- Стало быть, опять вместе ехать будем, - сказал прокурор.
- Конечно, - говорю. - Куда я без вас, Михаил Михайлович. Мы уже породнились. И на фотографиях рядом. Скажу жене, что рядышком с прокурором в лесу фотографировался, - не поверит. Хотя на фото вид у нас веселый, как будто на пикнике. Только вот топоры в руках всю картину портят. Смахивает на то, что выпили в лесу и дрова колоть стали, чтобы кровь разогнать да погреться перед третьей.
Мы с Михаилом Михайловичем еще раз прошли по тропе, огороженной лентами. Лунки посмотрели. Жаль, что в земле, на виду остались вмерзшие кости. Но ничего, решили: весной вернемся, все заберем. Михаил Михайлович сожалел, что останки нижней части тела не взяли. Вроде и возможность такая была, и время позволяло. Но этот проклятый сосуд со следами золота добавил криминалистам работы. Хотя для опознания человека собранных костей и так достаточно.
- Ну что, поехали?
Михаил Михайлович вышел с ружьем из балка и сделал три выстрела в воздух. Потом отдал ружье криминалистам. С сопением залез на гусеницу, сел в кабину и положил папку на колени.
- Слава Богу, живыми и здоровыми с этой дикой местности выбираемся, - удовлетворенно произнес прокурор.
- Жаль, не пришлось вам поохотиться здесь по первому снегу. И кабанчик, и коза здесь не пуганы. Конечно, на вершине, где мы лагерь разбили, находиться долго невозможно. Уж больно сильные ветра с морозом. Окружающая природа тоже глаз не радует. А стук дятлов так вообще тоску навевает. И без того невозможно слушать, как старое дерево скрипит и по-детски плачет, так еще барабанная канонада с вершин бьет да кучи опилок сверху сыплются. А то и засохший сук или обрубок ствола свалится, и тогда стоявшее не один десяток лет величавое дерево с богатой кроной постепенно превратится в трухлявый пень да кучу опилок. И морозный ветер вперемешку с поземкой разнесет их по снежному покрову. Так и закончится жизнь большого дерева, лишь мощный корень останется гнить в земле. Зато свободнее станет молодому подгону. Вскоре он окрепнет, потому что ничто больше не будет ему мешать своими корявыми ветками, а наоборот, своей гибелью даст простор для развития нового мощного дерева.
А вот в низине, где и потише, и трава летом стоит в рост человека до самых холодов, и зверь водится - ведь пища, вода рядом, ручьи такие быстрые, что вода не успевает замерзнуть, - можно пройтись, да еще с лайкой и с ружьем наизготовку. В любой момент кабан из осоки может выскочить или куропатка с перепугу начнет метаться вокруг болотных кочек. Даже на крыло подняться не хочет. Она в это время как раз в теле, с жирком и даже кость помягче. А можно и покрупнее зверя здесь на тропах подкараулить.
- Вот-вот, Валентин Степанович, смотри - тропа из норы. Идет вниз, в распадок, где сухая и желтая, но все же трава стоит. Хотя снег самые вкусные нижние побеги спрятал. Как будто скупится животным отдать. Но ничего подобного, он просто прикрыл травы и бережет их к весне. Чтобы ветром хрупкие росточки не унесло.
Разгорячился Михаил Михайлович. Я почувствовал, как в нем охотничья жилка зашевелилась. Аж на сиденье заерзал. Тогда я ему сказал:
- А ведь была возможность и с ружьем походить, и собакам волю дать. Но какая-то стекляшка все испортила.
- Что поделаешь, - ответил Михаил Михайлович, - ведь по делу ехали. Думали, оно простое, как вы в телеграмме написали. А оно-то сложнее оказалось. Такое в нашей работе бывает. А ружье пусть до весны полежит. Может, тогда на перелет уток поедем. Это поближе, болот-то кругом много.
- Я, - говорю, - вам хотел таежный секрет показать. Все его забыть никак не могу. Это недалеко, километров пять. Вон в этих пологих сопках. Нужно переехать Филаретовский ключ. Видите, каким он глубоким каньоном все опоясывает. Здесь он в силе. Воды у него много и преград нет. Смотрите, какие крупные камни по берегам раскатывает. Надо искать его разлив. Он там вширь разливается и силы свои теряет. Вот мы такой разлив нашли километрах в пятнадцати вниз по ключу. И что вы думаете? Едем. Сплошной, как щетина, кустарник вперемешку с крупными деревьями, всю видимость закрыл. И вдруг мой бульдозер падает вниз. До сих пор от того удара печенка побаливает. Не успел рычагами двинуть, он опять в эти погреба попадает. И так я «нырял» три раза. За мной трактор Романа с балком шандарахнулся так, что его совсем не было видно. В балке начался пожар. Хорошо вода была под рукой - все потушили.
