Сказал, забирай.
Вечером прибежала Акулина. Принесла выстиранные занавески.
Надо же, поразился Лепихин, Оказывается, они белые!
Руки у Вас золотые! похвалил её Аладьин.
Она зарделась, прикрывая лицо кончиком платка. И вдруг достала из-за спины миску:
Я тут пирожков Вам принесла, Василий Кириллович. А то Вы цельный день весь в работе. Голодный, небось.
А с чем пирожки-то? потянул носом Иван.
С картошкой.
Душа моя, Акулина Антиповна! Благодетельница!
И он галантно взял прачку за руку и поцеловал ей запястье.
Ой, что Вы, Василий Кириллович, она прикусила губу и, растрогавшись, убежала.
Василий с Иваном обосновались за столом и принялись уплетать пирожки.
М-м, вкуснятина какая! произнёс Иван, А молодец Вы, Василий Кириллович, ничего не скажешь! У нас в управлении такой чистоты отродясь не было. Окна помыты, занавески чистые. Полки новые. Документы все по буквам расставлены любо дорого посмотреть. Пироги на столе горячие. И за всё это мы ни копейки не заплатили! Как это Вы так смогли?
Учись, Иван, с людьми разговаривать, поделился Аладьин, Для сыщика это первое дело.
Поздно вечером Новоселецкий возвращался домой в одном экипаже с городским головой господином Бейвелем.
Что, Митрофан Иванович, как новый помощник?
Поживём-увидим, Александр Францевич, пожал плечами тот, Уж больно молод, да начитан, оттого гонорист. Эх, столичное воспитание.
Отсутствие опытности часто бывает основанием храбрости, заметил Бейвель.
Это верно, кивнул Новоселецкий, Храбрости ему не занимать. А ещё, знаете ли, в одежде уж больно хорохорится. Вырядился нынче в белую рубашечку с запонками, жилетку узорчатую, галстучек шёлковый, замысловато завязанный. Усики напомадил, волосы прилизал.
Не придирчив ли ты, Митрофан Иванович? покачал головой тот, Аккуратность в одежде и хороший вкус ещё никто в пороки не определял.
Так я, Александр Францевич, его заставил в этом наряде уборку в управлении произвести! сообщил исправник и зашёлся громким булькающим смехом.
Бейвель усмехнулся в усы:
Суров ты, братец, в воспитании молодого поколения!
Ничего! Работать в полиции не цветочки срезать! Это грязная работа, пущай привыкает!
Проезжая через Южную площадь, Бейвель толкнул Новоселецкого в бок:
Глянь-ка, Митрофан Иванович, а в управлении у тебя свет горит. Помощники-то до ночи работать взялись? Видать, задал ты им задачу.
И вправду. Чегой-то они? растерялся исправник, Эй, стой! скомандовал извозчику, Вот что, Александр Францевич, езжайте домой. А я пойду, проведаю этих горе-работников!
Новоселецкий застал помощников поедающими пирожки.
Вот, значит, как! Я думал, они в поте лица работают. А они брюхо набивают! зычным голосом заявил исправник с порога и вдруг опешил, Что это? Новые занавески?
Нет, Митрофан Иванович. Это старые, только постиранные, ответил Лепихин.
Однако, удивился он, Светло как стало, просторно. А эт-то что-о?
Новоселецкий тихо опустился на стул, во все глаза уставившись на огромный стеллаж, заполненный папками, на переплёте которых пестрели буковки.
Это называется каталог, гордо сообщил Иван, широко улыбаясь на реакцию начальника, Глядите, Митрофан Иванович, как удобно все дела расставлены по годам и по буквам алфавита. Ничего искать не надо. Это Василий Кириллович придумал.
Молодца-а! уважительно протянул Новоселецкий, Не ожидал! Вот за это спасибо; порадовал.
Аладьин скромно улыбнулся в ответ. Исправник потянулся к миске:
Пироги с чем?
С картошкой.
М-м, вкусные. Откуда?
Акулька испекла.
С чего это вдруг? у Новоселецкого подпрыгнули брови.
Для Василия Кирилловича, елейным голосом доложил Лепихин, подражая Акульке.
Исправник покосился на нового помощника:
А ты ловок, брат, как я погляжу! рассмеялся и дружески хлопнул Аладьина по плечу.
Уплетая пирожки, Новоселецкий разговорился:
А доводилось ли вам слышать про грабителя по кличке «Оборотень»?
