Из-за Михеевской сопки послышался рев приближающегося «воздушного извозчика».
Васильев, услышав шум вертолета, выбрался из балка, а потом почти побежал к доводочной. Съемщики тоже вышли посмотреть на вертолет. Петр Викторович, не останавливаясь, проскочил в доводочную, торопливо подошел к отборочному столу, впопыхах схватил пробирку со шлиховым золотом, граммов сто-сто двадцать, и, ничего не сказав Волкову, стремглав выскочил.
Доводчики подумали, что Васильев хочет замер плотности шлихов провести в артельной лаборатории, передать туда пробирку с председателем. А документы после оформит, хотя так и не положено. Ну да улетит Анатолий Ильич - потом во всем разберемся.
Как только из вертолета вышел Самохвалов, винт увеличил обороты и воздушная машина мгновенно пошла на подъем, в сторону Дмитриевского перевала, увозя с собой вахтенную смену геологов, чтобы спустя час вернуться за председателем.
Анатолий Ильич передал встречающему горному мастеру большой сверток, похожий на чемодан, тепло со всеми поздоровался, затем повернулся к начальнику участка, и они, расцеловавшись, пошли в балок Васильева.
Все мужики глазели на неожиданно теплую встречу председателя и начальника участка. Они поняли, что это приятель Васильева и что их дружба крепка, коль Самохвалов лично прилетел для поздравления:
4
Васильев в капкане
Стояла первая половина сентября, осень все уверенней вступала в свои права. Даже в самых густых зарослях лесных распадков уже ощущалось ее дыхание. Кое-где на зеленом фоне вспыхивали яркими пятнами желтые, оранжевые или красные кроны отдельных деревьев. Природа, как бы прощаясь с летом, выставляла напоказ все разноцветье осенней палитры. Впереди предстояла долгая зима, и лес хотел подольше покрасоваться в своем ярком осеннем убранстве, чтобы люди и лесные обитатели смогли вдоволь налюбоваться его красотой.
Ключи и болота тоже оделись в осенний наряд. Низкорослый кустарник с большими, как ладонь, листьями обрел за несколько ночей огненно-яркий колер и красные ягоды, и еще сильнее выделяясь на фоне желто-коричневой болотной растительности, обнажились высоко торчащие болотные кочки. Их верхушки местами были покрыты слабой растительностью: длинными побегами уже нежесткой осоки, склонившимися почти до самых черных торфяников, и густыми зарослями камыша.
Утки поодиночке или небольшими стаями вначале целыми днями кружили над участком, как бы радуясь людям и благодаря их за мирное сосуществование на болотных просторах. Потом собирались в большие стаи и направлялись на юг, совсем низко пролетая над полигоном. Птицы не боялись ни людей, ни шума техники, садились прямо рядом с работающим бульдозером, на отстойник, заполненный светло-желтой водой от промывки золота. Осенняя красота тайги, птичий гомон на болотах поднимали настроение артельщиков, уставших от однообразия жизни.
Болотные заросли рядом с территорией участка были обозначены глубокими траншеями, которые механизаторы успели выкопать еще ранней весной по мерзлоте. Они собирали воду со всей округи. Это стало неприятной неожиданностью для большого количества браконьеров, которые ежегодно приезжали в эти края и бесконтрольно били болотную дичь. Еще на подступах к болотам они замечали сделанные из стали запретные знаки: огромные, круглые. Издалека была видна надпись: «Стой! Запретная зона. Стреляют». Слово «стреляют» как-то отрезвляюще действовало на браконьеров всех мастей. Стоя с дробовиками перед знаком, они на чем свет стоит ругали военных: «Опять ракеты «С-20» поставили! Не могли повыше место облюбовать! Зачем надо было в болотину лезть?!». С досады израсходовав весь боезапас по знакам, некоторые уезжали обратно. Другие, поставив палатку, готовились на зорьке пострелять уток. С высоты сопок они с удивлением наблюдали, как по полигону движутся, как им казалось, танки - и вот-вот начнется стрельба на поражение по закрытым целям. Опять матерились, палили в воздух, а затем тушили костры и разъезжались по домам. Вот почему так много уток и другой болотной дичи сохранилось в этих заповедных местах.
