Бар «Трех ангелов» представлял собой вполне приличный ночной клуб, расположенный между варьете и магазином спиртного. Он находился на Тридцать седьмой стрит, несколько заброшенной и малолюдной улице, сжатой набережной Делавера и Шейлкиллом. Здесь, несмотря на все усилия хозяев магазинчиков и домовладельцев, чувствовалось какое-то запустение и тоска.
Дэв Бэньйон поставил машину прямо под неоновой рекламой и вошел в бар. Длинное и узкое помещение, в одном из углов которого на эстраде играло трио, было переполнено сегодня солдатами, матросами и пестро разодетыми молодыми людьми.
Бэньйон пробил себе дорогу к стойке.
Мне нужно видеть девушку по имени Люси, которая у вас служит. Нельзя ли ее попросить?..
Что вам от нее нужно? ответил бармен, узколобый пожилой мужчина с заплывшими глазами.
Я ведь тебе уже сказал, сынок, улыбнулся Дэв, не любивший ни такого тона, ни взглядов, подобных тому, которым его одарил бармен. А если хочешь успокоиться, вот: полиция. Люси здесь?
А, вот оно что! Видишь, она сидит недалеко от стойки, на третьем кресле слева.
Эго была очень нежная и стройная девушка с веселым и добрым лицом. На ней было черное вечернее платье, она носила короткую прическу. Нечто необычайно привлекательное было во всем ее облике, она не была похожа не девушку, зарабатывавшую себе на хлеб в этом районе. Лицо ее осветила улыбка, и она сразу преобразилась, когда к столу подошел Дэв Бэньйон.
Вы, наверное, мистер Бэньйон? спросила она.
Правильно, Люси.
Мне очень жаль, что я побеспокоила вас среди ночи, она встала и отодвинула кресло. Не пересесть ли нам в одну из ниш? Когда они, Люси кивнула на музыкантов, начинают играть, здесь не услышишь ни слова.
С удовольствием, согласился Бэньйон.
Они перешли в нишу и сели за небольшой столик, поверхность которого была обильно усыпана пеплом сигарет. Подошел официант, и Дэв попросил два коктейля, но Люси отрицательно покачала головой.
Только, когда я работаю.
Ты что здесьбарменша?
Ну, это еще очень вежливо сказано, откровенно призналась она. А вот от сигареты, если у вас есть, я бы не отказалась.
Конечно, пожалуйста, Бэньйон протянул ей портсигар. Так о чем ты хотела со мной говорить? осторожно начал он.
Я уже сказала вамречь пойдет о Томе, она положила на стол вырезку из газеты, которую держала в руке.
Эго было сообщение о самоубийстве Тома Дири из ночного выпуска «Экспресса».
М-да, так что же? спросил Дэв.
То, что здесь написано, неправда, ее слова прозвучали как вызов, и все-таки Бэньйон не мог избавиться от впечатления, что в голосе девушки сквозит неуверенность. Но она твердо выдержала его взгляд и настойчиво продолжала. Он не беспокоился о своем здоровье, это написано для отвода глаз.
Дэв испытывающе взглянул на Люси. Сейчас она почему-то вызвала в нем полнейшее доверие, и то, что она говорила, следовало бы принять всерьез.
Да? он вопросительно поднял брови. Тогда что же его беспокоило?
Ничего. Он никогда в жизни не был так счастлив, как в последнее время.
Он это тебе говорил?
Да.
Когда?
На прошлой неделе. Точнеепять дней назад.
Так-так, он затянулся и принялся размышлять над тем, что сказала девушка. Эта новость была поразительной, и она представляла Тома Дири, а тем более его жену, совсем в ином свете.
Не скажешь ли ты мне, как ты познакомилась с Томом Дири?
Она опустила глаза, долго разглядывая свои руки.
Отчего же, но это довольно длинная история, мистер Бэньйон!
Не займет же рассказ всю ночь! Давай, выкладывай!
Хорошо, и она вздохнула. Я знаю Тома уже давно. У него есть небольшая летняя дача в Атлантик-Сити, я пела там когда-то в одном из ночных клубов. Не смейтесь, я начинала как певица, пока мой импресарио вдруг не заявил, что голос у меня маленький и что по-другому я смогу заработать больше. Но это не имеет отношения к делу. Так вот, однажды вечером Том зашел в клуб, чтобы выпить свой коктейль, а потом задержался на минутку. Один мой знакомый представил меня Тому, и мы сразу друг другу понравились. Он был очень милый, у него нежная душа Не знаю, поймете ли вы меня правильно. Он всегда повторял, что мир устроен ужасно, раз в нем могут процветать разные сволочи. Иногда он приезжал в Атлантик-Сити вместе с женой, но чаще всегоодин, ей больше нравились другие места. Он говорил мне, что она в Майами или на другом фешенебельном курорте. И в те дни, когда он был один, после представления я шла к нему. По утрам мы плавали, а после завтрака загорали на пляже.
