Он мне решительно нравился. Вот бы удалось сдружиться
Завтра я тебе позвоню. Эстебан, на разговорычетверть часа, распорядился Пьятта и зашагал по аллее к дому.
Улыбка Макнамары погасла, пловец обернулся ко мне.
Отвернись от камеры; будем знакомиться заново. ЯДжен Макнамара. А ты кто?
Тео Вальдес. Я был ошарашен и одновременно восхищен. Пьятта за сутки не успел меня раскуситьа этот в один миг разобрался.
Что ты ловишь в губернаторском доме?
Я выложил свою историю. Макнамара задумчиво потер чисто выбритый подбородок, на котором белели три косых шрамика. На пальце я заметил обручальное кольцо. Макнамара не был похож на иностранца; больше всего он походил на коренного эсталусийца, да и говорил без акцента.
Джен, Тоски утверждает, будто ты просил у него денег. Он врет?
Денег?! Конечно, врет.
Я ждал продолжения, но пловец не стал рассказывать. Снял очки, потер намятую переносицу. У него оказались синие глазаизмученные, с красными прожилками, будто после бессонной ночи. Этому человеку явно было плохо. Со слов Пьятты я понял, что Макнамара безработный, а моим телохранителем ему оставаться недолгодо поры, пока меня не вышвырнут с виллы. Мне захотелось что-нибудь для него сделать.
Я могу тебе как-то помочь?
Макнамара помолчал, поглядел внимательно и спросил:
Ты бывал на третьем этаже?
Нет еще.
Постарайся узнать, кто там живет.
Попробую. А что ты скажешь о типе, который разгуливал на лугу с пистолетом?
Пловец нахмурился, снова нацепил очки. Я подумал, что зрение у него отличноеМакнамара просто-напросто прячет за темными стеклами глаза.
Тебя не убили, это главное, сухо сказал он. Будем надеяться, что и впредь худого не случится. Ладно, я пошел; до завтра.
Погоди. Я выбрал из десятка своих вопросов еще один: Ты расскажешь, как был «тюленем»?
Я им не был, огорошил меня Макнамара.
Как это? А Пьятта говорил
Я прослужил два с половиной года на флоте, затем подался в боевые пловцы. Проучился десять недель и бросил.
Почему?
Это не мое. Я не собирался служить «тюленем», у меня был контракт на три года. А тут должно быть дело твоей жизнииначе нет смысла терпеть этот ад. За малейшую провинность или недовольствонаказание. Сотню раз отжимайся в грязной луже, окунайся мордой. Или ведра с водой таскай. Зачерпнул и тащишь вдоль берега. Прошел, сколько надо, воду вылил, снова зачерпнул и несешь обратно, однако идешь уже задом наперед. Специально отдают идиотские приказы, проверяют тебя на «излом», а ты помалкивай и выполняй без размышлений. Из живого человека должен превратиться в автоматпотому что в боевых условиях некогда будет размышлять, выполнять приказ или не стоит. А я только и мечтал о том, как вернусь в Альба-Лонгу Макнамара смолк, махнул рукой. А, неважно. Тео, он сдернул очки и посмотрел мне в глаза, твой дядя-губернаторжестокий и опасный человек.
Понял.
Будь осторожен. И запомни мой номер телефона, он назвал цифры.
Я запомнил, и мы расстались. Несостоявшийся криминалист в моей душе ликовалза один день произошло множество загадочных событий.
Шагая по аллее к дому, я подводил первые итоги. Что нам известно? Макнамара попал в переплет, чего-то добивался от губернатора, Тоски отказал и затем выгнал его с виллы. В доме появился неизвестный, к которому не подпускают людей Рафаэля Пьятты. Неизвестный знает Макнамару; он то ли звал пловца на помощь, то ли хотел поговорить, но в последний миг передумал. Макнамара, в свою очередь, интересуется этим человеком. И при всем прочем, кто-то целился в меня на лугу.
Вернувшись, я обошел вокруг дома. Из окон бального зала на втором этаже несется музыка и голосаприем в разгаре. На третьем этаже окна закрыты, жалюзи опущены, балконов нет. Не подберешься. Тогда я зашел внутрь и двинулся наверх по главной лестнице, мимо кадок с цветущими растениями. Миновал второй этаж и оказался на площадке, где сидел охранник. Стол с телефоном и компьютером, мягкое кресло, диван, который загораживает ход наверх, столик с кофейным прибором и кофеваркой, два куста белой азалии, камера на стене. Охранник поднялся из-за стола мне навстречу.
Сюда нельзя.
