Барон больше не стал задавать вопросов, а резко повернулся и вышел из палатки. И с Митей он больше не разговаривал, а призвал к себе Тари и велел ему передать все, что сказала Рубинта. И еще Тари понял: это и его, барона, решение. И Тари сделал всё так, как велел ему барон.
Рубинта вышла из палатки и пошла в лес. Ружа крадучись отправилась за ней. Она пряталась за деревьями, но девочка не оборачивалась и словно не ведала, что мать крадется за ней следом. В лесу, среди деревьев, Рубинта чувствовала себя абсолютно свободно. Она принадлежала природе, была ее частью и, погружалась в глубину леса, все больше отдалялась от людей. Девочка так осторожно прикасалась к земле, словно боялась ее потревожить, и было такое ощущение, что она не шла, а летела. Ружа со страхом и тревогой наблюдала за дочерью. За что Дэвла послал ей такую судьбу? Может быть, она, Ружа, в чем-то провинилась?
Рубинта остановилась на поляне возле большого развесистого дерева. Она осторожно, словно это был живой человек, потрогала дерево руками и что-то неслышно прошептала. Спрятавшаяся неподалеку Ружа внимательно наблюдала за дочкой. Иногда ей казалось, что Рубинта с ее проницательностью знает о присутствии матери. Но девочка была так отрешена от мира и занята своими мыслями, что Ружа без всякой боязни высовывалась из-за своего укрытия. Любопытство пересиливало страх. Рубинта подняла голову вверх и взглядом проводила пролетающую птицу. И опять Руже показалось, что девочка что-то прошептала ей вслед. И птица услышала ее. Эту сопричастность с миром живой природы ощущали лишь старые гадалки, которые готовили себя к этому всю жизнь. А Рубинта была всего лишь ребенком.
Неожиданно потемнело, и стали собираться тучи, но Рубинта не выказала никакого беспокойства, а только, подошла к дереву, сняла с себя мириклэ и повесила на ветку. Потом она вдруг встала на колени и начала говорить. И Ружа услышала:
Могучий Дэвла, дай мне увидеть то, что я хочу увидеть, не откажи мне в зрении.
Ружа подумала, что ослышалась, и слова эти принадлежат не ее дочери, а кому-то другому Однако через секунду она испытала новое потрясение и, словно подкошенная, упала на колени. То, что она увидела, повергло ее в ужас. Прямо перед Рубинтой, из воздуха, возник человек. Сначала его образ был тусклым, но постепенно он стал принимать все более отчетливые очертания, и Ружа увидела, что это гаджё, тот, кому оказали приют в таборе и из-за кого вышло столько неприятностей. Это было самое настоящее привидение, и его вызвала Рубинта. Прошло еще мгновение, и «человек» заговорил монотонным, немного глуховатым голосом:
Зачем ты вызвала меня из мрака?
Я хочу спросить тебя, обратилась к нему Рубинта, то, что случилось с тобой до того, как ты пришел к цыганам, не убило ли твою веру в человека?
В моей душе нет зла, ответил двойник Мити и повторил:Нет зла! Но некоторых людей я стал ненавидеть за то, что они никого не любят.
Они не умеют любить, сказала Рубинта, с этим рождаются.
Разве с этим надо родиться?
Да, Бог вкладывает это в душу человека, и любовь остается в ней на всю жизнь.
Послушай, сказал двойник, ятолько образ живого человека, его отражение. Может быть, во мне таится и другое, то, чего нет в настоящем, живом Мите? Но думаю, барон хочет узнать от тебя только одно: могу ли я предать кого-нибудь?
Митя, неожиданно вскрикнула Рубинта, скажи мне, ты выдашь Седого цыганам?
Никогда, ответил Митя (или его двойник), никогда я не сделаю этого, он ни в чем не виноват.
Так я и передам барону, и он оценит твою правдивость.
Ружа слушала этот странный разговор, и в душе ее поднималось необычайное волнение. Беспокоило не то, что Рубинта обладает какими-то сверхъестественными способностями, а то, что и она, мать, может обратиться к дочери и спросить ее о своей жизни и о своем будущем. Но Ружа ничем не выдавала своего присутствия. Она незаметно вернулась в табор и передала барону все, что слышала.
Все в руках Дэвлы, сказал барон, и, если он хочет, чтобы было так, мы не будем сопротивляться этому.
