Не знаю. Я поздно ухожу, одним из последних.
Кем вы работаете? Самсонов специально чередовал вопросы, чтобы сбивать собеседника с толку и не давать возможности подготовиться к ответу.
Преподаю в колледже.
Надо же: опять педагог.
В каком? поинтересовался полицейский, беря ручку, чтобы сделать запись в блокноте.
Рыбкин продиктовал название.
Литературу, добавил он. Это имеет значение?
Пока не знаю, уклончиво ответил Самсонов. Что можете сказать об убитых? Какое они производили впечатление?
Ну, как сказать Рыбкин опять поерзал. Не знаю, кем они работали, но точно не играли в консерватории.
Хотите сказать, они не были интеллигентами? переформулировал Самсонов.
Да уж вряд ли! фыркнул Рыбкин.
Почему вы так думаете?
По тому, как они говорили, вообще держались.
А кем они, по-вашему, могли бы быть?
Не знаю. Рабочими, например. Спортсменами. Военными в конце концов.
Они употребляли какие-то специфические слова? подумав, спросил Смирнов.
Профессионализмы? Нет, не припоминаю. Хотя нет! Был один момент, я обратил на него внимание. Йорг несколько раз указывал направление, ориентируясь по часам. Ну, знаете, как говорят военные: стул на двенадцать часов, например.
Самсонов кивнул.
Что еще можете сказать о них?
Дайте подумать. Рыбкин сложил руки на объемном животе и прикрыл на несколько секунд глаза.
Знаете, что? проговорил он вдруг. Мне сразу показалось странным, что они говорят без акцента.
Серьезно?
Да. Ни у одного, ни у другого. А ведь, кажется, они не так давно переехали в Россию.
Не очень давно, вы правы. А они не рассказывали о своем прошлом? Родственники, учеба?
Рыбкин покачал головой.
Никогда, насколько я помню.
С кем они дружили в клубе?
Не знаю. Никогда не обращал на это внимание.
Что же, спасибо. Можете идти.
После Рыбкина было еще трое, но они ничего определенного про убитых сказать не могли. Сходились только в том, что Йорг и Бончовска часто играли друг с другом, соперничали и не раз уходили из клуба вместе.
Следующий, кого опрашивал Самсонов, заявил, что пару раз ходил с ними в бар. Его звали Антонов Петр Кириллович, и ему было тридцать с небольшим. Коротко стриженный атлетический блондин с открытым лицом и поминутно возникающей улыбкой. Это о нем говорила Кроликова, как о человеке, общавшемся с убитыми больше других.
О чем вы говорили? спросил Самсонов, надеясь на чудо: должны же были убитые при ком-то хоть раз упомянуть о своем прошлом.
Антонов пожал широкими плечами.
Да о разном. О тачках, о бабах, об оружии.
О бабах? О каких конкретно? Йорг или Бончовска рассказывали о том, с кем встречались раньше?
Нет. Ничего конкретного. Пустой треп.
Вы упомянули также об оружии.
Блондин кивнул.
Да, они отлично в нем разбирались.
Серьезно? С чего бы?
Не знаю даже.
А вы?
Ну, я-то в оружейном магазине работаю, Антонов широко улыбнулся, словно сообщил отличную новость. Вот и зашел разговор.
Значит, они оба разбирались?
Ага. Просто доки, в голосе блондина послышались уважительные нотки. Но понятия не имею, где они так насобачились. Не спрашивал.
Они упоминали о том, что служили в армии?
Кажется, нет.
Говорили о родственниках, о жизни за границей?
Однажды Богдан сказал что-то про Югославию. Вроде бы, он там отпуск проводил.
Один?
Не знаю. Может, с бабой какой-нибудь.
Почему они эмигрировали в Россию?
А они эмигрировали? удивился Антонов.
Ну да. Йорг из Молдавии, а Бончовска из Болгарии.
Вот никогда бы не подумал! Я был уверен, что они тут родились.
Почему?
Ну такое складывалось впечатление. Мне трудно объяснить. Антонов помолчал. Да и говорили они без акцента. Очень чисто.
После Антонова в комнату вошла женщина лет сорока со жгуче-черными, аккуратно зачесанными назад волосами и руками, унизанными кольцами и браслетами всех мастей.
Францева Азалия Викторовна, представилась она, плавно опускаясь в кресло. От нее пахло благовониями.
