Совсем, ирод, обнаглел Скоро каждый день такое будет Да ещё до кого добрался Вот же угораздило именно этого кокнуть
Притворяясь, что ничего не слышит, просто ждёт, когда ему скажут что-то конкретное, Роман подавил рвущийся вздох. Несколько долгих мгновений он разглядывал ботинки и только потом неспешно поднял глаза.
В общем! Понятовский снова взял грозный тон; его ладонь со злостью рубанула по столешнице! Да, был я в УМВД и новости привёз откровенно нехорошие. Ты не ответил, его глаза угрожающе сверкнули, ты в курсе про новое убийство, нет?..
Осторожно кивнув, Роман ответил так же с оглядкой:
Частично
Значит в курсе! Полковник бахнул по столу снова, плашмя. Исто́ченный, и так уже готовящийся свалиться на пол карандашик сделал к кромке предпоследний оборот. Наверху сейчас полный бедлам: все бесятся, хотят кровии уже не важно, чьей! Слова, выкрикнутые со слюнями и круглыми, как половинки арбуза, глазами. Далее чуть спокойней: А я всё об этом думал, всё боялся Вот и дождался! Зрачки его вновь гневно сверкнули, в них заплясало красное. Дождался на седую голову, старый идиот!
Мелькнула мысль, что Понятовский перегибает, не такой уж он и старый. Лет на пять, ну на десять старше самого Романаразве ж то возраст?..
Брезгую так выражаться, Полковник взглянул в глаза капитану по-особому, но с этого момента мы в говне по ноздри. По самые, мать твою! А скоро, он понизил голос, и вообще с головой нырнём Успели, что ли, тебе уже растрепаться?!
Чуть помедлив, решая, что может открыть, Роман состорожничал:
Ну-у-у кое-что я слышал
Григорий Евгеньевич резко откинулся на спинку, кресло жалобно скрипнуло.
Не буду выспрашивать, у кого длинный язык хотя и догадываюсь, что это Конев Вот какие факты, Рома: с нашими минуса́ми нам светит трибунал. Трибунал, смекаешь?! Это тебе не выговор! Не штраф какой-нибудь вонючий! Т-Р-И-Б-У-Н-А-Л!!!
Роман сжал зубы, чуйка снова подсказала помолчать. Да и не успел бы он ничего вставитьогрызаясь, словно задетый, Понятовский продолжал со всё более нарастающей злобой:
С такими нулями, как у нас, в полиции не служат! Таких в шею!.. Под зад коленом!.. И кто-то обязательно железно за всё поплатится! Догадываешься кто, Рома?!
Капитан то ли хотел кивнуть, то ли что-то ответить, но вопрос был риторическим. Не запинаясь, на одном дыхании, словно матёрый певец, Понятовский ткнул большим пальцем в грудь и сам же заорал до надрыва:
Это буду я! Я, понимаешь?! Ответственность вся на мне, а значит и в утиль тоже первогоменя!
Роман всё-таки попытался высказаться, уже открыл рот, но резким взмахом полковник его оборвал. Как и это движение, с его губ сорвались такие же небрежные слова:
И тебя тоже, да! И тебя И каждого второго в этом отделении, а то и простокаждого
Как остывающий чайник Понятовский говорил всё тише, пока последние слова не вымолвил вообще чуть ли не шёпотом. Выдохшись он совершенно не стоически, не заботясь об авторитете с кресла чуть сполз; руки его поднялисьвсё ещё сильные, хоть и покрытые морщинами ладони легли на глаза, как бы пряча от всего мира. Так он и застыл, словно статуя.
Минуту или дольше ничего не происходилопросто два человека сидели друг напротив друга в постепенно нагревающемся кабинете. Мужчина лет сорока пяти, гневающийся, метущийся, но при этом словно разбитый, и второйпод сорок. Как будто спокойный, как будто выдержанный. Ждущий.
Понятовский заговорил тихо, очень устало:
И словно этого мало будто бы мало Ладони свалились с его лица; покрытые сеточкой капилляров, на капитана вновь взглянули воспалённые глаза. Всё это, Рома, было до того точнее после, как я в УМВД съездил. Ну а вот где я был сейчас
Неожиданно подобравшись, точно в кабинет вошёл начальник уже самого Понятовского, полковник выпрямил спину, выпятил грудь и вообще придал себе военную осанку. Его рука скользнула под столдонеслись звуки катящихся роликов, стук ударившейся дспшной пластинки и всё повторилось. На сукно лёг спрятанный в затёртую мультифору листокбелый и свеженький, отпечатанный совсем недавно.
