Александр предпринял попытку подняться на ноги, но озаренный неприятной догадкой Федечка удержал его за руку, вцепившись тонкими пальцами чуть выше запястья. Мошкину невольно пришлось задержаться. Он скосил глаза вниз.
Погоди, Санчо. Погоди. Парнишка недовольно наморщил лоб. Мы же вроде с подобными делишками завязали?
Мошкин нахмурился. Вот этого-то он и боялся больше всего. А не дай бог, Лавр узнает! Тогда вообще караул! Тем не менее он предпринял отчаянную попытку оправдаться в глазах собеседника. Он отважно и дружески похлопал паренька по плечу. Вроде как приободрил.
Да это совсем не подобное делишко, честное слово! побожился он, как перед священным распятием. Не из корысти это. Наоборот! Чисто альт Как их?.. Альтруистические побуждения.
Может, филантропические? уточнил Розгин.
Может, и филантропические. Санчо поскреб пальцами в затылке. Ну, с гуманитарной, короче, целью. Мне понять надо, чего в этой «Империи» происходит. Кровь уже льется, а там мальчонка один повис и почтенная дамаодноклассница нашей Клавдии. Не дай бог, что еще случитсябурю в пустыне жди, сам понимаешь.
Подобное объяснение вполне устроило юношу. Он согласно кивнул и поднялся на ноги. Рядом с ним принял вертикальное положение и Мошкин.
Мотив ясен.
Их и без того уже завершенная беседа, после которой должна была следовать вечерняя трапеза, была прервана приближающимся шумом автомобильного двигателя. Из-за поворота с темной дороги сначала показались яркие огни фар, а затем на приусадебный участок вкатилась машина Лавра. «Мерседес» замер без движения, задняя дверца распахнулась, и на свежий воздух, потягиваясь, выбрался сам Федор Павлович. Он смерил пристальным взором стоящих на верхней ступеньке крыльца Санчо и Федечку, улыбнулся во весь рот.
Сколько раз повторять? Согнав с лица довольное выражение, Лавриков шутливо нахмурился. Почетный караул должен стоять справа и слева от крыльца, а не по центру!
Домочадцы послушно подыграли депутату Государственной думы и расступились в разные стороны. Оба замерли по стойке «смирно» и, казалось, даже перестали дышать. Лавр неторопливо приблизился к крыльцу, а затем обернулся к оставшемуся сидеть в салоне Николаю.
Коля, ставь тачку, умывайся иужинать, распорядился Федор Павлович.
Едва он ступил на первую покосившуюся ступеньку, Санчо и Федечка синхронно взяли под воображаемый козырек, отдавая тем самым честь большому человеку.
Вольно, скомандовал Лавриков, и тут взгляд его наткнулся на сиротливо притулившийся на крыльце музыкальный инструмент. Мошкин так и не успел подобрать его по завершении солирования. Санчо, откуда у нас в доме мандолина? От предыдущих хозяев, что ли? Надо вернуть.
Александр, насколько смог, подобрал свой необъятный живот и распрямил спину.
Виноват, не мандолина это, по-военному опротестовал он последние слова Лавра. Банджо, товарищ главнокомандующий!
Тем более! Откуда банджо?
Купил, бесхитростно отрапортовал Санчо.
Федечка слегка наклонился вправо, поднялся на цыпочки и, когда его губы оказались почти на уровне лавровского уха, доверительно произнес так называемым театральным шепотом, чтобы при этом его мог слышать и Санчо:
Стибрил где-нибудь. Или взятка от ходатая по твою депутатскую душу.
Факт, мгновенно посуровел Федор Павлович, испепеляя Мошкина уничтожающим взором. Стибрил. Или взятка.
Никак нет! открестился Санчо. Товарный чек из магазина имею! И кассовый! И ни один ходатай мне почему-то взятки в виде банджо отродясь не предлагал! Музыка в народе, господин депутат, совсем померла! Он обиженно поджал губы и, уже не в силах сдерживать свой огромный живот, полностью расслабился. Культура игры на банджо безвозвратно скончалась. Одна надежда на тебя, ваше сиятельство, чтоб законом ввести обязательный курс струнного исполнения!
