Дверь открылась, ветер качнул занавеску. Зашуршали шаги, на пол упала тень. Пристин повернул окаменевшее лицо к вошедшему.
Привет, Адам, спокойно сказал Стивен Мур, ты ждал меня, правда?
Пристин не отвечал. У него, казалось, пересохло во рту. Он не отводил взгляда от пистолета в руке Мура, пистолета 32 калибра.
Мур безумно рассмеялся:
Ты ждал меня, Адам, да? Ты знал, что это все время был я. Знал, когда сидел в спальне Линды и говорил копам, что я ушел из студии в шесть и не вернулся. Ты знал. Ты узнал мой почерк на газете за четверг, а ведь была только среда. Ты знал, что ранний выпуск не попадает на прилавок до восьми вечера, так что я должен был вернуться. Это была моя ошибка, что я оставил газету. Но ты спас меня, Адам. Ты нашел газету и велел Вивиан молчать. Ты понимал, что если все повесят на меня, Данэм будет чист и унаследует акции.
Я был за спиной у Мура и не видел его лицо, но голос его звучал как-то странно. Он говорил с каким-то садистским наслаждением.
Я догадался, что могло произойти, но все же надо было убедиться. Я позвонил Вивиан, и когда она услышала мой голос, то ахнула и повесила трубку. Тогда я понял. Я ждал ее, и когда она вышла, проводил до квартиры Джордана. Я считал, что надо действовать немедленно. Когда я заговорил с ней в холле, она испугалась, ведь я убил ее сестру. Потом упала в обморок. Я быстро все сделал и ушел. На этот раз я не забыл там никаких газет. Я убил троих, Адам, первую в приступе страсти, остальных умышленно. А почему бы не четверых? Мне не хочется все время ждать, что ты заговоришь. И ты знал об этом, ты ждал меня, да?
Я вышел из-за портьеры, тихо подошел и приставил пистолет к его спине.
Да, сказал я, он ждал Вас, и я тоже. Бросьте пистолет!
Он замер. Пистолет выпал из его рук. Я оттолкнул его ногой:
Так, Мур, повернитесь.
Он медленно повернулся.
Вам не пошло бы на пользу еще одно убийство, сказал я. Потому что я тоже знал.
Откуда? удивился он.
Из раннего выпуска газеты. И как только у меня появились подозрения, все переменилось. Я понял Вашу ложь. Вы мне солгали, что Цицерон позвал Вас, потому что хотел обсудить невыполненные обязательства. Вы пошли к нему после убийства Линды, после того, как он сам с ней поговорил. Значит, он знал, что в вопросе акций Вы ему бесполезны. И все же Вы пошли к нему домой. Зачем, Мур?
Скажите сами, буркнул он.
Вы пошли туда по делу. Именно вы познакомили Цицерона и старика Лейзинга. Вы были партнером Цицерона, Вы участвовали в его бизнесе. Вы следили, чтобы он получал все, что было ему нужно.
Это только догадки, поморщился он.
Это факты, возразил я. О своих подозрениях я рассказал только Вам, и Вы его предупредили. Вот почему Эдди Майлс напал на меня, вот почему они избавились от документов.
Его глаза сузились от ярости.
Цицерон не смог выполнить свои обещания, сказал я, он пошел к Линде и все ей рассказал. Она пришла в ярость, узнав о Вашей роли в этом деле. И вызвала меня, но Вы меня опередили. Вы пришли раньше. Она высказала Вам все, что о Вас думает. Вы пытались спорить, но она не хотела слушать и велела Вам убираться, даже пригрозила рассказать о Ваших делишках в ФБР. И это сыграло свою роль. Я знаю Ваш темперамент, Вы потеряли контроль над собой, схватили статуэтку и
Он сжимал и разжимал кулаки.
Я продолжал:
Вы лгали, говоря мне, что попросили Вивиан в ту ночь пойти к Линде для компании. На самом деле Вы даже не собирались сообщать ей о Данэме, иначе она рассказала бы мужу, а он попытался бы отменить сделку. Вы хотели, чтобы она пришла в студию и застала там Данэма рядом с ней.
Мур прошептал:
Вы не можете ничего доказать.
А разве надо? А Ваше присутствие с пистолетом это не доказательство? Вы знаете, что пистолет могут проверить и выяснить, что из него убили Цицерона? Вы сами себя приговорили, Мур.
Он следил за мной, как мышь за кошкой.
А теперь насчет того выпуска «Трибьюн» за четверг, где нашли ваши каракули, сказал я. Это доказательство, что Вы были последним, кто видел ее живой. Достаточно, чтобы Вас упрятать. Вы на крючке, Мур, и с него не сорветесь. Сейчас сюда придет лейтенант Нолан, и
Он решился. Я не знаю, зачем они так поступают, но каждый раз, когда люди впадают в отчаяние, так и бывает. Он нырнул вниз и потянулся к пистолету.
