.
Почему? Тебе совсем плевать на меня, да?
И с чего ты так решила? Сик начал закипать.
Кто тебе звонил? Уже нашел любовницу?
С чего ты взяла, что это любовница?! Это просто знакомая!
Охотно верю.
Слушай, с чего ты злишься, ответь мне. Ты не рада, что появился хоть кто-то, с кем я могу пообщаться?
Да не в этом дело! Кальсет затушила сигарету и кинула ее в мусорку. Почему тебе настолько плевать на то, что чувствую я! Даже когда мама пропала, ты не пытался хоть как-то помочь мне! Ты просто начал бухать и проебывать все, что заработал за всю жизнь тяжким трудом! А мне приходилось помимо учебы вкалывать, что бы было, что поесть и тебе, и мне! И мне было нихера не легче, чем тебе!
Я все еще не понимаю, в чем проблема. Что не так с моей знакомой?
Ты мог хотя бы предупредить меня или поговорить на эту тему? Мне все еще не хватает мамы. Моей. Настоящей. А ты уже приводишь в дом какую-то другую женщину.
Когда ты подрастешь, ты все поймешь.
Да что изменится, когда я подрасту?! Возрастэто цифры! Есть молодые люди, которые совершают научные открытия, а есть старики, которые не знают таблицу умножения! На кой черт я все эти годы пыталась хоть какие-то поводы искать, чтобы мы провели какое-то время вместе! Если тебе нужны только женщины, которых можно трахнуть и бутылка водки, то я больше не буду тебя доставать. Кальсет быстрым шагом направилась прочь.
Кальсет! Кальсет! Крикнул Сик ей вслед. Блять. Блять! Почему все так сложно?!
Сик плюнул в мусорку и пошел в сторону дома. У него снова началась ломка. Сколько дней он уже без дозы? И негде ее достать. Сик чувствовал себя так, будто у него выжали все соки. «Мозгожог» был самой дешевой и отвратительной наркотой, которая уничтожает личность и превращает любого в овощ. Но Сику было плевать. Это было единственным спасением от мыслей о Дее и о той жопе, в которой он сейчас находился.
Сику вспомнился скаартар, которого он считал когда-то своим другом. «Есть секреты, которые должны оставаться секретами несмотря ни на что» часто говорил он ему. Неир часто нес какую-то чушь, и Сик не придавал особого значения его словами. Но однажды скьяльбрис все же совершил ошибку, сунув нос не в свое дело. Но смог бы он сам себя простить, если бы не сделал меньшее из зол ради спасения других.
В памяти уже терялся тот серый день, когда жена Неира доверила Сику свою тайну, что скаартар избивает их до потери сознания. Сик хотел тут же пойти к Неиру, потому что не мог терпеть такого животного отношения к ни в чем не повинным женщине и детям. Но он сдался, после мольбы Саасы, жены Неира, ничего не делать.
Месяцами он наблюдал, как Сааса ломается все сильнее. Ее состояние ухудшалось с самого начала совместного проживания с Неиром, когда это все началось. И ломалось бы дальше, пока Неир бы не отправил на тот свет всю свою семью. Тайные разговоры об этой ситуации с Саасой проходили все агрессивнее, когда он начинала разговор об этом.
В Период Надежды серым снежным днем, Сик все-таки вызвал полицию в дом этого урода. В дом, куда он водил проституток, пока Саасы не было дома, и где нюхал свою наркоту прямо перед глазами любимых детей. Сик бы не удивился, если бы полиция обнаружила, что он и оргии с ними устраивал.