Старший лейтенант Самсонов, отозвался полицейский, рассматривая ее. Работает в сувенирной лавке?
Самсонов? вопросительно повторила женщина. Какая интересная фамилия. Невольно вспоминаешь мифического героя. Часто вам приходится разрывать пасти львам? она улыбнулась, игриво глядя на полицейского.
Время от времени, ответил ей с улыбкой Самсонов. Хотя вообще я люблю животных.
Даже диких?
Даже диких. Не нравятся мне только бешеные.
А зовут вас как?
Валера.
Римское имя. Означает «сильный, здоровый». Очень подходит к вашей фамилии.
Спасибо. Кем работаете?
Угадайте. Вы же следователь.
Продаете благовония?
Почти. Я астролог и немного спирит.
Кто?
Духовидец. Слышали о медиумах и столоверчении?
А, понятно.
Могу и погадать. Хотите, взгляну на вашу руку? Францева приглашающе протянула ладонь.
Может быть, позже. Сейчас мне нужно задать вам несколько вопросов об убитых.
Да, я уже слышала, Францева скорбно покачала головой. Бедняги. Такие приятные мужчины.
Вы хорошо их знали?
Нет, этого я не сказала бы.
Не гадали им? улыбнулся Самсонов.
Они в это не верили. Грубые материалисты.
Но все равно приятные люди?
Францева тоже улыбнулась:
Я не сказала «люди». Я сказала «мужчины».
Какое у вас сложилось о них впечатление?
Не знаю, чем они занимались, но думаю, что не на скрипке пиликали.
Самсонов отметил для себя, что ответ женщины практически повторяет слова Рыбкина.
Что вы хотите сказать?
Ну, знаете, бывают такие брутальные мужчины, что сразу чувствуешь: это самцы. Безо всяких там Францева неопределенно помахала рукой в воздухе. А так я ничего про них не знаю. С ними больше Петя общался.
Антонов?
Да. Но вы с ним ведь уже поговорили.
Поговорил.
Бедный Петя! Францева хмыкнула. Мог бы сразу догадаться, что с Йоргом ему ничего не светит.
Что вы имеете в виду?
Петягей. Он рассчитывал завоевать симпатию Богдана, потому и таскался с ним по кабакам. Но то ли они с Ромой поняли, что он за фрукт, то ли Антонов сам догадался, что по морде может схлопотать, но в последнее время он держался от них в стороне.
Ясно, протянул Самсонов.
Об этом Петя не упомянул, да?
Видимо, не счел нужным.
Францева улыбнулась.
Я про его надежды точно знаю. Он мне сам однажды признался. Просил погадать на Богдана.
И как?
Сказала ему, чтобы отступился. Пока цел.
Что ж, спасибо за помощь. Если вспомните еще что-нибудь, позвоните. Я оставлю свой номер у администратора.
Самсонов опросил оставшихся примерно за два часа. Некоторые встречали убитых в клубе чаще, другие с ними практически не общались, но общее впечатление было таким: приятные, хоть и слегка грубоватые парни, проводящие много времени вместе, но скорее приятели, чем близкие друзья. У них могли быть общие интересы за пределами клуба, но едва лиобщее прошлое.
Когда Самсонов вышел в холл, он был голоден как собака, хотя прошло не так уж много времени с тех пор, как он последний раз ел.
Вы закончили? спросила Кроликова.
Да, спасибо за помощь.
Пришли еще двое членов клуба. Они играют в первой комнате. Но я их знаю: они ни за что не прервутся, пока не закончат партию.
Почему?
Такое у них правило.
И долго обычно играют?
Когда как. Могут час, а могут и больше.
Кто такие? Самсонов протянул Кроликовой список, где были перечислены отсутствующие члены «Табии».
Власов и Цыплаков. Вот эти.
Я бы хотел посмотреть на их игру. Можно?
Пойдемте, я вас провожу. Там уже собрались некоторые из тех, кого вы опросили.
В игровой комнате одиннадцать человек окружили стол, за которым сидели двое мужчин. Один лет сорока, поджарый и нервный, комкал тонкими пальцами клетчатый носовой платок, впрочем, исключительно чистый. Другойбрюнет с собранными в хвост волосами, бровями вразлет и склонностью к полноте, в спортивном костюме и найковских кроссовках. Сидел вальяжно, постукивая костяшками пальцев по краю стола.