И я тоже, признается Брент.
Следующая дверькладовка уборщицы, оттуда воняет отбеливателем. Мы ищем телефоны среди рулонов бумажных полотенец и жидкого мыла в пакетах для диспенсера. Там целая гора туалетной бумаги. Я заглядываю в каждый рулон.
Я скорее умру, чем признаюсь, что рада заниматься поисками в сопровождении этих двух мужчин. В особенности Брента, потому что я испытываю дрожь и волнение совсем другого рода, когда нахожусь рядом с Кертисом.
Коридор поворачивает. Двери по обеим сторонам, все заперты. Я напрягаюсь, когда мы проходим мимо каждой, готовлюсь, что из них может кто-то выпрыгнуть.
Как вы думаете, что здесь? спрашивает Брент, проверяя последнюю дверь.
Наверное, кабинеты. Или кладовки, высказывает свое мнение Кертис.
Коридор заканчивается тупиком.
Здесь почти ничего нет, говорю я, когда мы возвращаемся тем же путем. А если выйти на улицу?
Сейчас слишком темно, чтобы искать, отвечает Кертис.
А ты помнишь, что там? спрашиваю я. Я помню два гаража для ратраков.
Огромные гаражи для гигантских машин на гусеничном ходу, которые приводят в порядок горнолыжные склоны и другие трассы.
Мне кажется, что их три, говорит Кертис.
Там еще есть небольшой домик в самом низу подъемника, добавляет Брент. И будка.
И еще площадка с шезлонгами на открытом воздухе, вспоминает Кертис. Должен быть сарай или какое-то складское помещение, куда они убирают шезлонги.
Мы возвращаемся в банкетный зал. Хизер с Дейлом еще не вернулись. На нижнем этаже гораздо больше помещений.
Кертис захлопывает за нами дверь и говорит тихим голосом:
Как вы считаете, за всем этим стоят Дейл и Хизер?
С какой стати? удивленно смотрю я на него.
Понятия не имею.
Не думаю, заявляю я. Хизер кажется мне сильно напуганной.
Или, может, она просто хорошая актриса? Кертис смотрит на Брента.
Брент пожимает плечами.
Меня не спрашивай.
Похоже, Кетрису страшно хочется кому-нибудь врезать, и он грозно косится на дверь.
Кто-то с нами играет, и мне это не нравится.
Брент наливает себе еще одну большую порцию Jack Daniels. Мне интересно наблюдать за тем, как эти двое справляются с напряженной ситуацией. Брент просто напивается, Кертис злится и заводится все больше.
Хочешь, Милла? Брент предлагает мне виски.
Не так я себе представляла эту ностальгическую встречу. Я вздыхаю.
Наливай, говорю я.
Кертис касается моей руки.
Милла, говорит он предупредительно.
Ощущение дежавю застает меня врасплох. Однажды вечером десять лет назад Кертис уже предупреждал меня, что пора прекратить пить. Мне следовало его послушаться, но я этого не сделала.
И сейчас не стану.
Я протягиваю свой стакан. Бренту, похоже, гораздо больше не по себе, чем он показывает, потому что у него дрожит рука, и он проливает виски мне на пальцы. Я слизываю спиртное с руки и опрокидываю стакан.
Я думаю, что Кертис заметил эту дрожь, потому что смотрит на Брента оценивающе. Вероятно, пытается определить, на что тот способен.
Он смотрит не на того человека.
Глава 8
Десять лет назад
Я иду, пошатываясь, по плато, в голове пульсирует кровь, в животе творится что-то невообразимое. Надеюсь, что смогу добраться до хафпайпа и меня по пути больше ни разу не стошнит.
Установлены огромные баннеры: Le Rocher Openоткрытый турнир в Ле-Роше. Участники соревнований, уже с номерами, вылетают из хафпайпа. Они разминаются. Другие выполняют упражнения на растяжку, проверяют шнурки и крепления. Лица напряженные, райдеры сосредоточенно думают о заездах, которые им предстоят, и о трюках, которые они надеются выполнить. И то же самое делала бы я, если бы не старалась сдержать рвоту.
Я пыталась поесть сразу же после того, как добралась домой из бара «Сияние» вчера вечером, но в животе ничего не задерживалось. Я злюсь и больше всего на себя. Как я могла попасться на эту удочку? Мне двадцать три года, я не подросток. Это в подростковом возрасте ты можешь поддаваться давлению сверстников, но я-то должна была думать своей головой.