На вот, глядя на Птачека с угрюмостью Понятовский тяжело вздохнул, почитай
И застыл, как дожидающийся антилопы крокодил.
Под его прощупывающим, следящим за каждой мелочью взглядом Роман сначала на листок покосился потом неторопливо протянул руку, взял Бумага осела в пальцах, глаза стали бегать по чёрным строчкам.
«Начальнику Оперативно Розыскной Части Службы Собственной Безопасности при УМВД по городу Тольятти полковнику полиции Горохову Станиславу Викторовичу от старшего опер-уполномоченного, прикомандированного и проходящего службу в следственном отделе Центрального района города Тольяттикапитана полиции Кривкина Михаила Андреевича Заявление. Я доношу до вашего сведения, что проходящий вместо со мной службу следователь, капитан полиции Роман Павлович Птачек препятствует оперативной работе саботирует следствие распоряжается рабочим временем халатно прогуливает использует казённое имущество как собственное конфликтует с товарищами по службе и наносит им побои Считаю, что если бы не преступные действия этого человека, следственный отдел Центрального района уже давно повысил бы норму раскрываемости. Прошу обратить на это ваше живейшее внимание».
Дата поставлена в среду.
Не спеша поднимать глаза Роман прочёл бумажкуявную ксерокопиюещё раз и не смог бы поклясться, что его лицо осталось абсолютно спокойным.
Поймав наконец взгляд подчинённого Понятовский подчеркнул:
Напоминаю, что новый труп нашли в четвергто есть на следующий день после этой вот он покрутил пальцем, писульки Представляешь, Ром, что это значит?..
Полковник уже не кричит, глаза не пучит, не краснеет как ракоднако каждое его слово весомее; каждое теперь, как повисший на шее здоровенный камень или девятиграммовая пуля, весящая для приговорённого как вся жизнь.
Большая удача, Григорий Евгеньевич поднял кисти и сделал пальцами кавычки, что заместитель Гороховамой однокурсник. Однако всё равносегодня, максимум завтраон положит это начальнику на стол. С тяжёлым, как глыба, взглядом Понятовский помотал головой. Тут без вариантов
Роман почувствовал, что в горле застоялся новый ком, сухой и колючий, словно уже неделю не пил. Через силу сглотнув, от чего даже заболел кадык, всеми душевными силами он заклял себя не трястись, не поддаваться гневу, а тем более панике. Держаться
Подержав на нём взгляд пару мгновений Понятовский опустил глаза на свои руки и с неприятным, даже злым лицом несколько раз цыкнул, точно тягая из ноющего зуба. Когда его голос зазвучал снова полковник взял ещё более тихий, и от того кажущийся боле удручающим тонсловно с тобой разговаривает священник, явившийся принять исповедь:
Это вот, Ром, и само-то по себе плохо а уж в свете последнего Не скрывая удручения Понятовский помотал головой. Есть у меня, конечно, мыслишка, как хода этой бумажке не дать пока не дать Но-о-о Он показательно, всё ещё отрицая, поднял плечи и широко развёл руки. Но это не сможет длиться вечно. Только на очень, я подчёркиваюОЧЕНЬ короткий срок
Может он ждал, что Роман что-то выдаст, как-то выскажется, потому аж на целую минуту замолчал. Минута по меркам таких разговороввечность. Когда и спустя чуть дольше подчинённый не проронил ни слова полковник продолжил уже крепче:
Рома Это не только для тебядля всех нас нож вострый. Для всех! Понятовский вновь забогровел. Просто для тебя, он ткнул вперёд, точно пытаясь нажать на убегающую кнопку, больше всех! Это настоящая бомба! Мина! Это гильотина! Резко замахнувшись полковник рубанул ладонью по красной, надувшейся венами шее. Приговор! Каюк! Понимаешь ты это, или нет?!
Роман понимал: мало кто не понял бы. Понятовский тоже понимал. Оба они всё прекрасно, без лишних пояснений соображали, разве что в сравнении с капитаном у полковника положение более двоякое. Но некоторое слова, пусть даже столь очевидные, должны быть сказаны; настроения должны быть выказаны и никто этого порядка не отменит, покуда подобным занимаются люди.