Официант воспользовался случаем проявить свою профессиональную вежливость:
- Да, конечно! - Он весь сиял. - Добрый вечер! Как поживаете? Надеюсь, вы скоро снова нас посетите.
Он, вероятно, не признал в них полицейских.
- Он придет к вам не скоро, - заверил его Бёджес и жестом остановил поток восхвалений в адрес ресторана, который собирался вылить на них официант. - Сколько человек было за столом?
У официанта был недоумевающий вид, как у человека, который изо всех сил старается помочь, но не знает, чего от него хотят.
- Только он, он один.
- Без дамы?
- Нет, дамы нет. Какая дама? - И официант добавил с невинным видом: - Почему? Он потерял даму?
Все покатились со смеху. Хендерсон открыл рот и осторожно набрал воздуха, как будто у него что-то болело.
Официант видел, что развеселил их, скромно мигал глазками, но, вероятно, так и не понял, чем вызван его успех.
Хендерсон отозвался голосом, в котором слышалось отчаяние побежденного:
- Вы подвинули ей стул, открыли меню и подали ей. - Он ударил себя кулаком по голове: - Я видел, как вы это делали.
Официант начал божиться с искренностью, типичной для славянина, сильно жестикулируя.
- Конечно, я подвину стул, если придет дама. Но когда не вижу даму, почему подвину стул? Я подвину стул для воздуха? Если я не вижу человека, я открою меню и подам ему?
Бёджес предупредил его:
- Обращайтесь к нам, а не к нему. Он арестован. Официант повернул голову, поток его красноречия лился дальше:
- Он дал мне чаевые, как за полтора гостя. Разве с ним быть дама? Думаете, я сегодня ему кланяться, если он мне вчера дал чаевые за полтора человека? - Его возмутила даже мысль об этом. В его глазах горел славянский огонь. - Думаете, я забуду? Я все помню четырнадцать дней! Думаете, я его снова звать, чтобы он пришел? - Он воинственно рассмеялся.
- Сколько составляют чаевые за полтора человека? - расспрашивал развеселившийся Бёджес.
- За одного пятьдесят центов, за два доллар. Он мне дал семьдесят пять, это за полтора.
- А не могли вы получить за двоих семьдесят пять?
- Ну, нет! - воскликнул он, протестуя. - А если бы, то я сделаю так. - Он брезгливо, двумя пальцами поднял воображаемую тарелку со счетом и с ненавистью посмотрел на воображаемого гостя, в данном случае Хендерсона, не отводя глаз, пока не привел его в смущение.
Его толстая нижняя губа оттопырилась в насмешливой и презрительной гримасе. - А потом я скажу: «Спасибо, мистер. Большое спасибо. Большое, большое. Вы это серьезно?» И когда с ним дама, он себя будет чувствовать, как побитый собак.
- Я бы тоже так поступил, - предположил Бёджес и обратился к Хендерсону: - Сколько вы оставили на чай?
Ответ Хендерсона прозвучал очень тихо:
- Столько, сколько он говорит: семьдесят пять центов.
- Я хотел бы посмотреть его счет. Надеюсь, он сохранился? - спросил Бёджес.
- Он у шефа, вам придется обратиться к нему. - На лице официанта читалось удовлетворенное самолюбие, он был уверен, что его правдивость будет подтверждена окончательно и бесповоротно.
Хендерсон же с надеждой наклонился вперед, равнодушие поверженного спало с него.
Шеф принес счета. Они были разложены по дням. Он легко нашел нужный: «Стол 24. Официант 3. 1 ужин». На счете стоял красный штамп: «Оплачено «20 мая».
В папке было еще два счета на стол 24: завтрак за 75 центов и ужин для четверых человек - вероятно, компания, которая появилась позже, перед закрытием.
К машине его пришлось вести - он как будто оцепенел, ноги у него подкашивались. И снова мимо него, как тени, проносились здания.
Вдруг он словно встрепенулся:
- Они все лгут, они хотят меня убить. Все до одного! Что я им сделал?
