Это в известной мере зависит от тебя.
Я посмотрел на деньги. Такие милые и соблазнительные. Пять тысяч долларов куча денег. Дела шли в гору. Кажется, всем нужны мои услуги. Я и не думал, что я так хорош. Я наклонился к нему и сказал:
Не думаю, что пять тысяч долларов это покроют.
Ни движения мускула на лице, ни блика в глазах.
Я готов принять любые разумные требования. Сколько?
Сложно сказать, Арним. Я могу назвать тебе точную таксу на слежку за профсоюзным активистом или устранение политического противника, но здесь немного сложнее. Ты предлагаешь мне деньги в случае, если окажется, что ты отравил Вирну Форд или застрелил Боба Камбро, и хочешь, чтобы я покрыл тебя или защищал тебя, если тебе нечего добавить к списку. В Федеральном Резервном Банке маловато будет.
Я взял карандаш и ластиком одну за одной столкнул банкноты со стола. Они, порхая, опустились на пол вокруг его ботинок. Лео Арним даже не посмотрел вниз. Он не отводил холодных и бесцветных глаз. Сосуды пульсировали на толстой глотке. Он хрипло выдохнул:
Подними их, Джордан.
Поднимай сам. Они твои, а не мои.
Мы уставились друг на друга, как два кобеля. Его лицо окаменело и, может, даже побелело, если оно было способно еще побелеть, но без всякого выражения. Ни эмоций, ни ярости. Человек, который способен так владеть собой опасный соперник.
Он нагнулся поднять банкноты. В это время его рукав пополз вверх, и я кое-что увидел. Увидел край белого бинта на правом запястье.
Нужно промолчать. Нужно дать ему уйти и позвонить Нолану. Это самое умное, что можно сделать.
И конечно же, я перегнулся через стол, схватил его за рукав и рванул вверх.
Все так и было. Повязка, аккуратно и осторожно наложенная посередине предплечья.
Он со сдавленным стоном вырвался и подался назад. Теперь на его лице была масса эмоций. Нескрываемая ярость и ненависть. Глаза стали враждебными и опасными.
Я отступил. Голова гудела. Я сказал низким, ровным голосом:
Я подстрелил парня в Централ Парке, Арним. Я мог попасть ему в руку. Повязка для этого? Чтобы скрыть пулевое ранение?
Он хрипло, задыхаясь, выдохнул. Глаза сузились и покраснели. Потом ярость постепенно прошла, и он надел обычную непроницаемую маску.
Ладно, сказал он. Раз ты думаешь, что нашел, попытайся этим воспользоваться.
Он небрежно сунул деньги в карман, развернулся и быстро вышел из комнаты.
Я сел и подождал, пока дыхание не придет в норму. Потом поднял трубку, позвонил Нолану и рассказал ему всю историю.
Тебе может понадобиться ордер, сказал я, но зато не придется искать дальше, если у него в руке дырка от пули.
Нолан поспешно ответил:
Я немедленно этим займусь. Сиди смирно до известий от меня.
Я медленно нажал на рычаг. А потом сидел и гадал, есть ли у меня синица в руках. Я чувствовал себя взвинченным, как сбежавший с деньгами банковский клерк. Сейчас время дорого, а может пройти несколько часов, пока Нолан найдет Арнима, и еще больше, если Арним решил скрыться. Я откинулся в кресле и призадумался. Все еще оставалось очень много неясного. Эммануэль Скалли говорил о бывшей соседке Вирны, Мюриэль Эванс. Я надел пальто, взял шляпу и сказал Кэссиди, что уезжаю.
Хозяйка танцевальной студии Ирен оказалась мясистой женщиной в халате с блестками. У нее был восковой цвет лица, голос политика и несвежий запах, как в старых подвалах. Я сказал ей, что мне рекомендовали уроки самбы и особенно наказали спросить Мюриэль Эванс. В конце концов я выпытал, что Мюриэль Эванс взяла выходной.
В Квинс я добрался на метро. У мальчишки с утренними газетами я купил одну и прочитал заметку о Бобе Камбро. На фото он вышел довольно недурно.
Четырехэтажный дом без лифта недавно был оштукатурен и краснел пятнами пожарных лестниц. Почтовые ящики сказали мне, что Вирна жила на верхнем этаже, а Мюриэль Эванс прямо под ней. Я поднялся пешком и остановился на последней площадке перевести дух. Квартира Вирны еще не была очищена от мебели. Я подумал, что полиция могла что-нибудь и пропустить.
