Как «каких»? Дядю
Митрофан Иванович вдруг напыжил усы, крякнул и расхохотался:
Дядин это фамилия! пояснил он сквозь смех, Купец наш местный. Доходный дом недавно отстроил. Мы его «Дядины комнаты» зовём. Кстати, одни из лучших в городе.
Аладьин понял свою ошибку и рассмеялся в тон начальнику. Под дружный хохот они въехали на Южную площадь.
Ул. Скобелевская. Дом купца Дядина.
Возница остановился перед парадным крыльцом двухэтажного каменного дома.
Ну, вот, Ваше жилище, указал Новоселецкий, Управляющий предупреждён о Вашем приезде. Ступайте. Располагайтесь. А мой дом тут неподалёку, через квартал. Когда желаете приступить к службе?
Да хоть сегодня! откликнулся помощник, Вот только ванну приму и переоденусь с дороги. Буду готов через пару часов.
Завидное рвение, покачал головой Митрофан Иванович, Так и быть. Заеду за Вами через пару часов.
С румянцем на щеке, гладко выбритый, в свежей хрустящей рубашке и нарядной жилетке, в шёлковом узорчатом галстуке на булавке с жемчужной головкой, предстал Василий Кириллович перед начальником, спустя два часа, когда тот зашёл к нему в комнату.
«Вырядился на службу, точно петух», фыркнул про себя Новоселецкий и поставил на пол высокие сапоги с галошами:
Вот. Держите. Это Вам подарок для возможности передвижения по нашим улицам.
Спасибо! обрадовался тот. И, живо скинув лаковые ботинки, переобулся. Оглядел себя, Чудно как-то. А галоши зачем?
Галоши у нас первое дело, пояснил исправник, Челябинская грязь особенная. Она на дорогах пребывает восемь месяцев в году. Оттого и галоши не простые; Вы такие нигде не купите. А, заходя в помещение, будете их снимать.
Уяснил, кивнул Аладьин.
Уездное полицейское управление располагалось в одноэтажном деревянном доме на улице Уфимской позади Народного дома. Новоселецкий радушно распахнул перед помощником скрипучую дверь:
Добро пожаловать на службу!
Василий пригнул голову, чтоб не задеть балку низкого дверного проёма, и осторожно переступил порог. Миновав тёмный квадратный коридор, через следующую дверь, они проникли в комнату, имеющую весьма захламлённый вид.
В ней было два окна с серыми занавесками. В углу кирпичная белёная печь. Рядом подпирал потолок огромный двустворчатый шкаф. Вдоль стен хаотично стояли стулья и деревянные тумбы, нагруженные кипами бумажных папок вперемешку с газетами. В остальное пространство были втиснуты три дубовых стола. За одним из которых сидел взъерошенный молодой человек лет двадцати семи в синем форменном кафтане. Он тут же подскочил и приветствовал исправника.
Рекомендую, сообщил Новоселецкий, Ваш коллега, мой помощник Лепихин Иван Павлович.
Аладьин Василий Кириллович, представился новичок и пожал Ивану руку, перепачканную чернилами.
Вот Ваш стол, повелительным жестом указал начальник, Можете приступать к своим обязанностям.
А-а, в растерянности попытался произнести что-то Василий, но Новоселецкий его опередил:
Первое задание: наведите порядок в бумагах. Заодно и ознакомитесь с делами. У меня нынче заседание у ротмистра Никитина. Буду поздно. Господин Аладьин, остаётесь за старшего.
И исправник удалился.
Молодые люди уставились друг на друга. Наконец, Лепихин нарушил молчание:
А Вы из самого Петербурга?
Да. Учился в столице, пробормотал тот, скучно оглядывая помещение, А родом из Тулы; там имение родительское.
Он продвинулся к окну, заглянул за пыльную занавеску:
А кто у вас тут убирает?
Так никто, весело откликнулся Лепихин, Когда я веником пройдусь. А Вы, господин Аладьин, водку пьёте?
Что? не понял Василий, В каком смысле? Нет. Не употребляю.
Это хорошо. А то до Вас тут работал Гаврила Деевич; уж он-то закладывал за воротник, будь здоров! По три дня в запой уходил. Шишига терпел-терпел, да и вытурил его взашей.
Кто это «Шишига»?
Лепихин засмеялся:
Да это я Митрофана Ивановича за глаза так зову.