- Знаете, что это напоминает? - сказал один из полицейских. - Кино, где люди исчезают прямо на глазах.
Хендерсон опустил голову.
За дверьми слышались музыка, смех, аплодисменты, они проникали в кабинет, где царил беспорядок.
Директор ждал их. Дела шли хорошо, и он одарил всех любезной улыбкой, развалясь в вертящемся кресле и наслаждаясь сигарой.
- Нет сомнений, что эти два билета были куплены обычным путем,- заявил он покровительственным тоном. - Могу добавить только одно: никто не видел, что с ним была женщина - Он остановился и испуганно сказал: - Смотрите, ему плохо. Уведите его, я не хочу лишнего шума во время спектакля.
Они открыли двери, и им пришлось почти вынести Хендерсона - его ноги волочились по полу. Со сцены донеслось: «Чика-чика, бум-бум, чика-чика, бум-бум!»
- Прошу вас, только не это, - всхлипывал он. - Я не могу этого слышать.
Он упал на заднее сиденье полицейской машины и смотрел на них так, будто надеялся, что они спасут его от сумасшествия.
- Почему вы не скажете правду и не признаетесь, что не были там с дамой? - пытался убедить его Бёджес. - Разве вы не понимаете, что так все было бы гораздо проще?
Хендерсон пытался говорить спокойно, но голос его слегка дрожал.
- Знаете, что случится, если я это сделаю? Я перестану считать себя нормальным, я уже не буду ни в чем уверен. Нельзя взять какой-нибудь очевидный факт, например, что я Скотт Хендерсон, и ни с того ни с сего начать отрицать этот факт, оставаясь в своем уме. Она провела со мной шесть часов. Я касался ее руки. Я слышал, как она говорит, чувствовал запах ее духов. Слышал, как стучит ее прибор во время ужина, как стукнул стул, когда она встала. Чувствовал, как опустились рессоры, когда она села в такси. - Он ударил кулаком по колену. - Она была со мной! Была! - Казалось, что он чуть не плачет. - А они пытаются доказать, что ее не существует!
Машина проезжала по улицам, где кружила весь вечер.
Хендерсон сказал:
- Я боюсь, отвезите меня обратно в камеру, прошу вас. Я хочу, чтобы вокруг меня были стены, которые можно потрогать, стены, которые не растают под руками, - Видно было, что он всей душой желает этого.
- Он весь дрожит, - сказал один из полицейских таким тоном, будто его это не касалось.
- Ему нужно выпить, - решил Бёджес. - Остановите на минутку. Сбегайте кто-нибудь за виски, я не могу на него смотреть.
Хендерсон одним глотком выпил виски. Потом снова откинулся на сиденье.
- Отвезите меня назад, отвезите, - просил он.
- С ним не все в порядке, - заметил один из полицейских.
- Такое случается, когда вызывают духов.
Больше ни слова не было сказано, пока они не подъехали к полицейскому управлению. Когда они поднимались по лестнице, Хендерсон споткнулся и Бёджес поддержал его под локоть.
- Вам нужно хорошенько выспаться, - посоветовал он. - И найдите хорошего адвоката. Вам это необходимо.
5. За девяносто один день до казни
защита пытается убедить нас, что обвиняемый встретил в баре «Ансельмо» неизвестную женщину в шесть часов десять минут вечера в день, когда было совершено убийство. Другими словами, через минуту и сорок пять секунд после того, как, по данным полиции, наступила смерть жертвы. Это очень ловкий ход. Уважаемому суду сразу должно стать ясно, что, если обвиняемый был в это время в баре «Ансельмо» на Пятидесятой улице, он не мог находиться за минуту и сорок пять секунд до этого в своей квартире. Повторяю, это очень ловкий ход. Но не настолько, чтобы он здесь прошел. Защиту устроило бы, чтобы обвиняемый встретился с этой дамой именно в тот вечер. Как будто у обвиняемого было предчувствие, что она понадобится именно в тот вечер. А предчувствия - это очень странная вещь, не правда ли? Вы слышали, как обвиняемый в ответ на мой вопрос сказал, что никогда раньше не пытался таким образом знакомиться с женщинами - ни разу за все время супружества. Обратите внимание - ни разу. Это слова обвиняемого, а не мои. Вы это сами слышали, дамы и господа. Ничего подобного раньше ему не приходило в голову.
