Я уже их забыл, сказал я. Весьма заранее, чтобы не испортить твой вечер, раз уж ты мой лучший друг.
Я твой лучший друг, повторил Курион.
Но идиот, сказал я.
Но идиот, повторил Курион.
Нам пришлось спускаться по узкой дорожке, и Курион, как и полагается безнадежно влюбленному, едва не полетел вниз.
А если бы я испортил свою одежду!
Она бы обратила на тебя внимание, сказал я. Если только у нее не все гости так летают по этой скользкой дороге.
Мы самую чуточку опоздали. Курион говорил, что это даже во благо.
Так она точно подойдет ко мне, поприветствует отдельно.
Да, сказал я. Но ты определись, хочешь ли ты, чтобы она с тобой поговорила, или нет.
Курион, не в силах ответить на мой вопрос, замолчал. И мы пошли дальше по скользкой дороге под отчаянно алыми от осенней тоски деревьями и темнеющим с каждой минутой небом. Вдалеке видно было, какой синевой отливает озеро, и как волшебно прозрачен воздух над ним. В самом деле, прекрасное место. Я очень хотел бы показать его сейчас моей детке.
И вот мы пришли к дому Красотки Клодии (или не к ее дому, до конца вечера я так и не разобрался), и это оказалась со вкусом отделанная вилла, наполненная прелестнейшими вещицами, одной из которых была Клодия Пульхра.
Она сразу впечатлила меня именно в этом смысле, как очень красивая вещь, прекрасная статуэтка или удивительная картина. В ней было нечто совершенно неживое, хотя при этом и предельное эстетичное. Красотка Клодия просто идеальна: аккуратный прямой носик, большие синие глаза, в своей яркости сравнимые только величавыми водами моря. Да и не всякого. Да, только в Александрии, вблизи их прекрасного маяка, видел я настолько синее море, чтобы сравнить его цвет с цветом глаз Красотки Клодии, редким и ярким. А уж гладь этого глупого озера меркла перед гладью ее радужки абсолютно.
Эти глаза производили диковинное впечатление, но казались, в то же время, кусочками смальты редкого оттенка, они были абсолютно холодны. Умны, да, но в то же время сообразительной живости, присущей ее брату, в них не хватало.
И ее губы, тоже идеальныеформа, легкая припухлость, будто бы развратная зацелованность. И удивительно нежный овал ее лица. И холодная, мраморная с легчайшими голубыми прожилками вен бледность ее кожи. И изящный ее стан, и вот даже эта удивительная линия ключиц, так совершенно исполненная. Я помню все, и все кажется мне прекрасным и ныне.
Однако же, Клодия Пульхра никогда не стала для меня живой женщиной, Красотка Клодия была изящной вещицей, столь прекрасной, что в этом и состоял ее единственный недостаток.
При этом, думаю, мое восприятие во многом сузило для меня удивительный мир Красотки Клодии, не позволило мне познакомиться с этой дурной, но по-своему тонкой и удивительной натурой.
Клодия Пульхра была умна, язвительна и крайне энергична, она умела завлечь в разговор и задеть этим разговором за живое. Но во всей это ловкости и тонкости всегда было для меня нечто хирургическое. А я, милый друг, ценю в людях недостатки даже превыше достоинств, потому что только в них люди раскрываются с беззащитной искренностью. Клодия Пульхра же никогда на моей памяти не была беззащитной, ни на полсекунды.
Ее выбор гостей, я подметил сразу, тоже был очень эстетичным. Красивые люди. Курион на их фоне, вполне симпатичный малый, казался действительно страшненьким. Но великолепный Марк Антоний не выделялся.
Мужчины и женщины возлежали в триклинии вместе против всех приличий, им прислуживали полуголые девицы и полностью обнаженные мальчики-виночерпии. Я немного обалдел с самого начала. В то время мы с Курионом, в основном, пившие винцо в Субуре и гулявшие от борделя в борделю, к таким изыскам еще не привыкли. Да и среди красивых гостей Клодии встречались вполне именитые молодые люди, которых не ожидаешь застичь в таком виде.
Красотка Клодия поцеловала Куриона в щеку, будто девушка девушку, с той же легкостью.
Здравствуй, Курион, рада, что ты посетил нас. А твой прелестный спутник, если я не ошибаюсь
Надо было мне что-то заподозрить еще на "прелестном спутнике"!
