Ван дер Вальк, произнес господин Сейлер своим строгим голосом, который так хорошо помнил Ван дер Вальк, я вам сочувствую. Это, несомненно, дело совести. Помню, однажды вам пришлось столкнуться с аналогичной дилеммой, и вы с честью вышли из положения. Мне пришлось дать согласие, хоть и неохотное, на основании дипломатической неприкосновенности. Если у вас есть предложение, я готов вас выслушать.
У меня есть уверенность.
Правда?
Внутренняя уверенность что есть какая-то связь.
Объясните.
Сэр, если голландка выходит замуж за ирландца, получает ли она вместе с замужеством ирландское гражданство?
Я выясню. Какова точка отсчета?
Ван дер Вальк рассказал ему о трех очаровательных леди с Белгрейв-сквер. Предсмертные слова Мартинеса, как это ни звучит мелодраматично, были о «девочках».
Господин Сейлер не записывал в блокнот и не вертел в руках нож для бумаг; это было не в его стиле. Он сидел неподвижно.
Очень хорошо, Ван дер Вальк, просто сказал он. Предоставьте это мне.
Поэтому когда через три дня судебный следователь вновь вызвал Ван дер Валька к себе, он не удивился.
Говоря на языке дипломатов, мы пришли к компромиссу. Я получил следующие распоряжения: если в ходе вашего расследования вам необходимо допросить дочерей Мартинеса, которые являются голландскими подданными по происхождению, ирландское правительство не станет препятствовать нам, независимо от их нынешнего правового статуса или местожительства, естественно сохраняя при этом право предпринимать любые последующие действия по их усмотрению э
И так далее. Все понятно. Значит, ирландская полиция
Нет. Ирландская полиция готова оказать лишь неофициальную поддержку: это не их дело, простите за грубость. Нет, нам предложили прислать голландского офицера.
О нет, простонал Ван дер Вальк. О нет.
Почему нет? искренне удивился следователь. Вам нравилась эта идея.
И стоит мне только поближе подобраться к предполагаемому преступнику, как он умудряется покончить с собой практически в здании суда, а я до скончания века отдуваюсь за это. И вообще, я никогда не был в Ирландии. Я ничего не знаю об этой стране, я не говорю по-ирландски. А если мне откроются нелицеприятные факты о сенаторекак там его? что тогда? Тогда мне скажут: не поднимайте шума, будьте хорошим мальчиком, просто забирайтесь в этот ящик, бетон уже наготове, прилив скоро закончится.
Перестаньте молоть чепуху, рассердился следователь. Даже если бы я и хотел вас выслушать, все равно ничего не могу сделать. Я получил официальный приказ. Вы едете в Дублин. Так распорядились в Гааге. Свяжетесь с инспектором Флинном в Дублинском замкенасколько я понимаю, это что-то вроде нашего Принсенграхта. Полагаю, вы говорите на английском?
Изъясняюсь с трудом.
Этого будет достаточно: вы же собираетесь допросить дочерей, а они говорят по-голландски. И это самое главное; в противном случае мы бы и носа туда не сунули, простите за грубость.
Что он мог на это сказать? У него не было ничего, кроме дурного предчувствиябетон, несомненно, уже готов, поэтому он промолчал.
Отчитываться будете конфиденциально перед так, сейчас посмотрим господином Славенбургом в посольстве Нидерландов, который отвечает за все нужные дипломатические связи. Письменные отчеты будете посылать мне, а я в свою очередь хм в Гаагу. Да, и вот еще чтобухгалтер посольства позаботится о ваших расходах. Ну же, Ван дер Вальк, вам не на что жаловаться. Меня беспокоит только одноу нас нет никаких гарантий, что вам удастся что-нибудь откопать. Что может быть известно этим женщинам об обстоятельствах смерти их отца? Кстати, я получил письменные показания госпожи Мартинес под присягойи ничего, абсолютно ничего.
Арлетт, как ни странно, пришлась по вкусу эта идея.
Уверена, ты хорошо проведешь время, увидишь много интересного. Мне всегда хотелось побывать в Ирландии, мне кажется, это удивительная страна. Они пьют стаут; не знаю, что это такое, но звучит ужасно. У меня есть карта Дублина, которую я в свое время купила, чтобы следить за путешествиями Улисса. Не думаю, что там многое изменилось.
