Это которого ты пришил? спросил Витька.
Митя кивнул.
Это все потом случилосьс женщиной
Где бабатам смерть! снова вмешался Витька.
Это уж чересчур, сказал Митя. Какая баба? Если женщина, то не смерть, а жизнь долгая выходит, ну а если баба, тогда ты прав. Только чаще бабы попадаются, а женщина настоящая редко встречается. Это дар Божий!
Теперь уже и Витька кивнул в знак согласия.
Какой на ком крест! как бы продолжил его мысль Витька. Бог, он разбирается во всем. Мы его не видим, а он нас, жалких букашек, насквозь просматривает, и ничего от него не скроешь.
Веруешь, что ли? спросил Митя.
Как тебе сказать? задумчиво начал Витька. В церковь не хожу, а в душе Бога имею. Никому зла не причинил. Хоть и судьба у меня не простая, нет на мне греха тяжкого.
А эти-то фраера? спросил Митя про ушедших цыган.
Люди они, ответил Витька, а людигреховны и слабы. Ты рассказывай, рассказывай
В общем, приглянулся мне один человек. Не то чтобы понимала она меня, но на фоне тех, которые раньше были, выглядела вполне прилично. Без претензий и без лишнего гонора. Заботилась обо мне, и, казалось, это именно то, что мне необходимо. Верил я ей поначалу. А потом увидел, что она лжет. Сначала по мелочам, потомвсе больше и больше. Запало мне это в сердце. А как только познакомилась она с моим так называемым другом, я вообще стал замечать, что переменилась она сильно. Якакой человек? Лжи не люблю. Если бы сказала мне, что не нужен ей больше, я бы понял и простил. А то все втихомолку. Ну и поймал я их вместе. Затмение на меня нашлопорешил я их обоих. И в бега ударился.
Это жизнь, сказал Витька, что здесь особенного? У меня хуже было.
Да что ты? удивился Митя. Куда уж хуже?
Я лет пятнадцать с одной прожил, считал, что онамоя половина, а она все это время с другим путалась, и я ничего не знал. А потом сделала так, что лишился я своей квартиры, в которую ее же и привел. Вот так и оказался на улице, и никакой возможности вернуть все обратно нет. Пьян я был и какую-то бумажку подписал. Душа у меня все время болела, и уж пил я тогда А она этим воспользовалась. И не смог я прибить эту шалаву, рука у меня не поднялась, живая ведь
Выходит, мы с тобой похожи, из-за бабы страдаем?
Людипотому и похожи, а на самом деле разные мы, конечно!
В комнату вошла цыганка с подносом, на котором стояли чашки с дымящимся чаем, и мужчины оборвали разговор.
Бамбай приехал, сказала цыганка, и Витька кивнул.
Кто это? спросил Митя.
Тебе зачем? Увидишь.
Вошел высокий сильный мужчина, одетый в спортивный костюм. Он сразу же присел к столу и, не обращая внимания на Митю, спросил:
Где все, Витька?
Дело у них, ответил тот, скоро должны вернуться.
Что это за личность? спросил Бамбай, указывая на Митю.
Кореш мой, жить ему негдеза ним охотятся, ответил Витька.
«В законе», что ли? снова спросил Бамбай.
Витька промолчал.
Ты, дядя, поздоровался бы, что ли?! не выдержал Митя.
Бамбай бросил на него недовольный взгляд, но кивнул.
Каким ветром тебя сюда занесло? поинтересовался Бамбай.
Ветер у всех одинсудьба! ответил Митя.
И снова Бамбай кинул на него недовольный взглядвот, мол, умник какой нашелся, и снова ничего не сказал.
Не цепляйся к нему, Бамбай, примирительно проговорил Витька, что он тебе сделал?
Чужих таскаешь, а когосам толком не знаешь, пробурчал Бамбай.
А по нему не видно, что ли?
Ты чего на него тачку гонишь? вдруг хрипло выкрикнул Митя. Не нравлюсь тебе, могу уйти.
Не ершись, ответил Бамбай, посмотрим, что ты за человек такой.
В дела его не путай, сказал Витька.
А что он зря здесь ошиваться будет?
Пусть переждет немного.
Пойду я, сказал Митя, чего мне здесь делать?
Ну, куда ты пойдешь? вразумлял его Витька. Идти тебе некудаэто факт, сцапают тебя. И не слушай ты его! Поживешь здесь, а там разберемся.
Ладно, не серчай, неожиданно сказал Бамбай, сам не знаю, что со мной сегодня. Двоих цыган менты замели, ни за что взяли, вот я и разозлился. Выручать надо.
Ну, а он-то здесь при чем? возмутился Витька. У него проблемы будь здоров, и как расхлебатьнеизвестно.
