Инстинктивно я остановился перед домом, где жил Марти. Нырнув в подъезд, я помчался вверх по лестнице к его квартире. Я не стал звонить в парадную дверь, а побежал к черному ходу, зная, что мне откроет Джулия. Только позвонив в дверь, я стал осознавать, до какой степени напуган. До этого момента я лишь спасался бегством и ни о чем не думал. Сердце мое рвалось из груди, и я с трудом хватал воздух открытым ртом.
Джулия открыла мне, и я ввалился в квартиру, поспешно захлопнув за собой дверь.
Боже, Фрэнки! воскликнула она. Затем, увидев кровь на моей рубашке, вскрикнула: В чем дело? Что стряслось?
Я не ответил и прошел мимо нее в комнату за кухней. Там я рухнул на кровать, тяжело дыша.
Она вошла следом за мной и закрыла дверь.
Что случилось, Фрэнки? спросила она, глядя на меня широко открытыми от ужаса глазами. Ты ранен?
Я сел.
Нет, ответил я. Они только что застрелили моего шефа и Феннелли.
Они? переспросила она. Кто они?
Не знаю. Я убежал.
Я встал с кровати и увидел, что до сих пор сжимаю в руке деньги, которые выронил Киф. Засунув их в карман, я подошел к окну и выглянул на улицу. «Интересно, подумал я, гнались за мной или нет?»
Джулия подошла ко мне.
Бедный мальчик! сказала она, обнимая меня. Перепугался до смерти.
Ничуть не перепугался, соврал я и уткнулся лицом в ее грудь, такую теплую и спокойную, что даже шевелиться не хотелось. Вдруг нервная дрожь пронизала мое тело сначала один раз, потом другой. Я пытался с ней справиться, но напрасно. Меня прошиб пот, и через несколько секунд рубашка стала совершенно мокрой. Я продолжал стоять в объятиях Джулии, мокрый от пота, со стучащими, как у перепуганного ребенка, зубами
Некоторое время спустя я сидел в небольшом кресле в углу комнаты и думал о случившемся. «Никто не видел, как я сюда вошел. Скорее всего, они приехали рассчитаться с Феннелли, и им не было дела до меня. Они пристрелили Кифа только потому, что он видел их. Я им не нужен. Полицейские, правда, могут заинтересоваться мной, задать несколько вопросов, но я ничего не видел. Мне гарантирована безопасность до тех пор, пока я буду держать язык за зубами. Тогда меня не тронут.» Пока я так сидел, Джулия пошла в другую комнату, чтобы приготовить мне кофе. «Что мне делать с этими деньгами?» Я вытащил их и пересчитал: в пачке было шестьсот пятьдесят три доллара. Я опять засунул деньги в карман. В комнату вошла Джулия с чашкой кофе.
На-ка, выпей, она протянула мне чашку. Тебе станет легче.
Я улыбнулся ей.
Я уже чувствую себя лучше, сказал я, с благодарностью беря чашку. Но ведь я не могу выйти отсюда в такой рубашке. Она вся в крови. Я снял рубашку и отдал Джулии. Выброси ее в мусоропровод и дай мне какую-нибудь рубашку Марти, попросил я.
Джулия молча вышла из комнаты. Я слышал, как она открыла дверь и бросила рубашку в мусоропровод. Потом она вернулась в квартиру и направилась в комнату Марти. Через несколько минут она пришла с одной из его рубашек. Я надел ее: она была мне немного маловата, но очень хорошая. «Пожалуй, нужно сматываться отсюда», подумал я.
Спасибо, Джулия, сказал я. Мне нужно уходить, пока твои не вернулись.
Незачем так торопиться, сказала она. Все уехали за город на выходные, кроме мистера Кабелла. А он вернется сегодня не раньше часа ночи, когда закроется его аптека.
После ужина, около девяти вечера, я все же ушел. Украдкой пробравшись через черный ход, я поднялся в спальню. Все уже спали. Раздевшись, совершенно обессиленный, я упал в кровать. Я страшно устал и потому уснул мгновенно.
Утром, проснувшись раньше всех, я первым делом побежал посмотреть свежие газеты. «Дэйли ньюз» на первой полосе поместила заголовок, набранный крупными буквами: «Покушение на Феннелли». На второй полосе в правом углу была помещена его фотография и материал о вчерашнем событии:
В Нью-Йорке возобновилась война гангстеров Вчера неизвестный серьезно ранил Силка Феннелли, крупного игрока на бирже и рэкетира. Находившийся рядом с ним владелец бильярдной Джеймс (Джимми) Киф был убит наповал. Нападение было совершено вчера вечером возле бильярдной, принадлежавшей Кифу. Владелец бильярдной убит двумя выстрелами в сердце, а Феннелли получил тяжелое ранение в грудь и низ живота. Полиция разыскивает мальчика, работавшего у Кифа, который, возможно, станет свидетелем по данному делу. Как сообщили из госпиталя имени Рузвельта, состояние здоровья Феннелли угрожающе, но шансы на спасение есть. Как и положено представителю преступного мира, Феннелли не сделал никакого заявления, ограничившись словами: «Я не знаю, кому понадобилось меня убивать, поскольку отношусь к тем людям, которые занимаются лишь своими делами». Полиция приступила к следствию и надеется в скором времени выяснить новые обстоятельства преступления.