Марк Антоний, сказал я. А у вас тут интересно. Курион меня долго уговаривал, но теперь вижу, что не зря.
Красотка Клодия чуть склонила голову набок и улыбнулась мне, показав изумительно белые и ровные зубки.
Теперь припоминаю. Наслышана о твоих подвигах.
В зависимости от того, с иронией это сказано или нет, я скажу: спасибо или "спасибо"! засмеялся я. Второе, саркастичное "спасибо" удалось мне как нельзя лучше, и Клодия засмеялась. Курион толкнул меня в бок, и я замолчал.
Скажу честно, сказал он. Для нас большая честь, что ты встретила нас.
Мне было исключительно любопытно, сказала Красотка Клодия. Увидеть, наконец, человека, который решился на такое безнадежное дело, как защита моего брата. Было интересно: дурак он или интриган.
Я спросил:
Так дурак или интриган? Какое твое мнение?
Еще слишком рано его составлять, сказала Клодия. Но я рада видеть у себя и тех и других.
Я был заинтригован, но, в целом, мне показалось, все скучновато. Вокруг Красотки Клодии сгруппировались ее поклонники, соревновавшиеся в том, кто сколько высоколобых цитат ей посвятит. Среди них оказался и Курион, выглядевший в этой компании, как жалкий детеныш какого-то животного. Мне стало за него очень обидно.
А меня Клодия вдруг не привлекла в достаточной степени, и я держался в стороне. Прямо напротив меня лежала симпатичная рыжая девчонка примерно моего возраста, улыбчивая девчонка с длинным носом, вся в веснушках, с чуть раскосыми, кошачьими глазами и милыми щечками. Из всех присутствовавших девушек она была самой простенькой, хотя в целомбезусловной красавицей, иных Клодия не пригласила. Я все пытался с ней заговорить, но, когда я открывал рот, она меня игнорировала. Стоило же мне замолчать, как рыжуля снова начинала мне улыбаться.
Потом меня узнал один из парней, с которым мы вместе бегали на Луперкалии, и завязал со мной скучнейший разговор. Вся эта светская мутотень без живых, кровавых развлечений меня утомляла, и я тихонько набирался, мечтая о том, как раздвину рыжуле ноги или дам в морду тому парню, как бишь его там.
Хваленые вечера Клодии, думал я, со всякими непотребствами. Единственное непотребство здесь: непереносимая скука, с которой невозможно смириться.
Я вдруг спросил рыжулю:
Эй, красавица, а когда все будут трахаться со всеми подряд без разбору? Или эта часть вранье?
Рыжуля посмотрела на меня и улыбнулась, голос у нее был резкий, звонкий, запоминающийся.
Когда и если мальчики этого заслужат, сказала она.
Что нужно делать? спросил я и добавил шепотом, кивнув на моего надоедливого товарища. Хочешь, я ему двину?
Она засмеялась и отвернулась, потянувшись за устрицей.
Зато кормили, надо сказать, хорошо. Было столько морепродуктов, всяческих моллюсков и прочих тварей, что приходилось заглушать их запах ладаном и нардом.
Клодия очень любила морепродукты, но не знаю, насколько искренне. Вполне возможно, что постоянное поедание афродизиаков было частью ее образа.
Еще подавали много фруктов и ягод, моя рыжуля измазала рот и руки красным соком, и от этого зрелища я весь извелся.
Если хочешь, сказала мне рыжуля, заметив мое плачевное состояние. Воспользуйся помощью какой-нибудь рабыни.
Я бы предпочел
Только я хотел сказать "тебя" и тем самым придать вечеру обещанную развратную нотку, как Красотка Клодия объявила:
А теперь, друзья, давайте отправимся на пляж, и воздадим должное этой прекрасной прохладной ночи.
На пляже было зябко, хотя и абсолютно безветренно. Озеро лежало ровной черной гладью, в которой очень точно отражались луна и звезды. Нам начали подавать неразбавленной вино, вышли восточные артисты, заклинатели огней, размахивавшие цепными лампами, музыка стала изрядно веселее.
Когда мы устроились на пляже, Клодия стала развязнее и приятнее, смеялась громче, говорила жестче. В такие ночи она чем-то напоминала брата, в обычной жизни будто бы совершенно на нее непохожего. Но в тот вечер ее брата я еще не встретил. Я улучил момент и спросил у Куриона:
Где Клодий Пульхр?