Уже темнело, и мы торопились. От усталости прямо с ног валились. Остановились в очень красивом месте - в липовой роще. И уже позже, пробив дорогу на новый участок, мы окружным путем заехали на эти ямы. Я очень хотел вам их показать. Ведь на самом деле это - подземные казармы, человек на двести, а то и больше. Мы там все облазили. Они выкопаны под большими деревьями. Корни этих деревьев вперемешку с землей служат крышей. Внизу сделаны земляные полати с деревянными ограждениями. Есть столовая, тир. В общем, похоже на воинскую часть, только под землей. Все помещения между собой узкой траншеей связаны, тоже с деревянными укреплениями. И что удивительно, не использовано ни одного гвоздя. Для крепости все лыковым ивняком перевязано, поэтому до сих пор держится. Как будто черные железные скобы накрепко обхватили концы деревьев, особенно по углам. Мы патронов пустых набрали, японский ножичек нашли. Я цепь обнаружил. Хотя все очень заржавело, но видно, из чего изготовлено. Может, это тюрьма была, когда японцев пленных было столько, что девать некуда? Вот я и хотел вам показать, чтобы вы свое мнение высказали. А вдруг там бандиты какие собирались? Правда, свежих следов пребывания людей нет. Видно, когда-то давно это место использовали, да потом бросили, возможно, другое нашли. Мне это кажется очень подозрительным. Может, эти люди за клюквой приходили? Наш новый участок находится на тех заболоченных землях, где ее хоть косой коси. Роман в прошлый раз буксанул, а из-под снега - клюква как свежая, за гусеницы цепляется и от железа красно-бордовой становится.
- Ну а золото-то там есть? - спросил Михаил Михайлович.
- Не зря хоть на такие расстояния гоняете?
- Да, говорят, есть. И наш горный мастер, с которым мы первый раз дорогу били, подтверждает, что приметы на золото там ярко выражены.
- Как это понимать?
- Вот так и понимай. Есть люди, которые приезжают в лес и по распадкам, особенно по ключам, ходят с целью найти месторождения. Походит, походит такой человек и говорит:
«Вот в этом месте есть, а здесь копай - не копай - ни грамма не возьмешь». И на проверку так и оказывается. А то скажет:
«Вот здесь копаем шурф, три-четыре метра глубиной, должно золотить». Копанут - да, золотит. А потом уже все остальное вокруг разворачивается. А бывает, по деревьям, растущим рядом, определяют. Говорят, что тополь, тис - хранители драгоценных металлов и камней и около них надо поиск вести. У нас на горном участке «Каменушка», по лесной дороге на перевал, справа при спуске три огромных тиса стоят. Так на коре их живого места нет, все в метках. Даже деревянные пробки сантиметров по десять заколачивают и смотрят: если сок пойдет, закапает - дела плохи, а если вживется в ствол и ее затянет молодая кора - значит все будет хорошо. На Троицу к тисам за сорок километров селяне приезжают. В удобном месте скатерти расстелят и под раскидистыми кронакми гуляние устраивают. И гармошки, и гитары - все с собой берут. А в тени у них клетка с птицами ставится, и в ней порой до тридцати голубей сидят. Говорят, в разгар веселья их выпускать надо. И если, когда приедешь домой, твой меченый голубок повернется к тебе грудкой и сделает несколько оборотов с воркованием, в твоем дворе достаток будет и в армию сыновей не заберут. Впрочем, на Дальнем Востоке не часто тис в лесу встретишь
- И что же, намыли под тисом?
- Да мы там два сезона проработали. Шесть бульдозеров у нас было. Считай по десять килограммов золота на бульдозер за сезон. Это артельная норма на техническую единицу. А в целом на этом рассыпном месторождении мы добыли сто тридцать килограммов. Хотя это не лучший показатель, но участок себя оправдал и на зарплату деньги дал. Мы тогда тысяч по тринадцать за сезон получили - это нормально
Вот и резкий спуск с наклоном на правую сторону, прямо в каньон может затащить. Вот ехать по серпантину - одно удовольствие, а сейчас в оба смотреть надо.