Из громкоговорителя грохочет хип-хоп, солнечные лучи, как кажется, пронзают мне мозг. Я прикрываю глаза рукой, мечтая о том, чтобы свернуться калачиком в темной, погруженной в тишину комнате, выспаться и избавиться от похмелья.
Парень рядом со мной вонзается зубами в спелый банан, у меня при виде этого крутит живот. Я чувствую запах банана. Я вижу операторов разных телеканалов с камерами по обе стороны от себяEurosport, France 3, еще парочка каких-то. Я сжимаю губы. Только бы меня не стошнило!
Я стою в очереди на регистрацию участников, слышен гул голосов, говорящих на разных языках. Когда я получаю номер, несколько девушек из тех, кто вчера был в баре, проходят мимо меня со сноубордами под мышкой. Я опускаю голову, я не хочу видеть, как они надо мной смеются.
Кто-то хлопает меня по плечу. Это Одетта, которая целует меня в обе щеки.
Как ты?
А ты как думаешь? Я вопросительно приподнимаю бровь.
В чем дело? Она больше не улыбается, на лице непонимание.
В водке.
Водке?
Которую я пила вчера весь вечер.
Лицо Одетты розовеет после моих слов. Она осматривается в поисках Саскии, не веря произошедшему. И вот Саския появляется на самой вершине в белой куртке от Salomon, готовится катиться вниз. Одетта снова поворачивается ко мне, и слова начинают литься из нее потоком. Очевидно, Саския заранее обо всем договориласьдо того, как я пришла в бар. Остальным она предложила пить воду из водочных рюмок, чтобы обескуражить конкуренток.
Мне очень жаль, говорит Одетта. Я не знала.
Судя по ее выражению лица, она на самом деле не знала. Она выглядит подавленной, и я ей верю.
А другие девушки? Они знали?
Не думаю.
Я не могу решить, мне от этого лучше или хуже.
Саския проходит мимо, направляясь к подъемнику. Одетта глядит ей вслед, явно борясь с собой. Она не может принять, что ее подруга способна на подобное.
Я уже пропустила половину разминки. Время уходит. Я подхватываю свой сноуборд.
Давай начинать, говорю я Одетте. Как тебе хафпайп?
Мы с Одеттой вместе едем на подъемнике.
Кертис пристегивает сноуборд на вершине. Стоит ему один раз взглянуть на меня, как он чертыхается.
Я пытался тебя предупредить.
Что? Ты знал? кричу я.
Я подозревал.
Саския стоит с небольшой группой спортсменов, смеется и шутит. Там Брент. И Дейл, кольцо в губе которого блестит на солнце. Во мне закипает ярость. Я целенаправленно иду к этой группе и хлопаю Саскию по плечу.
Она поворачивается ко мне лицом. Выражение ее лица напоминает мне морду кота, который живет у моих родителей. Он так смотрит, когда в нем просыпается охотничий инстинкт.
Почему именно я? спрашиваю я, чувствуя за спиной присутствие Кертиса и Одетты.
Все вокруг замолкают.
Я ожидаю, что Саския будет все отрицать, но она смотрит прямо на меня, в ее глазах нет раскаяния или угрызений совести.
Потому что я могла это сделать.
Боялась, что я у тебя выиграю?
Она не отвечает. Да это и не требуется. Сегодня я не смогу у нее выиграть, она это гарантировала.
Я в такой ярости, что мне хочется ей врезать. Я всегда играла жесткомне приходилось, хотя бы потому, что мой брат всегда играл так, с ним в этом вообще никто не сравнится. Но он всегда играет в открытую, ничего не делает исподтишка. А это совсем другой вид игры. Может, женский? Тайный, подлый. И я не знаю, как с этим справляться.
Я прилагаю усилия, чтобы ярость не отражалась на моем лице.
Надеюсь, ты понимаешь, что игра началась.
Саския улыбается.
Игра началась, повторяет она.
Кертис жестом предлагает ей отойти в сторону, и они сидят, голова к голове. Судя по тому, как он показывает в мою сторону, он говорит ей нелицеприятные вещи. Саския еще раз бросает взгляд в мою сторону, потом поворачивается спиной. Теперь Кертис показывает на хафпайп. Дает напутствия. Мне нужна любая помощь сегодня, любая, которую я только могу получить, поэтому я напрягаю слух, чтобы услышать, что он говорит.
Эта стена полностью на солнце, так что снег быстро станет мягким. Будь осторожна, не задень за край, когда будешь приземляться после вращений.