У него не было такой привычки. Это не соответствовало его характеру. И именно в тот, а не в другой вечер он это сделал. По крайней мере защита пытается нас в этом убедить. Такое стечение обстоятельств было бы очень кстати, не так ли? Но - Пожатие плечами и долгая пауза. - Где же эта женщина? Мы все очень хотели бы ее видеть. Почему нам ее не представят? - Прокурор выбрал одного из присяжных и указал на него пальцем: - Вы ее видели?
Ответом был красноречивый жест.
- Кто-нибудь из нас ее видел? Может быть, она во время процесса сидела на скамье свидетелей? Конечно, нет, дамы и господа, потому что - Новая продолжительная пауза. - Потому что этой женщины не существует. И никогда не существовало. Нельзя оживить создание собственной фантазии. Только Господь Бог мог создать женщину.
По залу суда прокатился смех. Прокурор с довольной улыбкой поблагодарил публику за внимание.
- Речь идет о жизни обвиняемого. Думаете, защита не воспользовалась бы случаем и не привела ее в подходящий момент, чтобы произвести впечатление? Наверняка. Могу поклясться. Если только - Драматическая пауза. - эта женщина существует. Мы не будем вмешиваться в расследование. Здесь, в зале суда, мы далеки от тех мест, которые посетил в тот вечер обвиняемый. Взвесим лучше свидетельства людей, которые были там же в то же время, что и он. Вы все слышали сами. Его там видели, да. Все вспомнили, хотя и не вполне определенно, что видели в тот вечер Скотта Хендерсона. На этом следы кончаются. Как будто все таинственным образом ослепли на один глаз. Не кажется ли вам это немного странным, дамы и господа? Мне кажется. Если где-то была пара, то ее или совсем не вспомнят, или, вспомнив одного, сразу же вспомнят и другого. Разве можно увидеть одного человека и не обратить внимания на его спутника? Такое утверждение противоречило бы физическим законам. Я ни в коем случае не могу с ним согласиться. Это выше моего понимания. - Он с притворной скромностью пожал плечами. - Может быть, я не прав, объясните мне, в чем моя ошибка. Может быть, у нее такая прозрачная кожа, что свет проникает сквозь нее, а также и человеческий взор
Снова шум в зале.
- А может быть, ее просто не было? Тогда ее, конечно, никто не мог видеть. - Тон и поведение прокурора изменились, стали серьезнее. - Но зачем рассуждать об этом? Отнесемся к этому делу серьезно. Речь идет о жизни обвиняемого. Я не хочу делать комедию из судебного процесса. Защита сама поставила себя в смешное положение. Оставим гипотезы и теории и вернемся к фактам. Не будем говорить о видениях и призраках, поговорим лучше о женщине, в существовании которой не было никаких сомнений. Марселлу Хендерсон видели живой и видели мертвой. Она не была миражом. Ее убили. Полиция представила доказательства этого. Это факт номер один.
Мы видим человека на скамье подсудимых, в течение всего процесса он сидел с низко опущенной головой. Сейчас он ее поднял и протестующе смотрит на меня. Ему вынесут приговор, ему угрожает смерть. Это факт номер два. - Драматическим голосом, как актер на сцене, прокурор сказал: - Я больше верю фактам, чем фантазиям, дамы и господа. Факты легче понять.
