Я поговорю с ним. «Если только увижу», мысленно добавил я.
Эдвард Сент-Джон явно воспрял духом. Он перегнулся через стол и с энтузиазмом пожал мою руку. В это время загудел интерком. Он сердито буркнул:
Что такое?
Секретарша что-то ответила, и он от изумления разинул рот:
Так что, он уже здесь? В моем офисе?
Этот гость явно был из категории VIP, поскольку Эдвард Сент-Джон Эвери засуетился. Он выскочил из-за стола и поспешил к двери, открыл ее и впустил посетителя. Его радушие несравнимо было с тем, которое досталось мне. Он разве что не кланялся и не разбрасывал по ковру цветы.
Мистер Де Витт, медовым голосом пропел он. Заходите, сэр. Он отступил в сторону. Познакомьтесь со Скоттом Джорданом, о котором я Вам говорил.
Посетитель наклонил голову.
А это, сказал Эвери тоном, каким объявляют о коронованных особах, Гордон Б. Де Витт. Мой э патрон в деле, которое мы обсуждали.
Я увидел человека невысокого роста, но высокого самомнения. У него была решительная квадратная челюсть, твердо сжатый рот и холодные глаза. Его поведение показывало, что ему некогда терять время на еду, сон и пожатие рук. Он был безупречно одет, что, вероятно, являлось заслугой и выбором его камердинера.
Я понимал удивление Эвери. Когда Гордон Б. Де Витт хотел кого-нибудь видеть, он просто отдавал приказ и ждал за своим столом в окружении секретарей.
Нумизматы собирают монеты, а филателисты марки. Не знаю, как называется человек, собирающий корпорации, но в этой сфере Де Витту не было равных.
Его голос был холоден и суров.
Эвери, Вы объяснили ситуацию?
Да, сэр.
Надеюсь, он не слишком болтлив.
Нет, сэр.
Он будет работать с нами?
Это зависит.
От чего?
От развития ситуации. Мистер Джордан все понял, но считает наше предложение преждевременным и хочет провести дальнейшее расследование.
Гордон Б. де Витт прошел к окну и выглянул, как бы обозревая свои владения. Потом повернулся и уставился на меня:
Никакого расследования не будет.
Я поднял бровь:
Вот как?
Вот так, потом он добавил более миролюбиво: Вы не должны думать, Джордан, что я берусь судить. Нам следует избегать расследования, ведь это означает вопросы, а вопросы означает слухи. Слухи поднимают интерес. Если все узнают, что я заинтересован в «Лейзинг индастриз», акции поднимутся. А я бы этого не хотел. Понимаете?
Логично, согласился я.
И я хочу сказать Вам, что эта сделка много для меня значит, и не только в финансовом плане. Мне нужна «Лейзинг индастриз», она поможет мне в других делах. Он улыбнулся. Я никогда не встречаюсь с человеком, не выяснив все о нем. Мне говорили, что Вы трепетно относитесь к этике. И я не хотел бы оскорбить Вас, предложив В чем дело, Эвери?
Эвери пытался что-то сообщить ему, двигая бровями. Он произнес:
Джордан очень щепетилен в вопросах денег.
Де Витт был раздосадован:
Какая глупость. Это не взятка. Мы я и мои люди готовы заплатить за вполне легальные услуги. Мы надеемся, что Вы рассмотрите наше предложение и подумаете об интересах своего клиента.
Об этом не беспокойтесь, кивнул я.
Но благополучие Вашего клиента важно для нас.
Правда?
Без вариантов. Если его обвинят, ему не получить акции. Тогда они перейдут к ее сестре и дадут Адаму Пристину контроль на 60 процентов, а нам почти ничего не останется.
Я видел, куда он клонит.
Все, что мы хотим, сказал он, поговорить с Данэмом и достичь соглашения.
Не думаю, что у Данэма на уме бизнес, сказал я. У него другие заботы, и у меня тоже.
Но его освобождение может занять месяцы, настаивал он.
Мне кажется, заметил я, ему и так придется продать акции, а так как вы делаете лучшее предложение
Так Вы начнете действовать.
Если его поймают, я понадоблюсь ему как адвокат.
Справедливо.
Но на его лице не видно было удовольствия.
Это положило конец интервью. Я встал, Гордон Б. Де Витт протянул мне руку. Я удивился. Его рукопожатие походило на хватку слесаря. Эдвард Сент-Джон Эвери, довольный переговорами, любезно проводил меня до дверей.