Надо было в таборе сидеть, сказал Бамбай, приняли же его там.
В таборе Бог знает что делается.
В комнату вошли цыгане, но присутствующие их словно не замечали.
Я тебе вот что скажу, начал Митя, повернувшись к Бамбаю, как там тебя зовут?
Бамбаем меня зови, если хочешь
Ты, Бамбай, меня не трогай, у меня душа и так в крови, а на дела твои я тоже не пойду, не про меня твои дела. Да и не гожусь я для этого.
Откуда знаешь, какие у меня дела?
Чувствую.
Слушая их перепалку, цыгане удивленно переглядывались, но молчали. Наконец один из них сказал:
Хватит вам, надо поесть и выпить, да и о деле потолковать!
Митя вышел в соседнюю комнату и прилег на диван. Сон упрямо не шел, что-то будоражило, не давая отвлечься и успокоиться. Горький привкус на губах напоминал о том, что прошлое все еще живо. Что ж, надо принимать все так, как есть. Хотя и не мешало бы иногда взглянуть на себя со стороны и, может быть, посмеяться над причудами жизни.
Этот горький привкус на губах был и в то самое утро, казавшееся таким обычным в цепи многих других. Память, капризная старуха, все делала по-своему, словно нарочно мешая карты и путая колоду. Митя перетасовал эту воображаемую колоду и все начал заново.
«Итак, что же происходит? Сейчас потянутся длинные рассуждения о том, что уже давным-давно известно, но жизнь есть жизнь, и с этим ничего не поделаешь. Порой эта жизнь предстает передо мной в совершенно непривычном для меня обличье. И тогда хочется склонить голову перед неизвестностью, признать свое бессилие и перестать наконец рассуждать о жизни, ведь она все еще продолжается
Но какие могут быть размышления, когда горький привкус на губах пытается вызвать столь горестные воспоминания. И тогда возникает, как ни странно, жажда повторения. А это опасная штука, ведь она сталкивает людей с неведомым: с собственной судьбой, а кого и с собственной смертью. Вот они и приходят к выводу, что мирзагадка, хотя на самом деле он прост, как обычное решето, сквозь которое просеивается то, что тебе не нужно, а на дне остается только одна гадость, и вся она принадлежит тебе, да еще и именуется судьбой. Это как бы насмешка Господа Бога. Ты хотел? Вот и получай. Сам выбирал».
Тот день начался с горького привкуса на губах. Это было ощущение обмана. Тогда Митя понял, что ему врут, и делают это самые близкие для него люди. Он вскочил как угорелый и начал метаться по квартире: почистил зубы, умылся, выпил несколько чашек кофекак будто это могло отдалить все последующие события. Да еще нелепые движения руками, которые называются гимнастикой и несколько продлевают жизнь. И это в космическом потоке, где тебя и не видать совершенно.
Все осталось позади, и из утреннего сумбура его вырвал назойливый телефонный звонок. Нет, не ошиблись, звали его, и надо было куда-то бежать, решать какие-то мизерные, якобы не терпящие отлагательства проблемы.
«Совсем неважно, чем ты занимаешься, ведь можно заполнить время самыми «значительными» делами, которые, по сути, никому не нужны. И совсем не потому, что ты плохо или хорошо выполняешь свою работу, просто всем это абсолютно безразлично Ладно, не буду вдаваться в подробности, иначе они заведут в такие дебри, из которых просто не выберешься».
Тогда он вышел на улицу и увидел холодное солнце, на которое можно было смотреть не хмурясь. В этот ранний час на улицах было мало народу. «Борцы за жизнь» еще не проснулись и не вышли на улицы большого города. Скоро, совсем скоро они заполонят город и превратят его в подобие провинциального базара, где смешается все, что не поддается смешению. Цвета однообразны, краски и разговорытоже. Язык почти непонятен, но, если напрячь мозги, можно разобраться. Вокруг пересчитывают бумажки и обмениваются «паролями»: «акции», «ваучеры», «вложил», «доллары», «доллары»
Вокругрекламы, рекламыдань меняющемуся облику города да и стилю жизни. И люди, «до зубов» груженные поклажей, которую они везут в какие-то только им известные места, чтобы там превратить «товар» в деньги. А потом они купят новую поклажу и опять будут возить ее туда-сюда, чтобы снова превратить в деньги! Но почему он удивляется? Это же было всегда, «пришло из глубины веков». И схема необычайно проста: купилпродал, поел, поспал, купилпродал. Ивсе! В один прекрасный день это заканчивается так же неожиданно, как и все на земле, и твоя поклажа тебе уже не нужна. Но вот на твое место встает другой и снова начинает бег в никуда