Вы спрашиваете, каков факт номер три? Обвиняемый убил ее. Да, это факт ясный и неоспоримый. Каждая деталь была подробно доказана, шаг за шагом, как вы сами слышали во время судебного разбирательства. Мы не требуем, чтобы вы верили в вымыслы или галлюцинации, как это делает защита! - Прокурор возвысил голос: - Мы представили документы, протоколы допросов, свидетельские показания, доказывающие вину убийцы! - После этих слов он сделал красноречивую паузу и продолжал уже тише: - Вы ознакомились с обстоятельствами дела и отношениями между супругами в период, предшествующий убийству. Как вы слышали, обвиняемый не опровергает эти факты. Собственными ушами мы слышали, что он подтвердил все показания. Иногда он делал это неохотно, против своего желания, но всё же подтвердил. Вы можете не верить мне, прислушайтесь к собственным словам обвиняемого. Я задавал ему вопросы вчера на судебном заседании, и вы слышали его ответы.
Еще раз коротко резюмирую то, что он сказал.
Скотт Хендерсон влюбился, несмотря на то что женат. Но судят его не за это. Девушка, с которой у него связь, не участвует в процессе. Ее имя даже не было названо в зале суда. Она не была вызвана в качестве свидетельницы, чтобы ее имя не было связано с этим жестоким и непростительным убийством. Вы спрашиваете почему? Потому что она не имеет с этим ничего общего. Мы здесь не для того, чтобы наказывать невиновную и подвергать ее публичному позору, что было бы неизбежно в таком случае. Преступление совершил человек, который сидит перед вами. Не она. Она ни в чем не виновата. Ее допрашивали как полиция, так и прокуратура и полностью освободили от подозрений в том, что она была связана с преступлением, побуждала к нему или знала о нем заранее. Она и без того страдает, хотя и не совершила ничего предосудительного. Мы все пришли к одному выводу - как защита, так и прокуратура. Ее имя нам известно, но во время судебного разбирательства мы называли ее «девушка» и намерены и далее поступать так же.
Но вернемся к делу. Он опасно влюбился. Да, вы хорошо слышали - опасно, по крайней мере, с точки зрения супруги. Это была порядочная, чуткая женщина. Все, кто ее знал, относились к ней с большой симпатией. Я также, дамы и господа, был с ней знаком. Это нежное и несчастное существо встретилось с недостойным мужчиной. Повторяю, при этих обстоятельствах она не хотела иметь с ним ничего общего. Она не хотела никому причинить зла. И он понял, что не может оставить все по-старому. Он явился к жене и потребовал развода. Она отказалась. Почему? Потому что для нее брак являлся священным. Не чем-то преходящим, что можно из каприза отбросить. Вам кажется это необычным?
Когда он сказал об этом девушке, та предложила расстаться и забыть друг о друге. Но он был не согласен. Он оказался между двух огней. Жена не хотела отказаться от него, а он - от девушки.
Какое-то время он выжидал, а потом сделал новую попытку. Если в первый раз он действовал хладнокровно, то как назвать его поведение при второй попытке?
Он собирался развлечь ее, как какой-нибудь заезжий торгаш, который обрабатывает покупателя, чтобы заключить выгодную сделку. Этот факт о многом говорит. Вы можете сами сделать вывод, на что способен этот человек. Разрушить брак, домашний очаг, бросить жену для него то же самое, что развлечься вечером.
Он купил билеты в театр, заказал столик в ресторане и, придя домой, сказал, что приглашает ее провести с ним вечер. Она не могла понять, откуда такое внимание, даже предположила, что может произойти примирение. Села к зеркалу и стала приводить себя в порядок.
Через несколько минут он вернулся в комнату и увидел, что она сидит за туалетным столиком. Из разговора с ним она поняла, каковы его намерения, и сказала, что не откажется от него. Дала ему понять, что для нее дороже домашний очаг, чем театр и ужин в ресторане. Короче говоря, она опять отказалась предоставить ему развод. И это стало для нее роковым. В руках у него был галстук, который он собирался надеть. Взбешенный тем, что она поняла его намерения, он обмотал галстук вокруг ее шеи. Это было очень легко сделать, когда она сидела у туалетного столика. Он с невероятной силой и жестокостью стянул концы. Полицейские рассказали, с каким трудом они разрезали и сняли петлю, врезавшуюся в шею. Вы когда-нибудь пытались разорвать галстук из шелкового репса? Это невозможно. Вы пораните тканью руки, но не разорвете ее.