Я просто смотрел на нее. И молчал. Нам не нужны были слова. Потом я притянул ее к себе и поцеловал. Ее плечи под моими пальцами были такими тонкими и нежными
Она сказала слабым и дрожащим голосом:
Ты можешь сделать это еще, дорогой, если хочешь. Так случилось, что у меня брачный сезон, и я особенно чувствительна.
Это дождь, ответил я. Дождь всегда на меня так действует. Стимулирует либидо. Может, лучше нам забыть про Бермуды и провести медовый месяц в Индии в сезон дождей?
Вот здорово, мистер Джордан, рассмеялась она. Мне это очень нравится.
Мы сидели в сумерках и слушали шум дождя. Отсветы молний судорожно метались по стенам. Я поднял ее и встал на ноги.
Становится поздно, девочка, сказал я. Думаю, лучше мне отвезти тебя обратно к Вивиан.
Она вздохнула, но взяла пальто. Мы подошли к двери и остановились. Мы стояли лицом друг к другу. Ее глаза светились. Я чувствовал ее дыхание. Мы кинулись друг другу в объятия с такой яростью, что я ее едва не раздавил. Я обнимал ее и целовал с какой-то голодной жестокостью.
Она тихонько всхлипнула. Рот ее был открыт. Я чувствовал, как в жилах у меня бурлит кровь.
Скотт
Да.
Я не хочу идти домой под дождем.
Я схватил ее на руки. Сердце бешено билось. Я нес ее через комнату и чувствовал вцепившиеся в плечи пальцы.
Глава двадцатая
Когда на следующее утро я проснулся, она еще спала. И улыбалась во сне. Ее медные волосы разметались по подушке, сверкая в солнечных лучах. Я побрился, принял душ и вышел, вдыхая аромат кофе. Потом достал утреннюю газету из почтового ящика. И тут зазвонил телефон.
Это была взволнованная Вивиан.
Скотт, где Дульси? Она не ночевала дома.
Она здесь, у меня, ответил я.
Потрясенный вздох. И тишина.
Не волнуйся за нее, с ней все в порядке, заверил я.
Она еще долго не могла вымолвить ни слова. Потом произнесла:
Я бы хотела поговорить с тобой, Скотт. Когда я могу тебя увидеть?
Сегодня утром, у меня в офисе.
Я приеду, она повесила трубку.
Я зашел на кухню и из дверного проема уставился на Дульси. Она повернулась и одарила меня сияющей улыбкой. Ни фальшивой скромности, ни застенчивости, ни сожаления.
Думаю, мне нужно будет сделать из тебя добропорядочную женщину, девочка. Лучше начать покупать приданое.
Мне покупать сари, дорогой?
Я изобразил озадаченность.
Если мы собираемся в Индию на медовый месяц, я имею в виду.
Я усмехнулся:
Лучше остановимся на Бермудах.
Ты какие яйца больше любишь, Скотт?
Два. Поджаренные с каждой стороны.
Она накрывала стол, а я сел и стал листать газету. Дело Перно переместилось на четвертую страницу без каких-то дополнений. Подошла Дульси с тарелкой.
Ну и как это выглядит, дорогой?
Весьма зловеще, хмыкнул я. По мнению ученых Гарварда, мир обречен. Следующая атомная бомба может вызвать цепную реакцию, которая разорвет мир на куски.
Я имею в виду яйца, глупый.
О! Великолепно. Но не беспокойся. Вот статья другого ученого, который говорит, что гарвардский пророк вышел за пределы своей компетенции, и ничего подобного произойти не может.
Это утешает. Ешь свои яйца, дорогой.
После завтрака я звонко ее чмокнул и вышел с уютным ощущением домашности. Когда я вошел в офис, Кэссиди с деланным изумлением подняла глаза.
Только не говори мне, что ты действительно собираешься сегодня поработать.
Я наклонился и обнял ее.
И не думай, приняла она строгий вид. Я должна немедленно уволиться и наняться к Братьям Маркс. Может, там я найду мир и тишину. Вот твоя почта.
Я забрал четыре письма. Первые три обычная рутина. Но четвертое Иллюстрированная реклама, выдранная из газеты. На картинке был черный гроб, открытый с одной стороны. Текст гласил:
«Исключительно прочные гробы. Отделка бархатом, обивка. Серебряные ручки. Гравированные таблички с фамилией. Весь сервис, включая бальзамирование, одевание, лимузин и дюжину складных стульев всего 225$».