Нет, Лепихин с Аладьиным насторожились.
Эх, темнота. А ещё в полиции служите, упрекнул их начальник, Слушайте, оболтусы. Откуда он взялся и кто таков неизвестно. Всякий раз он меняет внешность и имя. Оттого никто не знает, как его зовут и как он выглядит. Одно известно что мужчина средних лет, высок и худощав. Страдают от него купцы и дворяне, потому как ворует он исключительно ювелирные украшения, золото и деньги. Ничего другого не берёт. И действует больно изощрённо; никогда не повторяется. Подолгу в одном городе не живёт. Выпотрошит три-четыре дома и на дно. Уходит незаметно и в неизвестном направлении. Может не появляться полгода, а то и год. И опять всплывает где-нибудь неожиданно. Пять лет назад впервые появился он в городе Томске. Наделал там шума и исчез. Через год возник в Тобольске. Украл бриллианты самой губернаторши. И как воду канул. После был след его проделок в Перми. А недавно наш герой побывал в Екатеринбурге.
Ух, ты! Совсем близко, прошептал Лепихин.
Сегодня ротмистр Никитин нас целый день на совещании продержал, продолжал Новоселецкий, Из Оренбургской жандармерии посыльный прибыл; они подозревают, что Оборотень свой путь держит на юг. И может направиться либо в Оренбург, либо к нам.
Хоть бы к нам! радостно воскликнул Аладьин.
У исправника нервно дёрнулась щека:
Ты что, Аладьин, переутомился?
Так ведь это настоящее дело, о котором я мечтал! Поймать не какого-то пьяницу-ворюгу, а самого «Оборотня»!
А я поддерживаю Василия Кирилловича, вдруг поднялся Лепихин, Верно. Вот бы мы прогремели на всю страну, если бы схватили этого «Оборотня»!
Обалдели совсем! рассердился Новоселецкий и стукнул широкой ладонью по столу, Отставить болтать всякую ерунду!
И неожиданно заметил на столе исписанные листы бумаги:
А это что?
Заявление гражданки Ращупкиной о краже в доме купца Кузнецова. И протокол осмотра места преступления.
Ни дня без происшествий! Что опять украли? проворчал Новоселецкий, углубляясь в чтение. И вдруг растопырил гневно усы, Восемь аршин бельевой верёвки?! Да вы что, белены объелись?! Ещё верёвки мы не искали!
В сыскном деле мелочей не бывает, а вдруг это душители? вкрадчиво произнёс Аладьин и незаметно подмигнул Лепихину.
Какие «душители»? опешил исправник.
Ну, помните, в «Записках» у Путилина убийца-душитель поднял с полу верёвочку и говорит: «Бечёвка вещь пользительная; из бечёвочки можно петельку сделать».
А из восьми аршин, я так полагаю дюжину петелек! с сарказмом выплюнул Новоселецкий, Чтоб сразу, кучами душить! Да?!
Аладьин улыбнулся:
С «душителями» я, конечно, пошутил. Но, всё-таки, присмотрел бы за домом купца Кузнецова. Там у обочины подозрительная куча земли.
Что?! взвинтился исправник, Куча земли?! Вы, господин Аладьин, погуляйте по городу. У нас таких «подозрительных куч» на каждом углу, и вдруг осёкся, испуганно закрутил головой, зашарил глазами по стенам, А где где? Куда подевался мой фамильный шкаф?!!!
День второй
Наутро Новоселецкий распорядился:
Вот что, Аладьин, собирайтесь; поедем с Вами по городу. Покажу наши полицейские участки. Представлю Вас надзирателям. Заодно и инспекцию им проведём! и он довольный собой хрюкнул в усы, Лепихин! Остаёшься за старшего.
Сперва поехали по Скобелевской улице.
Вот слева, глядите, дом председателя городской думы Трофимова, проводил экскурс Митрофан Иванович, Дальше по правой стороне известный Вам дом Дядина. А вот сейчас на самом краю возле площади будет мой дом. От меня через дорогу напротив дом городского головы господина Бейвеля. Мы с ним уже пять лет дружим по-соседски.
Аладьин с удивлением отметил про себя, в каких простых домах живут и городской голова и уездный исправник; одноэтажные бревенчатые с низеньким палисадником. Купеческие дома, рядом с ними выглядели куда богаче и значительней.