Это баня, сказала становиха. Но умоляю вас, не говорите никому!
Подойдя к бане, Чубиков и Дюковский увидели на дверях огромнейший висячий замок.
Приготовьте огарок и спички! шепнул следователь своему помощнику.
Становиха отперла замок и впустила гостей в баню. Дюковский чиркнул спичкой и осветил предбанник. Среди предбанника стоял стол. На столе рядом с маленьким толстеньким самоваром стоял супник с остывшими щами и блюдо с остатками какого-то соуса.
Дальше!
Вошли в следующую комнату, в баню. Там тоже стоял стол. На столе большое блюдо с окороком, бутыль с водкой, тарелки, ножи, вилки.
Но где же этот? Где убитый? спросил следователь.
Он на верхней полочке! прошептала становиха, всё еще бледная и дрожащая.
Дюковский взял в руки огарок и полез на верхнюю полку. Там он увидел длинное человеческое тело, лежавшее неподвижно на большой пуховой перине. Тело издавало легкий храп
Нас морочат, чёрт возьми! закричал Дюковский.
Это не он! Здесь лежит какой-то живой болван. Эй, кто вы, чёрт вас возьми?
Тело потянуло в себя со свистом воздух и задвигалось. Дюковский толкнул его локтем. Оно подняло вверх руки, потянулось и приподняло голову.
Кто это лезет? спросил охрипший, тяжелый бас. Тебе что нужно?
Дюковский поднес к лицу неизвестного огарок и вскрикнул. В багровом носе, взъерошенных, нечесаных волосах, в черных, как смоль, усах, из которых один был ухарски закручен и с нахальством глядел вверх на потолок, он узнал корнета Кляузова.
Вы Марк Иваныч?! Не может быть! Следователь взглянул наверх и замер
Это я, да А это вы, Дюковский! Какого дьявола вам здесь нужно? А там, внизу, что еще за рожа? Батюшки, следователь! Какими судьбами?
Кляузов сбежал вниз и обнял Чубикова. Ольга Петровна шмыгнула в дверь.
Какими путями? Выпьем, чёрт возьми! Тра-та-ти-то-том Выпьем! Кто вас привел сюда, однако? Откуда вы узнали, что я здесь? Впрочем, всё равно! Выпьем!
Кляузов зажег лампу и налил три рюмки водки.
То есть, я тебя не понимаю, сказал следователь, разводя руками. Ты это или не ты?
Будет тебе Мораль читать хочешь? Не трудись! Юноша Дюковский, выпивай свою рюмку! Проведемте ж, друзья-я, эту Чего смотрите? Пейте!
Все-таки я не могу понять, сказал следователь, машинально выпивая водку. Зачем ты здесь?
Почему же мне не быть здесь, ежели мне здесь хорошо?
Кляузов выпил и закусил ветчиной.
Живу у становихи, как видишь. В глуши, в дебрях, как домовой какой-нибудь. Пей! Жалко, брат, мне ее стало! Сжалился, ну, и живу здесь, в заброшенной бане, отшельником Питаюсь. На будущей неделе думаю убраться отсюда Уж надоело
Непостижимо! сказал Дюковский.
Что же тут непостижимого?
Непостижимо! Ради бога, как попал ваш сапог в сад?
Какой сапог?
Мы нашли один сапог в спальне, а другой в саду.
А вам для чего это знать? Не ваше дело Да пейте же, чёрт вас возьми. Разбудили, так пейте! Интересная история, братец, с этим сапогом. Я не хотел идти к Оле. Не в духе, знаешь, был, подшофе Она приходит под окно и начинает ругаться Знаешь, как бабы вообще Я, спьяна, возьми да и пусти в нее сапогом Ха-ха Не ругайся, мол. Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла. Питаюсь теперь Любовь, водка и закуска! Но куда вы? Чубиков, куда ты?
Следователь плюнул и вышел из бани. За ним, повесив голову, вышел Дюковский. Оба молча сели в шарабан и поехали. Никогда в другое время дорога не казалась им такою скучной и длинной, как в этот раз. Оба молчали. Чубиков всю дорогу дрожал от злости, Дюковский прятал свое лицо в воротник, точно боялся, чтобы темнота и моросивший дождь не прочли стыда на его лице.
Приехав домой, следователь застал у себя доктора Тютюева. Доктор сидел за столом и, глубоко вздыхая, перелистывал «Ниву».