Замок на двери был старый и самый обычный, он открывался после простейших манипуляций. Замок с секретом доставил бы известные проблемы.
В комнате были диван со множеством подушек, стол с откидной крышкой, два плюшевых стула и множество доказательств того, что здесь побывала полиция и не слишком старалась соблюдать порядок. Я прошелся по комнате с любовностью скупца, ласкающего кусок золота. Пощупал подушки, проверил диван, поднял ковер, изучил сиденья стульев, ничего не пропустил и ничего не нашел.
Потом отправился в спальню. Кровать, шкаф, туалетный столик и комод. Я подошел к комоду, выдвинул ящики и вывалил содержимое на кровать. Обычный хлам, привычный набор женских штучек. Ничего, что могло бы привлечь внимание. Я встал на четвереньки перед комодом, просунул голову между перекладин и зажег спичку. И тут нечто привлекло мой взгляд. Клочок бумаги, всунутый под внутреннюю обшивку.
Я осторожно его вытащил и кое-как разогнулся. Это была квитанция заклада. Дата говорила, что ей всего неделя. Я сложил ее и спрятал в бумажник. Потом побросал все обратно в ящики, вернул их на место, потом огляделся и направился к шкафу. Повернул ручку, потянул дверь и содрогнулся.
Из-за дверей высунулся пистолет. Похоже, маленький автоматический «вальтер». Он смотрел шестью дюймами выше моего пупка. Пистолет почти терялся в огромной ладони Стива Джанейро. Он пригнул голову и сделал шаг вперед. Я отступил.
Здорово, выдавил я голосом, дрожащим, как китайский банк. Но странно встретить тебя здесь
Влажная ухмылка медленно растянула его неопрятный рот. Зубы у него были почти лошадиные. И сам он сейчас казался мне больше лошади. А взгляд у него был тупой и бессмысленный.
А ты смелый парень, Джордан, сказал он. Кто тебя сюда послал?
Ребята из отдела убийств, сказал я. Они дали мне ключ.
Ты один?
Я покачал головой.
Внизу в служебной машине ждут копы.
Он неуклюже попятился к окну и стрельнул взглядом. Взглянул буквально затылком и презрительно фыркнул. Но глаза его насторожились.
Коп пойдет наверх?
Я безразлично пожал плечами:
Это зависит от того, как долго я тут пробуду.
Он сунул пистолет обратно в кобуру подмышкой. Да тот ему и не был нужен. Брови его сошлись от напряженных размышлений. Нелегкая работка для него.
Я сказал:
Кажется, мы думаем одинаково. Что ты искал, Стив?
Он вытер руки о штаны, бросил сердитый взгляд, но промолчал. Я закурил сигарету, чтобы показать ему, как я ее небрежно достаю, потом перевел взгляд на него.
Я думал, Лео Арним Вирной не интересуется.
Стив Джанейро дернул головой:
Лео и не интересуется.
Я вежливо, но насмешливо фыркнул:
Не води меня за нос. Разве не Лео послал тебя сюда?
Взгляд стал зловещим.
Нет. Я пришел сам.
Неплохо было бы сказать, зачем, Стив.
Он уставился на носки ботинок в форме индейских боевых каноэ. Когда он поднял взгляд, хитрый блеск пробился сквозь их обычную муть.
Это тебя не касается, Джордан. Но просто чтобы ты не наврал копам с три короба, я скажу, он поднял два огромных пальца и крепко сжал их. Мы с Вирной были вот так, ясно? Я дарил ей пару безделушек, и хочу получить их обратно. Их я и искал.
Что за безделушки?
Пара пустяков, которых не стоит видеть копам, он клацнул зубами и пригнулся ко мне, сощурив глаза. Я взял их как-то ночью в ювелирном магазине. И не могу позволит копам повесить это дело на меня. За мной и так много чего есть
Он хрипло дышал.
Скажи кому-нибудь, что ты меня здесь встретил, Джордан, и я тебя сломаю пополам, как спичку, понял?
А почему ты прятался в шкафу?
Услышал, как ты возишься с замком. Какого черта, что мне тут делать? Копы рады будут поймать меня за руку, когда я перейду черту, он дернул козырек бейсболки и покосился на меня. Я удаляюсь. Помни, ты меня не видел. Не хочу, чтобы закон дышал мне в спину. И Лео тоже. Особенно Лео, усек?
Он протопал мимо меня, открыл дверь и вышел. Я остался один с бешено стучащим сердцем и спиной в холодном липком поту. Безжалостные мутные глаза Джанейро говорили, что он убьет человека так же небрежно, как я раздавлю паука.