Я не хочу ехать. Я боюсь ирландцев. Они говорят намеками, иносказаниями. Такому дураку, как я, их трудно понять.
Перестань молоть чушь, заявила Арлетт точно так же, как следователь. Тебе понравится. Давай посмотрим, какая там погода. Все время идут дожди, как и у нас, но не так холодно. Значит, тебе нужно взять с собой драповое пальто, кожаные ботинки, зонтик.
Я ни за что не возьму зонтик.
Ты сноб и глупец.
Вскоре он понял, что она была права.
Перелет из Схипхола в Хитроукак всегда, полный кошмар. Игрушечный пластмассовый самолет, обычные тридцать два дюйма, отделяющие пассажиров экономического класса друг от друга, очень голландский запах и приглушенная безвкусная музыка по радио. Холодная компетентность, вежливость, такая же слащавая и безвкусная, как музыка по радио. В Хитроупропахшая потом толпа; запах свежевыпеченного хлеба и синтетического лимонада в пластиковой штуке, которую англичане называют «бокалом», отвратительно Но ему начинала нравиться мысль об Ирландии. И об Анастасиихм, возможно, она такая же обворожительная, как ее тезка. Легкая загадочность соблазна, ха!
Ирландский самолет оказался почти приятным. Правда, стюардесса расточала улыбки пассажирам так, словно поливала их соусом для шашлыков, а ее форменное платье имело жуткий оттенок зеленого, и еще он уже успел обратить внимание на то, что у ирландок противоестественно короткие ноги. Но вместе с тем он испытывал глупое чувство восторга оттого, что здесь все не так, как в Голландии; что ты не знаешь, что произойдет в следующую минуту, и ирландцы этого не знают, но они устроят импровизацию, которая окажется великолепной. Такой же восторг испытываешь во Франции, когда стоящий рядом клоун вдруг выплескивает из глаз фонтан слез Ему понравится Ирландия.
В дублинском аэропорту служащий с самым серьезным видом поинтересовался, не имел ли он контактов с коровами, а другой служащий, поставив штамп в паспорт, задержал его:
Ах, мистер Ван дер Вальк, подождите секунду, у меня есть сообщение для вас.
Он передал ему объемный конверт. Пятьдесят фунтов, карта города с аккуратно отмеченным посольством, записка со словами: «Жду вас завтра в 10 часов утра. Славенбург» и забронированный номер в гостинице.
«Шеридан», без всякого смущения прочитал служащий через его плечо. Вам повезло. Это хорошая гостиница, прямо в центре, и «Стивенс Грин»лучший бар в Европе; удачи вам, развлекайтесь на всю катушку.
Ничем не отличается от других странво всех городах, в которых ему довелось побывать, оказывался лучший бар в Европе. Единственное отличие, причем приятное, бедного полицейского поселили в дорогой гостинице. Он готов был поспорить, что посольство здесь ни при чем. Он забрался на самый верх двухэтажного автобуса, занял переднее место, обнаружил, что колени не помещаются (очевидно, у всех ирландцев короткие ноги), и с радостью превратился в школьника, приехавшего на экскурсию.
Часть втораяСентиментальное обольщение
Он думал, не будет ли слишком бросаться в глаза, как человек, отправившийся кататься на лыжах в котелке, но с облегчением обнаружил, что ничем не выделяется в толпе. Большинство местных жителей носили его любимые клетчатые рубашки; а драповое пальто выглядело так же уместно, как и в Китцбюхеле. Солнце скрылось за тучами, моросил дождикно он и не ждал, что все здесь собирают виноград. Сентябрь стоял слишком теплый, над головой нависали плотные, тяжелые облака.
Сегодня они слишком низкие, заметил гостиничный клерк.
Волшебный, очаровательный Дублин: восхитительно непристойный; автобусы напоминали старые игрушкивсе углы погнуты, краска облезла. Дублин совсем не похож на Англию; он не похож ни на один город, в которых бывал Ван дер Вальк, наверное, он похож на Ирландию! Транспорт двигалсяесли можно так выразитьсяпо левой стороне, пабы работали в самые нецивилизованные часы. Он сразу же направился в лучший бар Европы.