Я уставился на него, тихонько выдохнул и захлопнул рот. Не думаю, чтобы это была шутка. Убийца предупреждал меня, что вышел на дело. Я вытащил свой том Шекспира, тот, что с галлоном «бурбона» внутри, и наливал себе выпить, когда голос Кэссиди сказал по селектору, что меня ждет Вивиан Камбро. Я приказал впустить.
Черное платье смотрелось сногсшибательно. Даже в трауре она умудрялась выглядеть холеной и светской. При виде бутылки она подняла брови:
Пьешь, Скотт? В такой час?
Я кивнул.
Эту привычку мне пришлось выработать в не лучшие времена. Мне действительно нужен глоток. Ты не хочешь, Вивиан?
Она покачала головой и чуть улыбнулась:
Спасибо, нет.
Я как следует хлебнул. Алкоголь влился в кровь, и я почувствовал, как дрожь слабеет. Я вернул «бурбон» великому поэту и убрал книгу. Потом сел в кресло и стал ждать, что она скажет.
Вивиан присела на краешек, открывая и захлопывая сумочку и неуверенно покусывая губы. Наконец она подняла глаза.
Не думаю, что Флойду это понравится, вздохнула она, но ты адвокат Боба, Скотт, ты знаешь все его дела и у тебя большая часть его бумаг Я бы хотела, чтобы ты вел мои дела.
Я кивнул, не слишком удивившись; просьба довольно обычная. Кроме того, она не хотела слишком близко подпускать Дилона к своим финансам.
Буду рад, Вивиан. Ты обсуждала это с Дилоном?
Еще нет. Я не буду первой заводить разговор. Подозреваю, налоги будут очень высоки.
Естественно, я объяснил по поводу налогов и предположительного размера наследства. Пока ты здесь, ты могла бы подписать некоторые бумаги, и мы приступим к работе.
Пока я ходил в приемную отдать Кэссиди заполнить несколько бланков, она вынула маленькую золотую ручку и деловито что-то считала на конверте. Когда я к ней присоединился, она все еще трудилась над подсчетами.
Потом уныло улыбнулась:
Кажется, я вошла в долю с Дядюшкой Сэмом, глаза ее стали тревожнее. Скотт, насчет Дульси
Не беспокойся, сказал я.
Но она не может жить у тебя, как
Забудь. Тут совсем другое.
Она пожала плечами.
Ладно, раз ты не хочешь говорить об этом, она сложила руки. У полиции есть какие-нибудь успехи, Скотт?
Небольшие. Они ищут парочку подозреваемых.
Уголки ее бровей взлетели вверх. Она опустила взгляд на руки и сказала тихо, почти шепотом:
Я всю ночь не спала от ужасных мыслей. О Бобе и Дилоне. Они ненавидели друг друга и О, я не знаю Наверно, у меня разыгрались нервы. Я не смогу спать, пока все это не кончится.
Мы все будем спать крепче, когда все кончится, ответил я.
Она вздрогнула всем телом:
Боже, я надеюсь
Прожужжал звонок. Я поднял трубку.
Посетитель, сообщила Кэссиди.
Мужчина или женщина?
Мужчина. Мистер Лео Арним.
Тогда Что насчет бумаг Камбро?
Почти готовы.
Я велел принести, и Вивиан проставила свою подпись. Я встал и пообещал позвонить ей, как только все решится. Потом я выпустил ее через простреленную дверь за моим столом.
Ладно, Кэссиди. Впусти Арнима.
Лео Арним осторожно устроился в только что освобожденном Вивиан кресле. Его квадратное белое лицо было абсолютно спокойно. Он положил ногу на ногу и скрестил толстые руки. Я подчеркнуто заглянул ему за спину:
Один? Никаких мускулистых парней, если наше интервью окажется неудачным.
Он покачал головой:
Не слишком зарывайся, шутник.
Чего тебе надо, Арним?
Его взгляд был непроницаем.
Сделать тебе предложение. Мне нужен адвокат. Я хочу, чтобы ты представлял меня.
В чем?
В разрешении моих неприятностей.
Я поднял брови:
Какого рода неприятностей?
Пока их еще нет. Но могут быть.
Он вытащил из нагрудного кармана пухлый бумажник и извлек тонкую пачку банкнот. Не спеша, осторожно, одну за другой, он сложил их на край моего стола.
Пять банкнот. По тысяче долларов каждая.
Потом отодвинулся и посмотрел мне в глаза:
Это твое, Джордан. Можешь их заработать, а можешь и нет.
Ты ожидаешь неприятностей?
Он пожал плечами: