Все женщины, даже наполовину существовавшая Умини, презрительно зашикали на отца семейства. А пятилетняя Гаяра и вовсе ущипнула его за бок. Мужчина тут же сник и скукожился.
Простите, я больше не буду, тихо промямлил Урчи.
Да нет, что вы, с лёгкой улыбкой, желая его приободрить, ответила девушка. Продолжайте.
Нет-нет-нет, замотал головой усач. Негоже мужчине абстрактничать, когда женщина в доме. Извините, я забылся.
Настасья сдержала подступившее к горлу недоумение и решила оставить разговор на потом. Ей было интересно другое.
И панорама какого же злодеяния развернулась на моих глазах? Какими тёмными силами командовала Иксит, этот властелин мрака, посылая отряды своих демонов на войну со Светом?
Класиво, пролепетала Гаяра. Но непанятна.
Ты спрашиваешь, в чём хада́н моей дочки? захлопала глазами Элайла, тужась понять её мысль. Ну как же. Она ведь подумала, что ты лицезрела нашу дорогую Ариматару-Мархур-Здорму!
Вот как, помедлив, ответила Касьянова, чьи глаза растерянно забегали по полу. А этого не могло быть, ведь так?
Ну конечно! всплеснула руками домоправительница, как бы поражаясь такому тупоумию. Можно подумать, сама Великая Матерь открыла бы тебе своё лицо!
Конечно, не открыла, в замедленном темпе продолжила девушка. Боги Олимпа не являют свои лица простым смертным. Да и зеркала у меня с собою нету, чтобы выманить богиню из её норки, если вспомнить старый добрый трюк с Аматэрасу.
Как у неё хватило наглости вообразить такой вариант событий! злобно фыркнула Дженита. Представить её, Святую Прародительницу, и тебя И чтобы она с тобой Клянусь вагиной, мне сейчас дурно станет. Смою-ка я, на всякий случай, этот хадан.
Она уселась на пол и начала чистить тонкой деревяшкой ногти на ногах.
Да и я смою, этот как вы там говорите? Хадан, уселась Настя на пол. На всякий случай. А то мало ли, что я там себе думаю.
Абсолютно правильно! просияла Элайла и взялась за скребок. Мы часто так делаем.
Это называет про-фи-лак-ти-ка, важно встрял в разговор Урчи, доставая из угла большую тряпку. На сей раз, он получил только пару шутливых затрещин и тычков.
Ох уж, умник! Ничего с тобой не поделаешь, любовно воскликнула хозяйка, ущипнув мужа за бочок.
Я стараюсь, милая моя, ты же знаешь, смиренно ответил усач, приобнимая жену за талию. Пара с усердием принялась полировать подоконники и оконные рамы.
Вернувшаяся домой Иксит начала весело носиться по дому, карабкаться по стенам и прыгать по кроватям. В этой девочке, казалось, был замурован вечный двигатель.
Знаете, я здесь совсем недавно, осторожно продолжила разговор Касьянова, протирая пол бережно подаренной ей тряпочкой. Вы не могли бы объяснить, что входит в вашу концепцию греха? Не сильно-то хочется провести остаток жизни на коленях.
Что плохо? энергично обратилась к ней Дженита, бесцеремонно заползая своей тряпкой на Настину территорию. Стоит ли говорить, что пришелица мыла пол куда хуже, чем хозяйственное семейство. Поверхность казалась Касьяновой идеально чистой, но внимательные Зашоры находили в ней всё новые недостатки. Плохо всё, что плохо для Ариматары-Мархур-Здормы.
Даже мысли?
Первым делом мысли! Ты отравляешь себя этой гадостью. Заражаешь других. Портишь воздух. Смердишь в мироздание. Конечно, Великая Матерь страдает! Её тело источает кровавые слёзы каждый раз, когда в твоём уме зарождается нечестивая мысль!
Последнюю фразу она произнесла совершенно бездумно, как будто выучила её наизусть. Малыш Дижон начал рыдать; по его пухлым щекам катились гигантские слёзы, будто бы то страдал крошечный динозаврик.
Прости меня, грандиозная Ариматара-Мархур-Здорма! голосил он. Я думал о тебе плохо! Я причинял тебе боль! Ты плакала кровавыми слезами! Из-за меня
Рыдания скрутили мальчика с такой силой, что он начал биться головой об пол.