И все-таки барон посоветовался со стариками, и они велели ему взять с человека, виновного в смерти Бамбая, откупное, а Митю оставить в покое. И больше никто Митю не тревожил. Прожив еще несколько дней в таборе, он вернулся в Москву, но чувство неизбывной вины перед кем-то или перед чем-то ему недоступным постоянно сопровождало его. И не знал Митя, что после его отъезда барон и Тари быстро собрались и тоже уехали в Москву. В душе Мити созрело решениево что бы то ни стало предотвратить надвигающуюся бойню и предупредить городских цыган о том, чтобы не проливали зря кровь.
Вернувшись в Москву, Митя позвонил Седому и попросил его о встрече. Тот согласился.
Встретились они неподалеку от того места, где жил Седой, на набережной, возле Дома художниканового здания, которое почему-то очень не нравилось Мите. Он помнил, что во времена его детства здесь было множество старых переулков с развесистыми деревьями и почти не встречались каменные здания, шумел бабьегородский рынок, на котором можно было купить все, что душе угодно. Седой сидел на лавочке под большим деревом и смотрел, как важно и неторопливо расхаживают вороны. Они совсем не обращали внимания на людей, словно их и не было вовсе, и только иногда, лениво взмахивая крыльями, поднимались в воздух, чтобы уступить место случайному прохожему. Митя подошел и молча сел рядом.
О чем разговор будет? спросил Седой, кивнув Мите в ответ на его приветствие.
Что ты надумал, Седой?
Ты принес мне дурные вести, что-то случилось у твоих новых друзейцыган? Они меня ищут?
Митя подивился проницательности Седого, но не стал его разубеждать.
Разобраться нам надо, ответил Митя. Если ты не хочешь лишних забот, тебе все же придется уехать из Москвы.
Говори толком, не темни.
Они разорвут тебя, Седой. Ты не знаешь, что такое кровная месть!
Слышал, усмехнулся Седой, слышал и читал.
Это все не то, ответил Митя, это приукрашено. В жизни все гораздо проще и страшнее.
Седой рассмеялся.
Митя, чего ты обо мне беспокоишься? Ну, убьют они меня, и что? Столько раз пытались меня убить. И цыгане и не цыгане А видишь, я все еще жив! И, помолчав, неожиданно попросил:Устрой мне встречу с человеком, которого цыгане боятся! Можешь, Митя?
С бароном? уточнил Митя.
Откуда я знаю про это?! Есть у них такой человек?
Митя кивнул. Он знал, что человек в минуты опасности всегда пытается найти выход из самых запутанных ситуаций. Вот и Седой, предчувствуя будущие осложнения, нашел казавшийся ему самым простым выход. Ведь действительно только барон может остановить надвигающуюся резню и принять решение, которое успокоит всех.
Я попробую сделать то, о чем ты просишь, Седой, наконец откликнулся Митя. Может быть, барон объяснит тебе то, что я не смог.
Тычеловек из моего прошлого, сказал Седой, прошлое не перерезать и не уничтожить.
Но его можно забыть.
Э, махнул рукой Седой, не так-то просто это сделать. Ты знаешь, Митя, не боюсь я твоих цыган, ведь они самые обычные люди, такие же, как и мы с тобой. Есть среди них и крутые, но не больше и не меньше, чем среди остальных. Смерть забирает всех, она не знает, кто ты по национальности. Видел я цыган и в тюрьме, и в лагерях. Всякие попадались. Были и слабаки, были и те, кого там пришили блатные. И ничего, хоть и убили цыган, а живы до сих пор. Никто их за это не покарал.
Ты не знаешь таборных, не согласился Митя, не знаешь. Ты видел только блатных.
Что же в них такого особенного, в таборных? спросил Седой.
По совести сказать, начал Митя, я и сам-то только начинаю чувствовать, что в них есть какая-то тайна, но не та, что в книгах описана, и не та, что мы в кино видели
У всех одна тайна, усмехнулся Седой, жить как можно дольше и как можно лучше!
Не скажи, возразил ему Митя, жить можно по-разному. Одни волокутся по жизни: день прошел и ладно. Митя устало скривился. А другие шкуру рвут на себе, чтобы только людьми остаться.
Людьми! повторил за ним Седой. Повидал я этих людей вездеи в зоне, и на пересылках. За краюху хлеба убивали. «Умри ты сегодня, а язавтра!»