А-а.
Только Вы ему не говорите; осерчает. Он мужик строгий. Но справедливый. Его в городе боятся, то есть уважают, Иван поманил Василия ближе, По секрету, я заметил за ним одну особенность: он становится добрым и разговорчивым, когда ест.
И, судя по комплекции, поесть он любит, лукаво подметил Аладьин, Иван Павлович, а где нынче ваши остальные агенты? Выполняют поручения?
Какие агенты? Иван удивлённо заморгал, Нас двое. Теперь с Вами трое.
Как это? пришла очередь удивиться Аладьину, А как же вы преступников выслеживаете?
Выслеживаем? усмехнулся Лепихин, Как в книжке про сыщика Путилина?
Читали? обрадовался Василий.
Читал. Всё-то у него гладко да ладно; и агенты ряженые, и улики сами в руки плывут, и убийцы в раз находятся. А на деле-то оно не способно выходит. Вон они, не раскрытые преступления. Глядите, полная комната.
Аладьин удручённо оглядел беспорядок и решительно хлопнул в ладоши:
Что ж, тогда начнём с уборки! Скажите-ка, господин Лепихин, а чей это дом?
Капаруллина купца.
Он здесь проживает?
Нет. Сдаёт.
А кто-то ещё здесь обитает?
С внутреннего крыльца прачка живёт с дочерью Акулькой; превредная, скажу Вам, девица.
Ясно, кивнул Василий, приглядываясь к лежащим в беспорядке папкам, А почему бы не убрать их аккуратно в шкаф?
Извольте.
Аладьин подошёл к шкафу и решительно распахнул створки; оттуда на него лавиной обрушился ворох бумаг, пребольно ударив по затылку, и заполонил пространство комнаты. Лепихин расхохотался:
Полагали, Вы самый умный, да?
Аладьин не обиделся. Усмехнулся, потирая ушибленную макушку:
Вот что, Иван Павлович
Можно просто Иван, любезно разрешил тот.
Хорошо, Иван, Василий обнял коллегу за плечо, А можешь ты мне найти живо хорошего плотника? И, чтобы с материалом.
Запросто!
Когда, спустя час, Иван вернулся в управление с плотником, он от неожиданности раскрыл рот. Все папки с делами стояли ровными стопками на столах, перевязанные бечёвкой. А на подоконнике крутилась девица, намывая оконные стёкла.
Вот, радостно сообщил Василий, завязывая узел на очередной стопке, Акулина Антиповна любезно согласилась помыть нам окна. Уж не знаю, как её и благодарить!
Акулька кокетливо хихикнула. Закрыла помытое до солнечных зайчиков окно, спрыгнула с подоконника и, улыбаясь Аладьину во весь рот, сладко заворковала:
Василий Кириллович, я занавесочки-то уже замочила. К вечеру принесу отутюженными.
Ну, Акулина Антиповна! восторженно воскликнул тот, Ну, что бы я без Вас делал? Кудесница!
Да, ладно Вам, барин! Скажете тоже.
И Акулька, подхватив тазик, вприпрыжку умчалась, оглушая сенцы задорным хохотом.
Обескураженный Лепихин проводил её взглядом и, наконец, пробормотал:
Что Вы с ней сделали? Сколь я её знаю, слова доброго от неё не слышал
Странно, пожал плечами Аладьин, А по мне так весьма милая девица.
И тут же переключился на мужика:
Иван, это и есть плотник?
Да.
Тот самый? Как я просил, лучший в городе?
Лепихин растерялся с ответом. А плотник на эти слова выпрямил спину и задрал кверху бороду.
Как Вас величать, уважаемый? спросил его Василий.
Кузьмой.
А по батюшке?
Да, полно, барин. Мы к тому не привыкшие, смутился он.
Аладьин шустро подхватил плотника под руку и заговорил:
Понимаешь, Кузьма. Дело очень ответственное и секретное. Нельзя поручить абы кому. Только мастеру.
Ага, кивнул плотник, распираемый гордостью.
Вот здесь, во всю стену должен встать стеллаж.
Чего? не понял мужик.
Полки, пояснил Аладьин, Вот по этому чертежу.
И он протянул плотнику бумагу, где карандашом был сделан его собственный набросок. Кузьма внимательно поглядел на рисунок, затем на стену и заявил:
Это можно!
А доски у тебя есть?
Имеются.