А я смотрю на него и вижу кадры из фильмов, где бульдозеры сгребают в кучи мертвых евреев, понял?
А ты не видишь его сына, который погиб над Швайнфуртом?
Нет. И я тебе честно скажу, что ненавижу всех немцев и, наверное, буду ненавидеть их до последнего дня своей жизни.
Быть может, у тебя есть на это право, пожал плечами Карелла.
А знаешь, иногда мне кажется, что ты все-таки еврей.
Когда я думаю о том, что произошло в Германии, я еврей. Как можно быть кем-то еще и оставаться человеком? Что они жгли в этих печах? Мусор? Скот? Ты думаешь, я не чувствую того же, что и ты?
Не уверен.
Нет? Тогда пошел ты к черту!
Ты что, обиделся?
Немножко.
Почему?
Потому. Лет до двенадцати я вообще понятия не имел, кто такие евреи. Хочешь верьхочешь не верь. Правда, ходил у нас по кварталу старьевщик, которого мать называла «евреем». «Сегодня придет еврей», обычно говорила она. Не думаю, что она хотела кого-нибудь обидеть, впрочем, кто ее знает? Она выросла в Италии, и потому для нее еврей, что лавочник, все одно. Мне кажется, для нее «евреем» был любой торговец. Лично для меня еврей был стариком с бородкой и мешком за спиной. Это до тех пор, пока я не начал учиться в старших классах. Там я впервые встретил евреев. Заметь, что к тому времени Гитлер был уже у власти. Ну так вот, однажды я услышал шутку и пересказал ее как-то за столом одному еврейскому мальчику. Шутка была построена на загадке, а загадка была такая: «Что быстрей всего на свете?» Ответ: «Еврей, который проезжает на велосипеде по Германии». Но тому мальчику шутка вовсе не показалась смешной. Я никак не мог понять, чем же я его обидел. Когда я пришел домой, то спросил у отцаон тоже вырос в Италии и уже тогда держал булочную, ту же самую, что и сейчас, как ты знаешь. Я и ему пересказал ту шутку, Hi он почему-то тоже не засмеялся. Потом он повел меня в столовую, и мы с ним сели за столу нас был такой старинный стол красного дерева. И тогда он мне сказал по-итальянски: «Сынок, в ненависти нет ничего: ни хорошего, ни смешного». На следующий день в школе я разыскал этого мальчикадо сих пор помню, что его звали Рубен Циммерман, и извинился за вчерашнее. Он сказал, что прощает, но больше так и не заговорил со мной за все то время, пока мы учились вместе. За четыре года, Мейер, он так ни разу со мной и не заговорил.
Ну и что ты хочешь этим сказать, Стив?
Сам не знаю, почему я все это вспомнил.
Наверное, ты все-таки еврей.
Может быть. Послушай, пойдем перекусим, а потом двинем к жене Нордена.
Мэй Норден оказалась сорокатрехлетней круглолицей брюнеткой с темно-карими глазами. Они нашли ее в похоронном бюро, в зале, где в обтянутом красным атласом гробу покоилось тело Нордена. В бюро отлично потрудилисьрана была превосходно загримирована. Непосвященный никогда бы не догадался, что Нордена застрелили. Среди множества родственников и друзей в комнате были его жена и детиДжоан и Майк. Майку восемь лет, Джоанпять. Оба сидели на стульях с прямыми спинками возле гроба и казались очень взрослыми и в то же время совершенно растерянными. Мэй Норден, вся в черном и с красными от слез глазамихотя теперь она как-то держалась, вывела детективов на улицу. Они стояли на тротуаре, курили и говорили о ее муже, который мертвым лежал сейчас на атласе в траурном безмолвии.
Не представляю, кто мог это сделать, сказала Мэй. Я понимаю, это естественно для женыдумать, что ее муж всем нравится, но я правда не знаю такого человека, который бы не любил Рэнди. Это действительно так.
А те, с кем он сталкивался по работе? Ведь он был адвокатом, верно?
Да.
А может быть, кто-то из его клиентов был сумасшедший?
Послушайте, тот, кто стрелял в другого человека, должен быть немного сумасшедшим, разве не так?
Не обязательно, возразил Мейер.