Все это очень мило, заметил Бэньйон, стараясь придать своим словам оттенок безразличия. И все-таки в них звучал легкий сарказм.
Люси Каровэй покачала головой.
Нет, я чувствую, вы меня совершенно не понимаете, девушку явно угнетало подозрительное отношение Дэва к ее рассказу. Но я на вас не обижаюсь. Боже мой, я совершенно не знаю, как вам это объяснить! Вы не думайте, что Том какой-нибудь там кот, который сразу липнет к женщинам, как только жены нет рядом! Он не был таким, слышите, не был! Неужели вы не дадите мне рассказать все по порядку? Может быть, вы тогда лучше поймете Тома, ведь речь идет о нем Он страшно переживал, что вынужден обманывать жену, а яя особенно не переживала. Я радовалась, когда он приезжал без нее, я была просто счастлива. Но он был женат и никогда об этом не забывал. То, что было между нами, он считал чем-то ужасным.
Он любил свою жену?
Нет, но он чувствовал свою ответственность за неевот в чем загвоздка! И поэтому она запнулась, а потом быстро закончила, я даже думаю, что поэтому-то он и нравился мне еще больше. Он чувствовал себя ответственным за все: за несправедливость мира, за меня, за свою жену, за каждое преступление, которое он расследовал. Том не мог относиться к кому-либо или чему-нибудь легкомысленно. Во всяком случае, я знаю, что его жена ни за что не согласилась бы разойтись с ним, и делала все, чтобы его удержать. Она даже пошла на то, что порядочная женщина никогда не сделает: она сказала ему, будто ждет ребенка, хотя до этого времени отказывалась даже и говорить о чем-либо подобном. И вот она заявила емупроизошел выкидышно это была ложь.
И тогда ты порвала с ним?
Люси кивнула.
Я ведь знала, что мой вагон идет по другой колее. О, я любила Тома, даже очень любила; поймите меня правильно. Но я не могла быть с ним вместе, не причиняя ему страданий. Ведь развод не освободил бы его от ответственности ни за жену, ни за меня. А я не хотела причинять ему боль. И я ушла от неговот и вся история.
Хотя и не совсем, сказал Бэньйон и улыбнулся ей. Но ближе к делу. Почему ты думаешь, что здоровье вовсе не беспокоило Тома?
Люси посмотрела ему прямо в глаза:
Несколько дней назад я говорила с ним, мы вместе ужинали. Это была наша первая встреча с лета прошлого года. Мы чуть не столкнулись с ним на Маркет-стрит. Было пять часов вечера. Том сказал, что жена уехала к сестре в Гаррисбург и сразу пригласил меня зайти куда-нибудь пропустить стаканчик, тут она улыбнулась. Но из «стаканчика» получился настоящий ужин. Том был в чудесном настроении, таким я его не видела никогда. Он сказал мне, что еще ни разу не чувствовал себя таким счастливым.
Это может означать многое, сказал Бэньйон. То ли душевное состояние, то ли жизненные обстоятельства или состояние здоровья.
Я понимаю, но не только поэтому самоубийство Тома кажется мне загадочным. Он был вовсе не из тех людей, что кончают с собой, он был человеком совершенно иного склада.
Бэньйон задумался ненадолго, потом пожал плечами.
И все-таки, Люси, его самоубийствонеоспоримый факт.
Она опять покачала головой и уверенности в ней стало меньше:
Нет, не могу в это поверить, прошептала она.
Скажи мне тогда вот еще что: не заметила ли ты в нем какой-то озабоченности, присутствия тяжелых мыслей? Говорил ли он о своих денежных делах, о жене? Вспомни, Люси!
Нет, ничего такого не было. И опять-таки странно, она была как бы даже удивлена. Я ведь вам уже говорила, что он чувствовал себя ответственным за все: за бога и за мир, за добро и зло, она говорила с возрастающим возбуждением, на прошлом неделе он был совсем другим, как я уже сказала вам. Словно с него сняли какую-то ответственность, чувство вины, словно совесть его, наконец, чиста. Я понимаю, что говорю бессвязно, но так оно и было, и поэтому я не верю, что он застрелился.