Васильев, уезжавший почти на десять дней с отчетом в артель, а заодно и повидать семью, вернувшись, не узнал своего участка. Прохаживаясь вместе с горным мастером Топорковым, он говорил:
- Алексей Павлович, ты посмотри на удивление: когда я уезжал - все зеленое было, а сейчас все в желто-красных тонах. Неужели за каких-то десять дней осень нагрянула? А болотото, болото каким темным стало! Ты глянь, Алексей Павлович: кочки совсем обнажились, почти в рост человека стоят. Да такие черные, как будто и травы на них летом не было. Как все быстро меняется! Когда уезжал из Артема, все там в летнем цвету стояло. У меня на даче еще помидоры зрели, да и огурцы еще вовсю зеленые, как раз на засолку. Жена ждет, пока холода наберутся да хруст появится. Вот это огурчики! Зимой баночку откроешь - как свежие. А на зубах такой хруст, как будто огурец во рту на отдельные хрусталинки рассыпается.
- Ну а как дела в артели? С Самохваловым, наверное, встречался? - спросил горный мастер.
- Пока еще рано подводить итоги работы артели, но, как мне сказал председатель, которого я на ужин дважды приглашал, - ведь живем-то рядом, - сейчас в сутки намыв золота составляет почти десять килограмм. Анатолий Ильич говорит, что этого недостаточно, еще не все ресурсы введены в действие. На днях будет дана команда по отправке людей на северные участки вместе с техникой, так как там пятнадцатого октября заканчивается сезон, уже начались заморозки. А после этого вся техника с севера пойдет на юг, на четыре участка, где погода дает возможность до пятнадцатого ноября вести работы полным ходом. Ручьи схватываются на юге пятнадцатого-двадцатого ноября. Вот такой расклад. До тонны добытого золота не хватает около двухсот килограммов. Я упросил председателя нас не трогать, заверил его, что мы выйдем на килограмм золота в сутки. Он просил все-таки отправить несколько бульдозеристов на «Распашное», но это будет подтверждено командой по рации.
- Пока вы, Петр Викторович, ехали, команда от главного инженера артели уже поступила. Запросили двух бульдозеристов и одного сменного мониторщика. Я вас ждал, кого скажете - того и отправим. А как отчет прошел?
- Да так, вроде все нормально. Принимал главный геолог Павлюченко. Такой придирчивый мужик, вроде нашего геолога. Уперся в одну цифру, и два дня одно и то же перемалывали. Да, кстати, Алексей Павлович, как могло получиться, что мы золота показали столько, что все четыре проектных блочка должны быть отработаны? Мы что, считать разучились? Почему под показанное золото промывка не идет? Ведь мы сами подсчитали с каждого куба 0,35 грамм золота. Вот и прибрось: тридцать семь килограммов добыли, а сколько промыли, а где вскрыша? Почему несоответствие с добытым золотом? Я уже и так ему доказывал, и по-другому, а цифры не сходятся. Но, поскольку я в кресле начальника всего три месяца сижу, дал он нам поблажку, принял отчет, но с условием: на первое октября все надо привести в соответствие с расчетными данными по добытому золоту. А то и горный округ может вмешаться и лишнее золото забрать да и зарплату нашу порешить. У меня создалось впечатление, что главный геолог говорит словами нашего «худого», как бы он в больнице до телефона не добрался. И в то же время смахивает на наш последний разговор с Багрянцевым, когда он бумагами перед тобой тряс, а меня стал винить в некомпетентности в проектных делах. Похоже, где-то мы с тобой просчитались.
- А с чего это просчитались? - возмутился Топорков. - Мне понятно, чего управленческие геологи хотят. Они пытаются в своих подсчетах докопаться до полного соответствия проектным работам и отчитаться перед геологами, что те не ошиблись и извлечение золота идет по заданной ими программе. А те в Москву отчитаются и денежки немалые получат да премиальных солидные суммы. Знаю я эту шатию-братию, палец им в рот не клади - по локоть отхватят. Не зря государство отказывается их содержать, они ведь в нахлебников превратились.
Но Петр Викторович уже не слушал Топоркова. Мысль о том, как правильно рассчитать объем выполненных работ в соответствии с извлеченным золотом, не давала покоя. Топорков почему-то уходил от решения этих проблем, от истинной оценки случившегося. «Видимо, прав был тогда бригадир Багрянцев, доказывая, что горный мастер не смог до конца разобраться в делах и совершенно неправильно ориентировал меня как руководителя участка», - думал Васильев.