Кроме дивана, лестница ничем не перегорожена; ни решеток, ни бронированных дверей. На третьем этажехолл со светильниками, две скульптуры, изображающие пастуха и пастушку, красная азалия, из холла в обе стороны уходит коридор.
Сюда нельзя, повторил охранник.
Я плюхнулся на диван. Заморочить охране голову не так уж трудно.
Посижу здесь, ладно? Наверно, скучно одному? Кофе дашь?
Не дам. Парень ткнул на столе клавишу интеркома: Валье говорит. Заберите от меня Эстебана.
Я прикинул свои возможности. В запасеминута-две, охранник не вооружен.
Где Макнамара? спросил я, подымаясь.
Понятия не имею. Шел бы ты
Где Макнамара?! заорал я. Эстебан сроду так не голосил, он тихий и смирный, но здесь этого не знают. Где?!
Одним прыжком я взлетел на стол и ногой двинул опешившего охранника в челюсть. Не смертельнокроссовки мягкие, да и рухнул парень не на каменные ступени, а на диван. Пока он там барахтался, я взмыл по лестнице, завернул в правый коридор и с воплями «Где Макнамара?!» заметался от стены к стене, распахивая двери. Комнаты оказались пусты, даже без мебели. Но Макнамару окликали из правого крыла, неизвестный был именно здесь. Где же?
Меня настиг охранник; по коридору мчались еще двое. Я кинулся на пол, с воем покатился по ковру; зацепил парня за щиколотки и чуть не уронил. Далеко-далеко, в левом крыле заметил две женские фигуркиони бежали к нам.
Макнамара!!! заорал я, срывая голос, и получил ногой под ребра. Видел бы Пьятта! Он бы объяснил, что так усердствовать негоже.
Подмога была уже совсем рядом. Я откатился к стене и замер, прикрывая голову руками.
Оставьте его! Не бейте! раздался женский крик.
Меня и не били. Подняли, влепили пару оплеух и поволокли в холл. Я висел мешком, изображая упадок сил после приступа, и пытался разглядеть тех женщин. Они скрылись за дверью, и я рассмотрел только, что одна из нихбрюнетка, а у другой волосы светлые.
На площадке между третьим и вторым этажом меня встретил врач с чемоданчиком и Рафаэль Пьятта. Начальник охраны свирепо кусал губу. Меня усадили на диван, врач раскрыл чемоданчик, достал ампулу-шприц.
Это что? резко спросил Пьятта.
Снотворное.
Не надо, Пьятта отодвинул врача. Сейчас сам придет в чувство. Горящие черные глаза не сулили мне ничего хорошего. Ребята, свободны. Эстебан, пошли.
Я поднялся. Кажется, маленько переиграл.
Начальник охраны увел меня вниз, в свою комнату, запер дверь на ключ и прислонился к ней спиной.
Итак, сеньор Тео Вальдес, я жду ваших объяснений.
Мадонна! И он тоже знает! Губы Пьятты дернулись в холодной усмешке.
Ты кого вздумал обдурить? У меня что, телефона нет? Один звонок твоей теткеи эта клуша призналась во всем.
Я прошелся по скудно обставленной комнате. Семья начальника охраны живет в Альба-Лонге; как я слышал, у него сын и две дочери. Без приглашения усевшись в кресло, я начал:
Рафаэль, губернатору не нужен Эстебан сам по себе. Ему требуется сын, о котором газеты будут писать сентиментальную чушь. С ролью СЫНА ДЛЯ ПУБЛИКИ я справлюсь, а большего от меня не ждут. И поверь: я в этой роли гораздо удобней, чем Эстебан. Со мной легко договориться, я могу помолчать, если надо; могу не петь при гостях. И даже, представь себе, обхожусь без памперсов. Где Тоски найдет себе сына получше?
Тебе это надо?
Я подумал. Роль незавидная, однако
Это трамплин для прыжка в большой мир. Я не хочу всю жизнь пасти туристов на пляже.
Пьятта бросил на меня острый взгляд.
Трамплин для прыжка бывает разный. Да и что это даст? Предположим, ты успешно отыграешь полоумногодо выборов. Тоски либо станет губернатором на второй срок, либо нет, но ты в любом случае ему больше не нужен. Значит, прощаешься с ним, но остаешься со славой придурка, и твоя физиономия знакома всей провинции.
А я за службу попрошу оплату. И смогу уехать.
Оплату? Пьятта насмешливо приподнял брови. Господин губернатор еще с тебя высчитает за хлеб, который ты у него съел, и за воду, которую выпил.