Мы молчали. Даже переглянуться не хотелось.
Так называемый корпускулярно-волновой дуализм, взялся просветить нас девелопер Покровский. Посмотрел на наши лица: Принцип неопределенности Гейзенберга, волны де Бройля?
Мне нравился Покровский. Из всех четверых он был самый нетипичный молодой олигархрано полысевший, чуть мешковатый, с круглым лицом, оспинами на щеках. Одень такого с вещевого рынка, выпусти во двор хрущевки, никто и не взглянет: свой. И вот поди ж тыпринцип неопределенности. Откуда что берется?
Олигархи глядели на нас. Выжидающе. Хотя по нашим лицам было все понятно.
Валя, развел руками Кляйнберг, решив прийти нам на помощь: Не перегружай, а то даже мне трудно: я в отличие от вас всех Физтех не заканчивал. Я Бауманку заканчивал.
Я тоже не Физтех, признался Строков: ЯКембридж. Тринити колледж.
Мы переглянулись: катастрофа. Они были не готовы к выходу на экран. Не готовы оказаться лицом к народу.
Друзья! громко сказал Морис.
Все смотрели на него. Морис выдержал паузу, собрал внимание.
Друзья, повторил Морис, давая слову закрепиться, повиснуть в воздухе, чтобы наши миллионеры-миллиардеры осознали: мыс ними. По одну сторону баррикад. Затем раздельно, чеканя слова: Никогда. Не говорите. Ничего подобного. На камеру.
Он замолчал, обвел взглядом притихших, словно нашкодивших детей, олигархов.
Ничего о квантовой физике. Никаких теорий. Никаких умничаний. Выпростые парни, которые тяжело вкалывали, чтобы заработать свое бабло. Оно вам досталось не потому, что вы умные и образованные, а ваши оппоненты нет, а потому, что вы горбили от зари до зари. Вставали поутруи в поле. За плуг.
К мартеновской печи, добавил я. По две смены на-гора́.
На-гора́это шахтеры, а не металлурги, вставил Кляйнберг. Понял, что было не нужно, и решил оправдаться: Это я для точности.
Не нужно, отрезал Морис. Не нужно для точности. И точности не нужно.
А что нужно? спросил Гнатюк. Чтобы быть своими парнями? Которым не везет?
Морис, друг дорогой, а я с тобой не согласен, неожиданно вмешался Каверин. Я считаю, что хотя бы один из наших коллегколлег? наших? может стать именно этаким сверхумным и сверхобразованным персонажем, этакой живой энциклопедией. Подумай про своеобразное очарование такого образа. Но только один, поспешил пояснить Каверин, только один.
Мы переглянулись.
Морис отпил ромашковый чай. Я отхлебнул холодный кофе и поморщился. Снова переглянулись: Каверин был прав, это могло сработать.
На роль умного выбрали Максима Строкова. Все равно он говорил с акцентом и не сошел бы за своего. А нам нужны свои олигархи.
Оставшись одни, мы долго молчали. Морис курил пахнущие какао сигариллы, а я смотрел, как вкусный дым тает в комнате, наполняя ее чем-то, что только что было, а теперь улетучилось, оставив память о случившемся.
Кот Шредингера, наконец сказал Морис. Кот Шредингера.
Я молчал. Ждал, что дальше.
Знаешь, Аль, чего эти ребята не понимают про кота Шредингера?
Я не знал.
Кот Шредингера всегда мертв, вздохнул Морис. Можно и не открывать черный ящик.
Павильон
Викториналегкий жанр для съемки: в студии выстраиваются красивые декорации. Вся аппаратурасвет, рельсы для камер, пультыуже стоит. Если, как у нас, викторина с элементами СУРВАЙВОР, подбираем объекты для натурыгоночные треки для автогонок, полоса препятствий. Мудрить здесь ни к чему: все как обычно. Кроме участников.
С рекламой для викторины КТО ХОЧЕТ БИТЬ МИЛЛИОНЕРОВ все тоже было ясно: стандартный набормагазины спорттоваров для брендовой спортодежды, большие хозяйственные, как Леруа Мерлен, для конкурса на практические заданияразобраться в наборе инструментов, починить проводку и т. д., автодилеры для гонок на машинах и их починки под руководством механиков в комбинезонах с дилерским лого. Придумывать здесь было нечего; мы и не придумывали.
