Он пробыл несколько лет на Востоке. Вернулся месяцев шесть назад. В январе прошлого года, пожалуй.
Хорошо. Отсюда и начните.
Я отпил глоток бурбона. Это был хороший бурбон и легко проскочил внутрь, как и положено хорошему бурбону. Я посмотрел на часы. Семь-тридцать; видно, предстоит одна из жарких, душных ночей. Я отпил еще немного бурбона и откинулся на диванные подушки.
Робин сказала:
Ну вот; Джо, когда приехал, конечно сразу разыскал меня. Я устроила его у себя, и он начал искать работу. И поступил к некоему мистеру Драгуну в его магазин новинок.
Я усмехнулся.
Я знаю Флеминга. И его магазин новинок тоже. Знаю я, какие там новинки!
Она улыбнулась губами и глазами.
Ну ладно, мистер Скотт. Он поступил на работу к букмекеру. Это вас больше устраивает?
Больше.
Мне это не очень нравилось, но Джо искал работу, а тут представилась возможность: один из помощников мистера Драгуна заболел.
Это мне понятно.
Она вопросительно взглянула на меня, видимо, мой тон ее озадачил, потом продолжала:
Ему там нравилось, и он работал там до до этого несчастья.
С кем он дружил?
Ни с кем особенно. Он был в хороших отношениях с некоторыми из тех, кто тоже работал в магазине, она улыбнулась, новинок. Потом, он конечно был знаком с Эдди и кое с кем из игроков, которых он обслуживал.
А Эдди был как-нибудь связан с Драгуном?
Да, особенно во время скачек на Северном ипподроме. Он увлекается игрой на скачках. Там я и встретила Эдди.
Окэй. Вы не знаете, не было ли у Джо каких-нибудь неприятностей?
Не было. Решительно никаких, мистер Скотт.
Называйте меня Шеллом.
Шелл. Это имя мне нравится; оно вам подходит. А на моей этикетке Робин Виктория Эллен Брукс.
Так длинно?
Так длинно. Можете сократить и оставить только Робин.
Окэй, Робин, у вас есть какая-нибудь фотография Джо? А то я знаю его только по описанию.
Конечно, есть. Погодите минутку. Можете налить себе еще, если хотите.
Я захотел.
Пока она искала фотографию в спальне, еще где-то в глубине дома, я налил в стакан бурбона, подлил воды и бросил туда кубик льда. Она вернулась с пачкой фотографий, включила верхний свет и подала фотографии мне.
Четыре были сняты в ночном клубе и подписаны: «Робин с любовью, Джо» и «Робин с днем рождения. Желаю счастья. Джо.». На одной он был снят перед домом; а последняя представляла собой тонированный портрет, восемь на десять, сделанный в ателье и подписанный, красными чернилами, красивым, плавным почерком: «Робин со всей любовью Джо». Я вернул ей фотографии, кроме этой последней, мне хотелось рассмотреть его получше. Он был, видимо, небольшого роста, недурен собой, блондин вроде меня; жидкие усики над верхней губой выглядели так, будто он забыл побриться; волосы он носил длинные, зачесывая их назад и за уши; на подбородке виднелся небольшой шрам. «Да, недурен, подумал я, только немного слабохарактерный. Лет двадцати четырех или пяти, скажем, на год или два младше Робин». Я отдал ей портрет.
Бренные останки Джо Брукса, сказала она. В ее тоне мне послышалась печаль.
Чтобы немного рассеять ее, я сказал: «Джо а дальше? Еще какие-нибудь имена, кроме Джо?» Я взглянул на нее, посмеиваясь, от выпитого бурбона по телу разлилось тепло.
Просто Джо.
Просто Джо?
Ну, Джозеф. Джозеф Брукс. И все.
Должно быть, все имена истратили на вас, а?
Она кивнула в ответ, вертя в руках свой стакан. Он был пуст. Мой тоже. Ужасно!
А как насчет подруг?
Ни одной. Во всяком случае, я ни об одной не слыхала от него. Иногда он выходил пройтись с приятелями. Пожалуй, это и все. Изредка партия в покер или холостяцкая пирушка. Никаких женщин. Она смотрела на портрет. Он был довольно красивый. Просто не любил валять дурака. Большую часть времени сидел дома и читал отчеты о скачках и справочники о лошадях.
Вы уверены? спросил я. Подобный образ жизни всегда вызывал во мне какое-то раздражение. Возможно, потому что он был мне чужд. Решительно и определенно.
Да, судя по тому, что я знаю, сказала она.
А вы? Я имею в виду тот вечер, когда он погиб. Где были вы? Полиция сюда приходила?