Дела-то какие на белом свете! сказал он, встречая следователя, с грустной улыбкой. Опять Австрия того!.. И Гладстон тоже некоторым образом
Чубиков бросил под стол шляпу и затрясся.
Скелет чёртов! Не лезь ко мне! Тысячу раз говорил я тебе, чтобы ты не лез ко мне со своею политикой! Не до политики тут! А тебе, обратился Чубиков к Дюковскому, потрясая кулаком, а тебе во веки веков не забуду!
Но шведская спичка ведь! Мог ли я знать!
Подавись своей спичкой! Уйди и не раздражай, а то я из тебя чёрт знает что сделаю! Чтобы и ноги твоей не было!
Дюковский вздохнул, взял шляпу и вышел.
Пойду запью! решил он, выйдя за ворота, и побрел печально в трактир.
Становиха, придя из бани домой, нашла мужа в гостиной.
Зачем следователь приезжал? спросил муж.
Приезжал сказать, что Кляузова нашли. Вообрази, нашли его у чужой жены!
Эх, Марк Иваныч, Марк Иваныч! вздохнул становой, поднимая вверх глаза. Говорил я тебе, что распутство не доводит до добра! Говорил я тебе, не слушался!
Михаил Дмитриевич Чулков «Рассказы из книги Пересмешник, или Славенские сказки»
1789
Угадчики и верблюд
Отрывок из рассказа «Угадчики», демнстрирующий проявление детективной логики еще в XVIII веке.
Турки так же умирают, как и все люди, только хоронят их с некоторыми отменными по закону их обрядами; да дело теперь о смерти, а не о законе. Итак, скажем, что скончался близко Константинополя не последнего звания турок; осталось после него довольно имения и также три сына, которые после смерти его получили титул наследников. В то время, когда похороняли они своего отца, какой-то довольно проворный вор похитил все оставшееся им имение, и когда наследники усмотрели, что делить им было нечего, то предприняли разбирать дело это судом. Большой брат имел подозрение на середнего, середний на меньшого, меньшой на большого; итак, должно было всем просить друг на друга. Все равно желали иметь наследство, и для того все равно об оном и старались; итак, отправились они в Константинополь к кади.
Встретился им на дороге человек запыхавшись, который спрашивал:
Не видали ли, братцы?
Не верблюда ли? спрашивал большой брат.
Он левым глазом был кос, сказал середний.
А на нем был уксус, говорил меньшой.
Так точно, государи мои, это мой верблюд; да где же он? продолжал встретившийся.
Мы его не видали, отвечали ему все три брата вместе.
Возможно ли, говорит прохожий, отгадав, что я спрашиваю верблюда, описав его с ног и до головы, и говорить, что вы его не видали. Так конечно вы, господа мои, воры; однако у кади, я думаю, что заговорите вы другим голосом. Я желаю переговорить с вами у этого судьи.
Очень изрядно, отвечали они ему, а мы и сами великое имеем до него дело.
Мужик, идучи, радовался, что нашел своего верблюда, и думал, что уже он в его руках.
Пришедши к судье, мужик начал тотчас просить о своей покраже и уведомил кадия, как отвечали они ему, когда он спрашивал об оной. Кади, услышав все, нимало не сомневался, чтоб верблюд не был в руках у этих трех братьев; итак, сказал им, чтобы они немедленно отдали его мужику. Большой брат сказал судье, что они верблюда никакого не видали и у себя его не имеют. Кади, рассердись, закричал:
Почему же ты узнал, что мужик спрашивал верблюда?
Потому, отвечал большой брат, что было это еще утро, и роса покрыла поле, и следов не видно было никаких, выключая верблюжьих; я узнал, что пробежал тут верблюд; итак, спрашивал, не верблюда ли он ищет.
Изрядно, отвечал судья, а ты по чему узнал, что верблюд был левым глазом кос?
По тому, говорил середний брат, что на правой стороне дороги трава самая сухая, то он ее всю смял и ел, а на левой самая преизрядная, которой он нимало не повредил; так надобно, чтобы он левым глазом был кос.
Хорошо; а ты как это мог узнать, спрашивал кади у меньшого брата, что он навьючен был уксусом?
Очень нетрудно, отвечал он.- В следах его оставалось несколько жидкой материи, в которую я, омокнув перст, положил на язык и узнал, что это уксус; итак, надобно, чтоб был на верблюде в мехах уксус.