Я предпочла бы не обсуждать их, мистер Хаммер. Их дела меня не касаются.
Не ломайтесь. Речь идет о похищении.
Я все-таки не понимаю, какое они могут иметь отношение к этому.
Черт побери! взорвался я. Вам и незачем понимать! Мне нужна информация, а я слышу от вас одни остроумные реплики. Еще немного времени, и я начну хватать таких как вы за глотку и выдавливать из них ответы.
Право же, мистер Хаммер, в этом нет никакой необходимости.
Уже слышал. Тогда выкладывайте!
Членов семьи я вижу очень часто. Я ничего о них не знаю, хотя все они настойчиво выспрашивают меня о деталях нашей работы. Никаких сведений я им не давала. Незачем и говорить, что все они мне несимпатичны. Быть может, мое мнение и предвзято, но другого у меня нет.
И они платят вам той же монетой?
Думаю, они отнеслись бы очень ревниво ко всякому, кто связан с мистером Йорком так близко, как я, ответила она с язвительной гримасой. Этого следует ожидать от любого родственника богатого человека. Между прочим, хотя они этого и не знают, я располагаю собственными средствами, помимо жалования, которое получаю от мистера Йорка, и мне совершенно безразлично, как будет распределено наследство, если с ним что-нибудь случится. Из всего его достояния меня интересует только мальчик. Всю свою жизнь он провел со мной и, как вы сами сказали, стал мне сыном. Вас интересует что-нибудь еще?
В чем состоит работа Йорка... и ваша?
Если он не сказал вам сам, я не имею права. Вы, естественно, понимаете, что в центре ее стоит ребенок.
Естественно, я встал и взглянул на часы. Было девять пятнадцать. Пожалуй, у меня все, мисс Грэйндж. Извините, что ворвался и взбудоражил вас, но может, мне еще доведется как-то это загладить. Чем вы тут занимаетесь по вечерам?
Ее брови полезли вверх, и она впервые улыбнулась. Это больше походило на сдерживаемый смех, чем на улыбку, и у меня появилось глупое ощущение, что смеются надо мной.
Ничем таким, в чем вам хотелось бы участвовать, ответила она.
Меня снова взяла злость, неизвестно почему. Стараясь не подавать виду, я нахлобучил шляпу и встал. За спиной я услышал приглушенный смешок.
Первым делом я быстро смотался на бензозаправочную станцию. Подождав, пока отъедет машина, я покатил к двери. Парень узнал меня и помахал рукой.
Удачно? ухмыльнулся он.
Да, повидал ее. По-твоему, она старуха?
Ну, она надутая такая. Слова не скажет.
Слушай, сказал я, ты уверен, что видел ее прошлой ночью?
Само собой, а что?
Она говоритнет. Теперь вспомни хорошенько. Ты видел ее или машину?
Ну, машина была ее. Я знаю, она всегда в ней ездит, больше никто.
Откуда ты знаешь?
По антенне. Она погнута, так что сложить ее можно только до половины. Такой она и была с тех пор, как приобретена машина.
Выходит, ты не можешь быть уверен, что она сидела в машине. Ты ведь не присягнул бы?
Ну... нет. Пожалуй, нет... если так повернуть. Но машина была ее, настойчиво повторил он.
Большое спасибо, я сунул ему еще доллар. Забудь, что я здесь появлялся, идет?
В жизни тебя не видел, улыбнулся он.
Дальше я ехал без определенной цели, Я и из дома-то убрался только для того, чтобы успокоиться самому и успокоить Йорка. Дождь перестал, и я выключил дворники и взял курс на север, к поместью. Если похитители следовали обычному методу, надо вскоре ждать звонка или письма. Я мог только посоветовать Йорку постараться обеспечить возвращение мальчугана, а уж после пуститься по следу похитителей.
Если бы не дурацкая страсть Йорка к секретности, я мог бы звякнуть в управление полиции штата и добиться объявления тревоги в семи близлежащих штатах, но это означало бы, что дом будет кишеть копами. Стоит наводчику сообразить, что к чему, и они кинут парнишку где-нибудь, и на том конец, пока на его останки не набредут какие-нибудь туристы. До тех пор, пока перед местной полицией маячит крупное вознаграждение, они не захотят его упускать, тем белее, что Йорк велел держать язык за зубами.