Может, он просто пытался раздразнить меня, чтобы все закончить раз и навсегда.
Но я не спешил. Пуля пробила ему правое колено, он зарычал и упал.
Я наклонился и поднял его пистолет за спусковой крючок. Потом завернул его в носовой платок и сунул в карман.
Адам Пристин сидел, закрыв лицо руками.
Глава двадцать третья
Был чудный день, светило солнце. По небу лениво плыли облака. Я нетерпеливо посигналил, и вскоре появилась Сьюзен. Новая Сьюзен, полная цвета, сияния и смеха, в желтой юбке и рубашке-поло.
Первая остановка, скомандовала она, у Фэй.
Нет, простонал я, никаких компаний на сегодня.
Да, твердо сказала она. Мы повезем их в Гринвич пожениться.
Правда?
Ага. Фэй не хочет больше ждать.
Ладно, согласился я и развернул машину.
Сьюзен уселась поудобнее и облегченно вздохнула.
Ты был так занят Но скажи, что дальше? Клайд получит деньги?
Ну конечно, кивнул я. Но один жирный кусок уже отрезан в виде налога на наследство, когда все перешло к Линде, другой будет отрезан, когда перейдет к Клайду. К тому же надо продать акции, чтобы получить деньги на уплату налога.
А Романофф?
Он вне игры. Де Витт ему платит, чтобы он не высовывался.
А мистер Пристин?
Окружной прокурор собирается обвинить его в сокрытии улик, важных для расследования. Он этого заслуживает.
Сьюзен сняла берет и встряхнула головой:
А Цицерон знал, что Мур виновен?
Должно быть, он его подозревал. Но ничего бы не сказал, чтобы не началось расследование деятельности «Экспортс инкорпорейтед». Потом Мур позвонил и предупредил, что я что-то знаю. А Цицерон с перепугу стал угрожать выдать Мура, вот он его и приговорил.
Вот они, сказал Сьюзен.
Я затормозил. На улице стояли Фэй и Клайд. Они подошли к нам, крепко держась за руки.
Все по местам, скомандовал я.
Они забрались в машину.
Мы так счастливы, вздохнула Фэй.
Я обернулся и посмотрел на них:
А как насчет меня?
Обязательно, кивнул Клайд. Все, что скажете.
Один мой клиент из Боливии жалуется на «Экспортс инкорпорейтед». Вы партнер фирмы. Можете уладить дело, когда все имущество будет ликвидировано?
Конечно, ухмыльнулся он.
Мы покатили в сторону Коннектикута.
Теперь все были довольны.
Даже Сиксто Аллагас.
Представление окончено
Глава первая
Я не несу никакой ответственности за то, что случилось с носом Сиднея Лорда. Когда, в три часа ночи, я разглядел его, он напоминал перезревший раздавленный помидор, из которого обильно тек сок. Причем Сид обвинял в этом меня.
Я не помню, как все произошло, но если это и моих рук дело, то он сам виноват. Во-первых, он ворвался в мою квартиру поздно ночью. Во-вторых, он разбудил меня самым варварским способом выкрикивая одни и те же слова: «Проснитесь! Проснитесь же, Скотт!». Мало того. Эта скотина поднесла к моему уху будильник, который я держу специально для гостей.
Но, честное слово, бить его по носу я не собирался. Все вышло само собой: я как ужаленный подскочил и замахал руками А кто его просил совать свой нос ко мне среди ночи? Но вид у него был еще тот!
Когда я наконец протер глаза и сумел рассмотреть его физиономию, она походила на рожу побежденного турка, с длинными красными усами, свисающими по обе стороны рта. Ничего не понимая, я смотрел на него, стараясь сообразить, что делает Сидней Лорд, крупнейший бродвейский продюсер, у меня в спальне в такое время.
Он молча буравил меня пронзительными светлыми глазами, и мне очень не понравилось выражение его лица.
Вы пьяны? Спросил я, усаживаясь на кровати поудобнее. В таком случае вам лучше отправиться обратно на праздник.
Для праздника у Лорда были все основания. Пару часов тому назад я оставил его в «Шарди», где, в компании двадцати или больше бездельников, он наливался шампанским, отмечая успешную премьеру своей новой постановки. «Заказчик всегда прав» была действительно довольно миленькая комедия, и премьера прошла на ура. Я успел перекинуться несколькими словами с репортерами «Таймс» и «Трибьюн» и знал, что хвалебные отзывы в прессе гарантированы. Большинство актерской братии осталось догуливать в «Шарди», но мне пришлось их оставить наутро у меня было назначено слушание дела в Большом Жюри, и я отправился домой нужно было постараться выспаться, чтобы не клевать носом перед присяжными.