Рабочий день закончился, и поток людей выходил из «Эмпайр стейт». Я оказался в толпе женщин, купаясь в волнах духов.
Интересно, думал я, знает ли Адам Пристин о намерении Де Витта отстранить его от контроля. Или о том, что Линда согласилась продать свои акции. Это следовало обдумать.
Тем временем я позвонил Сьюзен Данэм. Она была дома.
Вы получали вести от Клайда? спросил я.
Да. Он звонил из автомата полчаса назад.
Где он?
Он не сказал. Он сказал, что невиновен, что я могу ему доверять, но сидеть в тюрьме он не хочет.
Он все еще хочет, чтобы я его защищал?
Да, да. И я хочу с Вами повидаться, мистер Джордан.
Это может подождать? Сегодня я занят.
Да, очевидно. Она была разочарована.
Завтра утром у меня в офисе. И если Клайд снова позвонит, пусть он со мной свяжется. Он совершает ошибку.
Почему?
Потому что полиция думает, что он виновен, и его могут застрелить. Я пожалел, что сказал это.
Тонким голоском она произнесла:
До завтра, мистер Джордан, и повесила трубку.
Я опустил новую монетку и позвонил в «Таймс». Мне нужен был зарубежный корреспондент, любящий бифштекс и водку. Я сделал ему предложение, и он его принял. Это была маленькая забегаловка на 51-й улице. Я заказал себе вина, я не любил водку. Не то что мой собеседник он заказал бутылку.
Когда вы видели морщинистое лицо Энрико Ши, вам казалось, что его держали в бочке с уксусом. Эксперт по латиноамериканским делам провел большую часть своих пятидесяти лет за границей. Он был подвижный, ехидный, и предпочитал иметь дело с проигранными делами.
Как ты узнал, что я в городе? спросил он.
Читал в газетах, ответил я. Тебя выдворили из Аргентины, а я читаю все твои статьи.
Я тоже читал газеты, хихикнул он. И знаю, что у тебя очередное дело об убийстве.
Впервые я встретил его два года назад, когда представлял интересы его бывшей жены по делу о неуплате алиментов. Я выступал как защитник всех женщин на свете.
Ладно, адвокат, возразил он со специфической логикой. До встречи с Иви я был счастливым холостяком. Она совершила ошибку и теперь хочет развестись. Это ее вина, почему я должен содержать ее всю оставшуюся жизнь? Она здоровая женщина. Нетрудовой доход развращает, безделье приносит проблемы. Вы собираетесь этому потакать?
Мне стало стыдно, и я уговорил клиентку забрать иск. Через две недели она снова вышла замуж. Энрико Ши прислал мне бутылку водки, она и сейчас стоит у меня в шкафу.
Сейчас он смотрел на меня:
Ты можешь добыть информацию в Британской энциклопедии, зачем приходить ко мне?
Твои сведения свежее.
Без лести, пожалуйста. Задавай свои вопросы.
Ты слышал о такой фирме «Экспортс инкорпорейтед»?
Он не знал.
О человеке по имени Джордж Цицерон?
Он покачал головой.
О латиноамериканце, известном как Хуан Салазар?
Он поперхнулся водкой и поставил стакан на стол:
Ты знаешь Салазара?
Только с виду.
Так ты его видел?
Да.
Где?
Тут, в Нью-Йорке.
Темноволосый, стройный, шрам на щеке?
Это он.
Ты в это замешан? Энрико Ши строго посмотрел на меня.
Не уверен.
Держись от него подальше, адвокат.
А в чем дело?
Он погладил подбородок:
Ты сам мне скажешь.
Нет, Энрико, попозже, обещаю.
Он смягчился и тихо произнес:
Хуан Салазар, точная национальность неизвестна. Революционер, любитель заварушек. Фашист, коммунист, демократ. Все, что подходит в данный момент. Его интересы в основном сосредоточены в Южной Америке. Использует подкуп должностных лиц. Как только диссиденты собираются узурпировать власть, услуги Салазара начинают дорого стоить. Он основал подпольные движения и охмурял население. Его орудия подчинение, мошенничество и убийство.
Звучит, как будто кандидат в расстрельную команду.
Интересно, что он делает в штатах? спросил Ши.