Ага. Правильно. Лавриков тоже больше не выдержал театральщины, и строгое лицо разгладилось, сменившись на добродушное, чисто человеческое. Черновичок напиши, а я подам в комиссию на резолюцию
Уже пишу. Александр посчитал этот момент для себя наиболее подходящим, дабы ретироваться в дом и раньше остальных занять место за накрытым для семейного ужина столом.
Когда верный соратник скрылся в дверном проеме, Лавр с неподдельной любовью обнял сына за плечи и привлек его к себе. Провел рукой по рыжим непослушным волосам, отчего на сердце сразу стало тепло и приятно.
Привет, сынок, ласково произнес он.
Здорово, папа, в унисон ему ответил Федечка.
От этого непритязательного приветствия Лавриков почувствовал себя на седьмом небе от счастья. А ведь каких-то полгода назад или около того он и предположить не мог о подобных ощущениях в его, казалось бы, окончательно зачерствевшей душе.
Такие простые, хорошие слова, да? произнес он с улыбкой.
На том стоим, улыбнулся Розгин.
Лавр еще потрепал паренька по волосам и воздел очи к темному небесному куполу. Сегодняшняя ночь выдалась спокойной и безветренной. На небе ни единого облачка. Усыпанное звездами пространство вызывало приятное умиротворение и ощущение бесконечного спокойствия. Федор Павлович втянул воздух ноздрями.
Как ты думаешь, заговорил Федор Павлович через минуту. В обозримом будущем нам дадут какую-нибудь еду?
Три минуты тому, как я уже распорядился на сей счет. Взгляд Розгина был устремлен вверх, в том же направлении, что и у его отца.
Ну и как?..
Выполняется, судя по запахам, приятно порадовал народного избранника Федечка.
Слава богу, хоть что-то выполняется, кивнул седой головой Лавриков. Судя по запахам.
Они машинально, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, после чего Федор Павлович быстро сбросил свои модные дорогие туфли из крокодиловой кожи и, спустившись с крыльца, уселся прямо на траву.
Фу-у. Он шумно выпустил воздух из легких. Когда я здесь, здание Госплана кажется мне кошмарным сном Зря сунулся не в свое болото Смыться бы на волю, пока не поздно. Кустики, ягодки, проблема рационального устройства компостной ямы Какой кайф под рукой!
Федечка не стал садиться рядом с ним, а просто встал рядом и опустил руку на сухопарое плечо родителя.
Не отпустят, папа, тихо произнес юноша.
Меня?! Это кто же?
Долги.
Против этого Лаврикову возразить было нечего.
Да, вымолвил он после непродолжительной паузы. Кое-что я должен.
Глава 9
Еще раз настоятельно прошуничего не объясняйте мальчику, взволнованно произнес директор пансиона. Просто надо лететь. И это все.
Бенджамин Кайл и все тот же местный врач с роскошными кудрявыми волосами, только на этот раз облаченный не в полосатый костюм, а в однотонный салатового оттенка, стремительно передвигались по коридору здания с высокими сводчатыми потолками. Слева и справа от мужчин располагались двери спален воспитанников.
Но если он спроситпочему? Эскулап на мгновение замедлил свой размашистый шаг и обеспокоенно покосился на Кайла. Спросит не меня. Вас.
Мы не в курсе, принял самое простое и самое оптимальное в сложившейся щепетильной ситуации решение директор пансиона. Мы выполняем просьбу из Москвы. Не больше. Сказать правдузначит ввергнуть ребенка в шок. В его словах была бесспорная истина. Придется отправлять с ним кого-то из взрослых. Школа не располагает средствами на сопровождающего
Но у мальчика есть личный счет, осторожно напомнил врач.
Бенджамин Кайл протестующе покачал головой, и его козлиная бородка при этом смешно заколебалась из стороны в сторону.
Никто не вправе распоряжаться личным счетом воспитанника без прямого на то указания его родителей, подчеркнуто официально произнес директор.
Они уже достигли комнаты, где за зеркальными дверями в полном покое почивал недавно взволновавший их Ваня Кирсанов. Рука Кайла уверенно легла на дверную ручку. Кучерявый доктор остановился слева и немного за спиной директора.
Мистер Кайл! не унимался доктор. Его родители
Но собеседник не дал ему закончить начатую фразу.