Да. Я весь вечер сидела дома. Смотрела телевизор. Полиция явилась часов в одиннадцать или немного позже. Через час или два после ухода Джо. Я не знала, куда он пошел. Он только сказал, что хочет ненадолго встретиться с приятелем Гарри Зэрклом. И вдруг приходят полицейские и говорят мне, что его сбила машина. Они задали мне почти те же вопросы, что и вы, только, боюсь, я тогда не придала им должного значения; я как-то растерялась.
При упоминании Гарри Зэркла в моей памяти тотчас возникла картина маленький человек с окровавленным лицом в кабинете Драгуна.
Зэркла? переспросил я. Вы сказали, Джо пошел повидаться с этим парнем Зэрклом?
Да, так он сказал.
Это его друг?
Да. Кажется, он довольно часто встречался с ним на работе. Думаю, один из тех, кто ставит на лошадей. Я его ни разу не видела.
Я мысленно взял все это на заметку: пригодится.
Еще что-нибудь? спросил я.
Нет, пожалуй. Полиция задала мне несколько вопросов, а потом мне пришлось поехать с ними для опознания тела. Это было ужасно. Она содрогнулась и поднесла к губам стакан. Ее как будто удивило, что он пустой.
Она вздохнула и покачала головой.
Не будем поддаваться мрачным настроениям. Она улыбнулась.
Выпьем?
Окэй. Один напоследок. Мне не хотелось превращаться в свинью. Уж слишком крепкий этот бурбон. Впрочем, разве бывает слабый бурбон? Но, судя по моему самочувствию, этот был просто убойный.
Между нами был столик для коктейля, и она склонилась над ним и стала наливать и смешивать. Я уже говорил, что из четырех пуговиц на ее блузке три были расстегнуты. Она наклонилась довольно низко. На этот раз я не закрыл глаза. Я ведь уже закончил свою работу, во всяком случае, на сегодня.
На ней не было бюстгальтера, я не просто предполагал, я был в этом совершенно уверен. Никакого бюстгальтера, только его начинка. Но какая начинка!
В восхищении я не мог отвести от нее взгляда, и в этот момент она подняла глаза и поймала меня с поличным. Она не отпрянула, не вскрикнула, не попыталась ничего скрыть. Она просто улыбнулась. Немного ехидно, как мне показалось. Как я надеялся.
Новейший стиль, сказала она.
Как это?
Стиль. Сейчас это крик моды.
Крик. Гм Я ждал этого много лет. Я раза два глотнул, бросил еще один взгляд и сказал весьма глупо: Мило. Наверно, прохладно.
Да, сказала она. Летом очень приятно.
Летом очень приятно. У-гу.
Она приготовила коктейль и села, выпрямившись. Все стало на свое место, в том числе и мои глаза.
Все было совсем не так, как я себе наметил. Я хотел выпить один стакан и вежливо попросить второй. Но вместо этого мы сидели, прихлебывая из наших стаканов, и вели светскую беседу. Я узнал, что ее родители оба умерли. Мать при ее рождении, отец как раз когда она окончила школу в Голливуде. «Нет, я никогда не думала о том, чтобы стать киноактрисой, ха, ха. Глупый мальчик. Нет, право же, я серьезно. Глупый, глупый, глупый». Она выполняла разную работу: билетерша в кинотеатре, кассир, какое-то время официантка; сейчас иногда модельерша. Я рассказал ей, что небольшой шрам над левой бровью след от раны, полученной, когда на меня напали тринадцать хулиганов, ну, и отделал же я их, пообрывал им руки и ноги и избил до смерти. «Ага, тринадцать. Ага, до смерти.» К тому времени, когда я поубивал всех этих хулиганов, пробило восемь часов.
Я встал, почти не шатаясь.
Спасибо за информацию, Робин. Мне надо еще зайти в два места. У меня была шляпа?
У вас не было шляпы. Она проводила меня до двери, открыла ее и остановилась, прислонившись к стене. Если что нужно, приходите еще, сказала она.
Я сжал зубы, кивнул, окинул ее взглядом и вышел.
Глава третья
Солнце уже давно зашло, но на Бульваре Беверли было светло от фар льющихся непрерывным потоком автомобилей. Канун субботы, люди покидали город: школьники старших классов устремлялись в занятых напрокат смокингах к огням ресторанов, захватив с собой накопленные за три месяца сбережения; кинозвезды в наброшенных на плечи норках, в темных очках спешили к резервированному столику в каком-нибудь фешенебельном клубе на Сансет-Стрип. Где-то в Лос-Анджелесе, в темном переулке или, может быть, в номере дешевой гостиницы, грабили, раздевали парня. Рабочие, служащие и чиновники наводняли город. И все эти люди обливались потом, как пьяницы в паровой бане. Ч-черт, ну и жарища! Кому-нибудь следовало шить нижнее белье из промокашки. Они бы сколотили себе целое состояние.