Нет, конечно, случалось, что Рэнди проигрывал дела. Разве есть адвокаты, которые никогда не проигрывают? Но если вы меня спросите, был ли кто-то среди его клиентов настолько Ну, скажем, зол на него до такой степени, то отвечу: как знать, на что способен сумасшедший? Как объяснить да, любой поступок, когда имеешь дело с человеком с неуравновешенной психикой?
Не все убийцылюди с неуравновешенной психикой, миссис Норден.
Разве нет? попыталась улыбнуться она. Вы считаете, нормальный человек залез бы на крышу и застрелил бы моего мужа?
Мы не психиатры, миссис Норден. Мы говорим о вменяемости с точки зрения закона. Убийца может и не оказаться тем, кого закон признает безумным.
Да черт с ним, с законом! неожиданно взорвалась миссис Норден. Любой, кто посягнет на жизнь другого, ненормальный, и мне абсолютно все равно, что по этому поводу гласит закон.
Но ваш муж был адвокатом, верно?
Совершенно верно, рассердилась Мэй. И что вы хотите этим сказать? Раз у меня нет почтения к закону, значит, нет почтения и к адвокатам, н значит, я
Мы так не сказали, миссис Норден, покачал головой Карелла и замолчал. И все же мне кажется, жене юриста следовало бы относиться к закону с уважением.
А я больше не жена юриста, ответила Мэй, вы разве не знаете? Я вдова. Вдова с двумя маленькими детьми, мистер Как вас зовут?
Карелла.
Вот так. Сорокатрехлетняя вдова, мистер Карелла, а никакая не жена юриста.
Миссис Норден, может быть, вы все-таки припомните что-нибудь, что поможет нам разыскать человека, который убил вашего мужа.
Например?
Он обычно по утрам выходил из дома в одно и то же время?
Да. В рабочие дни. В субботу и воскресенье он отсыпался.
Тогда любой, кто взялся за ним наблюдать, знал бы, что он каждый день выходит на работу в одно и то же время?
Думаю, да.
Миссис Норден, ваш муж был ветераном?
Ветераном? Вы хотите сказать, служил ли он в армии?
Да.
Во время второй мировой войны он три года служил во флоте, ответила Мэй.
Именно во флоте? Не в армии?
Нет, во флоте.
Он был младшим компаньоном в своей фирме?
Да.
Как он к этому относился?
Нормально. А как он должен был к этому относиться?
Сколько всего было компаньонов, миссис Норден?
Трое, включая моего мужа.
Ваш муж был единственным младшим компаньоном?
Да, он был моложе всех.
Какие у него были отношения с коллегами?
Очень хорошие. Он со всеми ладил. Я же вам уже сказала.
Значит, с компаньонами никаких неприятностей, так?
Так.
Какого рода дела он вел?
Фирма вела самые разные дела.
И уголовные?
Иногда.
Вашему мужу приходилось защищать обвиняемых в уголовных преступлениях?
Да.
Сколько раз?
Три или четыре, точно не помню. Кажется, четыре. С тех пор как он стал работать в этой фирме.
Их оправдали или признали виновными?
Двоих признали виновными, а двоих оправдали.
Где теперь осужденные?
Я полагаю, в тюрьме.
Вы не помните их имена?
Нет. Но Сэм, наверное, может Сэм Готтлиб, один из компаньонов мужа. Он, должно быть, знает.
Миссис Норден, ваш муж родился в этом городе?
Да. И здесь учился. Сначала в школе, потом в колледже и на юридическом.
Где именно?
В Рамсийском университете.
Как вы с ним познакомились?
Мы встретились в Гровер-парке. В зоопарке. Стали встречаться, а потом поженились.
До его военной службы или после?
Мы поженились в сорок девятом.
Вы уже были знакомы, когда его призвали?
Нет, он попал во флот сразу же после окончания университета.
Адвокатские экзамены сдавал уже после демобилизации. Сдал и вскоре начал работать. Когда я с ним познакомилась, у него была маленькая, но своя контора в Беттауне. Он присоединился к Готтлибу и Грэму всего три года назад.
И все это время у него была собственная практика?
Да нет. За эти годы он успел поработать в нескольких фирмах.
Нигде никаких неприятностей?
Нет.
В тех других фирмах тоже были уголовные дела?
Да, но сейчас я уже плохо помню, что
Вы можете назвать эти фирмы, миссис Норден?
Неужели вы и правда думаете, что это может быть кто-то, чье дело он проиграл в свое время?