Все мы когда-либо допускали нечестивую мысль о всеблагой Ариматаре-Мархур-Здорме, впервые за долгое время подал голос старый Брахт. Его фигура источала невозмутимость и была преисполнена чувством собственного достоинства, словно у всевидящего пророка. Это свойство человеческой натуры. Не стоит винить себя. Главное как можно быстрее смыть этот хадан.
Подумать только, пробормотала Касьянова. Я обещаю никогда не думать об Ариматате о Великой Матери, я хотела сказать, плохо. Но если вдруг такое случится могу ли я полюбопытствовать? Как она об этом узнает?
Воздух разорвала канонада дикого хохота. Особенно сильны были взрывы, исходившие от детей. Этот невидимый артобстрел разорвал девушку в клочья, и Настя авансом капитулировала в бою.
Ох, насмешила, оттирая слезу, заявила Элайла. Великая Матерь видит и знает всё, она же прародительница всего сущего. Мы её дети, часть её тела. Неужели непонятно?
Готова поспорить, вряд ли хотя бы треть родителей знает, что творится в головах у их детей, еле слышно процедила брюнетка, злобно скрестив руки на груди.
В дело снова вмешался седовласый Брахт. Он гордо расправил плечи и раскинул руки, будто Моисей, получивший от Господа скрижали завета, на заднем плане отчаянно не хватало грома и молний. Ранняя зима припорошила инеем его волосы, но вызвала тот колючий холод в глазах, которым можно было бы проткнуть не одно мягкое сердце.
Ариматара-Мархур-Здорма пронизывает город, который она породила. Дома это её органы, люди клетки, улицы кровеносные сосуды. Поэтому Великая Матерь имеет связь с каждым существом в нашем благословенном Аримане. Ей открыты все наши помыслы и желания.
А вы не могли бы подробнее остановиться на чисто технической стороне вопроса? Продолжая развивать ваше сравнение: я знаю, что мои клетки могут заболеть. Я почувствую боль и дискомфорт в определённом месте. Но как именно до моего сознания дойдёт, что за клетки поражены и каким недугом они охвачены?
Выражение лиц достопочтенного семейства перенесло Касьянову в тот эпизод её жизни, когда девушка по ошибке забрела в деревенский коровник. Брахт на секунду растерялся, но тут же собрался и продолжил теми же тягучими, певучими интонациями с растягиванием гласных:
Душа нашей высокочтимой Ариматары-Мархур-Здормы заполняет собой всё пространство Аримана. Расстояние между двумя соседними клетками её высшего разума составляет приблизительно вот столько, он раздвинул руки сантиметров на двадцать. Поэтому в каждый конкретный момент часть нашего мозга находится в поле зрения Святой Прародительницы. Наши мысли едины!
Настя окинула взглядом комнату, пытаясь наложить на пространство невидимую кристаллическую решётку. Высунуть голову за границы всевидящих нейронов зловредной блондинки и правда не получалось.
Ладно, дочка, неожиданно мягким голосом сказала Элайла. Совсем мы тебя утомили. Ты спать ложись, а то поздно уже.
Солнца в Аримане не наблюдалось; с определённого момента, местность медленно погружалась во тьму, будто чья-то невидимая рука регулировала настройки яркости. Волна жужжания накрывала город: ариманцы, повинуясь какому-то общему ритму, словно неугомонные насекомые, начинали шумно раскладываться по кроватям. Напрасны были Настины уверения в том, что она совсем не хочет спать; девушка пошла по рукам радушного семейства, которое настойчиво, но ласково хотело уложить её в вертикальную кровать в районе второго этажа. Вырвавшись чуть ли не с силой, Касьянова выторговала право спать в углу первого этажа на тёмно-синем мохнатом коврике.
Глава 8. Первая пастырская
В этом городе не вели счёт по часам и минутам, здесь даже не было привычного для Касьяновой деления на семь дней недели. Система была двоичной: один день назывался дочеднём, другой сыноднём, а блок из двух таких дней именовался детоднём. Всё в Аримане измеряли такими детоднями: ни чисел, ни месяцев, ни лет не существовало.
Позже, после длительных расспросов, Насте удалось обнаружить хоть какие-то ориентиры во времени. Вместо «месяца» здесь в ходу были «прорывные» двадцать восемь-тридцать дней, как средний цикл между менструациями. «Год» заменяли на «подготовку» время беременности. «Первокровью», кажется, называли срок в двенадцать лет в честь периода, когда у девочки начинаются месячные. Был ещё более приятный для слуха термин «поколение» Касьянова, правда, не поняла, соотносится ли он с двадцатью или тридцатью годами.