Проблема была со вторым реалити-шоу. Мы думали, как засунуть туда скрытую (и не очень) рекламу: первая идея, конечно, бренды одежды, которую покупают жены олигархов. Затеммашины олигархов. Одежда детей олигархов. Спонсорские деньги от магазинов, где закупаются семьи олигархов. Концентрировались на олигархах: в жизни работяг рекламировать было особо нечего.
Была проблема: мы не знали, ни что олигархи носят, ни на чем ездят, ни во что одевают детей, поскольку нас не допускали на съемочные объектыв их дома. Что было неверно и непрофессионально.
Морис, друг дорогой, убаюкивал нас Каверин по громкой связи, Алан, вы тожечто тоже? Не нужна нам никакая реклама. И спонсорство не нужно. Сами обойдемся.
Сеня, ты или не соображаешь, или не хочешь соображать! злился Морис. Я в телевидении тридцать лет скоро: ни один канал не возьмет шоу без внятной рекламы. Они же должны деньги зарабатывать.
Рейтинги будут сумасшедшие, возражал Каверин. Драться будут, кому это шоу достанется.
Сеня, ты чтоправда не понимаешь, как ящик работает? Рейтинги нужны только для одного: назначить цену на рекламу! На хуй они нужны сами по себе?!
И так по кругу.
Пока однажды утром Каверин не приехал к нам в офис и, войдя в кабинет Мориса, с порога, не сев и не поздоровавшись, сказал неожиданно жестко и окончательно:
Морис. Слушай. Внимательно. Никакой рекламы. В нашем шоу. Не будет.
Мы и не знали, что он умеет говорить так доходчиво.
Морис молчал, глядя в точку, где потолок встречается со стеной. Каверин повернулся и тоже посмотрел в эту точку, словно оттуда моглосамо по себевозникнуть возражение. Не возникло.
Семен Нужно было заполнить затянувшуюся паузу. Скажите, пожалуйста, как нам уговорить каналы взять передачу без рекламы. Я улыбался, чтобы показать: это просьба о помощи, а не конфронтация.
Уговаривать никого не нужно, так же окончательно сказал Каверин. Сами прибегут.
И вышел, не попрощавшись.
Второй проблемой стал выбор павильона: Каверин неожиданно объявил, что нам покажут павильон для съемок, в котором будут построены квартиры работяг. Мы удивились: думали, что, как обычно, арендуем павильоны на Мосфильме. А натуру доснимем на объектах.
Нет, нельзя, пояснил Каверин: Есть риск, что информация просочится. Павильон жеэто, по сути, огромная пустая площадка. Такая у нас имеется.
У нас. Важно, как он это подает, яодин из них. Из тех, у кого имеются свои павильоны.
Сеня, а свет, а камеры, а подключки? возмутился Морис. Это же не просто пол и стены. У нас же спецификации. Настоящий павильон оснащен съемочным оборудованием.
Понимаю, понимаю, Морис, друг дорогой, согласился Каверин. Перечисли, пожалуйста.
Он достал большой черный телефон, открыл ЗАМЕТКИ и приготовился записывать.
Мы посмотрели на Катю Тоцкую. Катя затянулась, выпустила дым. Каверин поморщился.
Так, сказала Катя: Общая площадьне меньше шестисот квадратных метров. Потом три гримерки по четыре поста каждая, зона для продакшена не меньше трехсот метров
Зачем гримерки? не понял Каверин. У нас же реалити-шоу.
Это у зрителя реалити-шоу, а мне снимать.
Декораторская, подсказал Морис. Зона для отдыха участников.
Режиссерские пульты не забудьте, вставил я. Хотелось показать свой профессионализм.
Не забудем, пообещала Катя. Но главноекамеры. Семен Михайлович, мы же должны будем все это пространство нашпиговать камерами и вывести изображение и звук на экраны, перед которыми сидят логгеры.
Логгеры? переспросил Каверин.
Он посмотрел на Мориса в поисках объяснения.
Логгеры, подтвердил Морис. Логгеры отсматривают каждый кадр снятого материала и ставят на них теги: 17 апреля, 19.00, квартира Кавериных, спальня: Семен Михайлович ссорится с женой. Грубые слова. Жена плачет.
Я не ссорюсь, зачем-то сказал Каверин. Было понятно, что ссорится. С чего ей плакать?
Ссорится с женой, которая узнает, что он ебет всех подряд, с удовольствием добавил Морис. Конец тега.
И потом по этим тегам режиссер вместе с продюсером собирают шоу, закончила Катя. Рассказывают историю.