Я не принижал способностей Дилвика и поставил бы последний доллар, что он уже присоединился к телефонной линии Йорка, готовый сорваться с цепи, как только тому позвонят. Если я не узнаю об этом звонке одновременно с ним, меня могут оттеснить. Ну нет, братец, только не меня! Десять кусковуйма деньжищ на любом языке.
Во всех окнах по-прежнему горел свет, когда я проносился мимо. Возвращаться было еще рано, и я решил немного порыскать вокруг. Если старикан чувствует себя спокойней, зная, что я работаю, я по крайней мере отработаю его деньги.
Миль через десять дальше по шоссе раскинулся вдоль берега городок Бейвью, притихший в ожидании летнего сезона. Машина похитителей могла уйти в любом направлении, хотя этот путь казался самым неподходящим. За городком шоссе переходило в гудронированную дорогу, которая местами совершенно исчезала под зимними песчаными заносами. Впрочем, попытаться стоило. Я обогнул старый драндулет, стоявший посредине дороги, и свернул на усыпанную гравием площадку перед захудалой пивнушкой. Заведение было сильно запущено и отчаянно нуждалось в свежей покраске. Хороший дезодорант тоже не помешал бы. Не успел я поставить ногу на перекладину стойки, как ко мне бочком подобралась нечесаная блондинка и окинула меня быстрым взглядом.
Вы новенький здесь, верно?
Просто проезжал мимо.
Мимо, а дальше? Эта дорога ныряет в лужу.
Может, мне туда и надо.
А, брось, парень, так не годится. У всех нас есть свои неприятности, но это не делоунывать. Дай-ка я угощу тебя стаканчиком, сразу веселей станет.
Она свистнула сквозь зубы и, не дождавшись ответа, приложила руки ко рту рупором и крикнула бармену, который бросал кости на стойке:
Эй, Энди! Пошевели задом и обслужи своих клиентов!
Тот не сразу отозвался.
Что подать, приятель?
Пиво.
Мне тоже.
Никаких мне тоже. Выметайся! Ты, Джейни, и так уже перебрала.
Эй, слушай-ка, ты, ведь я плачу за себя!
Не в моем баре.
Я улыбнулся обоим и включился в разговор.
Дай ей пиво, чего там.
Слушай, приятель, ты ее не знаешь. Она уже залила полбака. Еще один стакан, и она станет изображать из себя красотку из Копабаны. Не то, чтобы мне не нравилась Копа, но тамошние дамочки одно, а онасовсем другое, вроде как день и ночь. Вместо того, чтобы глазеть, все мои клиенты плюются и топают к Чарли на пристань.
Нет, это мне нравится! Джейни встала в оскорбленную позу и замахала пальцем перед носом у бармена. Сию минуту подавай мое пиво, не то я устрою почище, чем в Копа. Устрою как... как...
Ладно, ладно, Джейни, еще один и больше ни капли, бармен нацедил два пива, взял деньги у меня и за нее и кинул их в кассу.
Я управился со своей порцией одним глотком. Джейни так и не удалось как следует ухватиться за свой стакан. Пока Энди набирал сдачу, она уже разлила пиво по всей стойке.
Энди сказал что-то вполголоса, забрал стакан и, нашарив под стойкой тряпку, начал вытирать лужу.
Я смотрел. В голове у меня зазвенело, сначала медленно, как бой колоколов в холодную ночь. Они звонили все громче и громче, наигрывая иную, дикую и беззвучную симфонию. У меня на шее задергался мускул. Я уже почти чувствовал, как эти десять кусков оттягивают мой карман.
Очень неторопливо я потянулся через стойку и сгреб Энди за грязный фартук. Другой рукой я выдернул сорок пятый и поднес его к самым его глазам. В лицо ему смотрела смерть, и он знал это.
Где ты взял эту тряпку, Энди? я с трудом сдерживал голос.
Он перевел взгляд на тряпку, которую держал в руке. Теперь она пропиталась пивом, но в ней все равно можно было распознать пижамные штаны в голубую полоску. Другая половина этой пижамы висела на спинке кровати в спальне Растона Йорка.
Джейни разинула рот, готовясь заорать. Я наставил на нее пистолет и сказал:
Заткнись!
Крик умер, не успев родиться. Дрожа как лист, она вцепилась обеими руками в край стойки. Мы играли без публики, никто нас не видел, никто нами не интересовался.
Где, Энди?
Не знаю, мистер. Честно!
Я взвел курок большим пальцем. Он видел это.
Еще один шанс, Энди. Подумай хорошенько!