Я отложил газету. Я понял, что Феннелли своим заявлением предупреждает меня держать язык за зубами и заниматься своим делом. Я пошел в столовую на завтрак, а потом в церковь прислуживать у алтаря. Мне нечего было бояться.
Глава тринадцатая
Пролетела неделя. Меня никто не разыскивал, и я снова почувствовал себя уверенно. Я по-прежнему мог свободно гулять, ничего не опасаясь. В газетах писали, что Феннелли чувствует себя лучше, и в течение ближайших трех недель будет выписан из больницы. Бильярдную Кифа закрыли, и я лишился работы, но это меня особо не трогало. Я положил деньги, так неожиданно попавшие мне в руки, на другой счет и, хотя и лишился заработка, но, имея такие деньги в банке, не беспокоился о хлебе насущном. В течение недели я несколько раз встречался с Джулией, и мы делали вид, что ничего не произошло.
Однажды утром в дверях спальни показалась голова брата Бернарда:
Фрэнсис, зайди после завтрака ко мне, сказал он.
Да, сэр, ответил я с легким чувством беспокойства.
Когда я вошел к нему в кабинет, там находились сестра-настоятельница, которая отвечала за младшие классы, отец Куин и незнакомый мне человек, похожий на полицейского.
Я волновался, но пытался скрыть свои чувства. Подойдя к брату Бернарду, я спросил:
Вы хотели видеть меня, сэр?
Да, Фрэнсис, ответил он и, указывая на незнакомца, сказал: Это следователь Бачалтер из комиссии социальной помощи детям. Затем, обращаясь уже к следователю, брат Бернард продолжил: Это тот мальчик, о котором мы говорили.
В комнате воцарилась напряженная тишина, которую нарушила сестра-настоятельница:
Фрэнсис, ты всегда был хорошим учеником. Я знаю тебя с самого детства и сейчас должна кое-что сказать тебе, хотя мне этого не хочется. Фрэнсис, думал ли ты когда-нибудь о том, что ты мог бы быть кем-то другим, а не хорошим мальчиком-католиком?
Нет, мэм, осторожно ответил я.
Видите? улыбнулся отец Куин. Что я вам говорил?
Сестра-настоятельница неспешно продолжала:
Что бы ты почувствовал, Фрэнсис, если бы кто-нибудь пришел и сказал, что ты принадлежишь к другой вере?
Вздох облегчения слетел с моих губ: значит, это не связано с той пальбой.
Я бы не поверил этому, мэм, ответил я.
Все присутствовавшие разом заулыбались. Их гордые улыбки были красноречивее слов «вот он, истинный мальчик-католик».
Фрэнсис, а ты помнишь что-нибудь о своих родителях? спросила сестра-настоятельница.
Это был совершенно идиотский вопрос, поскольку она прекрасно знала, что я находился в приюте с самого раннего детства и, конечно, ничего помнить не мог. И все же я вежливо ответил:
Нет, мэм.
Ну, хорошо, продолжала она. Мистер Бачалтер выясняет сведения о родителях всех детей, находящихся здесь. Время от времени он пытается отыскать что-то новое, чтобы помочь детям. И вот сейчас он хочет тебе кое-что сказать. Она взглянула на следователя.
Было видно, что мистер Бачалтер испытывает неловкость.
Видишь ли, Фрэнсис, сказал он, все выяснилось совсем недавно. Когда ты этим летом закончил начальную школу при церкви Святой Терезы, твое личное дело попало ко мне для проверки. Тон его голоса стал почти извиняющимся. При поступлении ученика в среднюю школу мы обязаны заново пересмотреть его личное дело в данном случае твое, для того чтобы уточнить, не обнаружились ли какие-либо новые сведения к тому моменту, как будет получено одобрение относительно дальнейшей учебы, и не объявились ли какие-либо родственники. Короче говоря, мы нашли твоего родственника, который жив и здоров, твоего дядю, то есть брата твоей матери. Он написал нам о своей сестре, которая поехала в Нью-Йорк в то время, когда ты должен был родиться. Она умерла во время родов. Он опознал сестру по колечку, которое она носила и которое было приложено к твоему личному делу. Это кольцо, которое должно было быть передано тебе по достижении определенного возраста, хотя и не является ценным, тем не менее весьма необычно. Его описание, сделанное твоим дядей, и помогло определить, что умершая женщина являлась твоей матерью. И сейчас он хочет, чтобы мы все официально оформили и чтобы ты жил с ним. Мы выяснили, что он достойный, респектабельный человек. У него двое детей. Он сможет обеспечить тебе хорошие условия жизни и будет заботиться о тебе. На этом мистер Бачалтер завершил свою речь.