Не фига было к ирландцам приставать, резонно заметил Береславский.
Короче, они отложили решение неприятного вопроса на следующий день, потомна следующий, потом на вечер перед отходом. Наконец «Ильич» пару раз гуднул и поплыл в сторону Родины.
* * *
Ну и чего мы с ними будем делать? произнес доктор, брезгливо глядя на издевательски сверкавшие под мощной каютной лампой шесть бутылок. Домой повезем? Вся таможня оборжется. Всеоттуда, а мытуда.
Может, их выпить? задумчиво предложил Ефим. Мы четыре дня уже не пьем.
Это было правдой. Сама мысль о том, чтобы выпить водки за десять баксов, казалась кощунственной. Но вот эти стоявшие на столе бутылки снова стали по шесть рублей. Так что вполне можно себе позволить.
И Ефим с доктором выпили. Закуски было самая малостьостатки того, что прихватили из дома. Возможно, они вообще бы умерливсе-таки по три бутылки на брата, но, на их счастье, в каюту постучались двое сибирячков, хороших ребят, знакомство с которыми завязалось здесь же, на пароме. Они помогли братьям по разуму, сильно уменьшив степень алкогольной интоксикации, доставшуюся инициаторам разгула.
* * *
Тот самый первый в жизни Ефима круиз закончился так же весело, как и начинался. Выйдя из морвокзала в апрельскую, насквозь мокрую петроградскую погодку, доктор широко развел руки и с чувством произнес:
Здравствуй, Родина!
И тут же был по самые уши окачен талой водой из-под колеса не пожелавшего притормаживать грузовичка. А радостно смеявшийся Ефим уже ночью, в купе поезда Санкт-ПетербургМосква, стал жертвой поездных воров, укравших у него его единственные за тридцать с лишним лет жизни фирменные джинсы «Levis»
* * *
Ефим вздохнул, вспоминая былые деньки. Денег было меньше. Но и лет было меньше, черт возьми! А лысины не было вовсе.
Впрочем, долго расстраиваться он не любил: ведь впереди еще столько интересного!
* * *
Автобус тормознул прямо возле трапа «Океанской звезды». Швед-таможенник залопотал по-своему.
Если что-то надо задекларироватьпожалуйста! перевела гидиха. Деньги за покупки «такс-фри» можно получить на судне.
Ефиму декларировать было нечего, и он поднялся на борт.
Навстречу ему, как и утром, на ходу кивнув рекламисту, быстро прошел Семен Мильштейн. Его ничего не выражавшие глаза смотрели внутрь себя.
«Уезжает, значит», подумал Ефим, не испытывая, впрочем, никакого сожаления. Надо быть Лесной Дашей, чтобы любить этого человека. А Ефимвовсе не Лесная Даша.
Кстати, сама вышеупомянутая дева с Мильштейном едва разминулась, пройдя чуть раньше. Шла она быстро и целеустремленно, помогая крепкой рукой своему обессилевшему спутнику: когда Кефир успел так набраться, Береславский не заметил. По лицу Никифорова блуждала слабая идиотическая улыбка, а лицо Лесной Даши выражало отчетливую досаду. Впрочем, несмотря на это, она не возражала против того, чтоб безжизненная длань Кефира возлежала на ее упругих плечах. А может, ей так легче было его тащить?
8. Третий день плавания теплохода «Океанская звезда»
Стокгольм, Швеция
День и вечер
Поднявшись на борт теплохода, Семен сразу приступил к делу. Они заперлись в роскошнойдвухкомнатнойкаюте Агуреева, причем за дверью, в коридоре, остался Муса, а под открытым окномна VIP-палубе в каютах были не круглые иллюминаторы, а настоящие, опускающиеся, как в вагонах, окнапрогуливался Алеха.
Выяснил что-нибудь? спросил Николай. Он, конечно, знал про попытку взорвать самолет по пути в Питер, но не знал о результатах поисков злоумышленникадаже по кодирующему телефону о таких вещах они старались не разговаривать.
Пока немного, ответил Мильштейн. «Глобал кэпитал», похоже, ни при чем. Чеченытоже, хотя пластит принес чечен.
Последнее не понял.
Онодиночка. Индивидуальный подряд.
Но хоть какие-то зацепки есть?
Зацепки всегда есть. Правда, я сомневаюсь, что по ним можно будет выйти на заказчика.
* * *
Мильштейн говорил меньше минуты, но, чтобы узнать это, ему и его многочисленным подчиненным пришлось двое с лишним суток носиться без сна и отдыха.
Первой была встреча с Юрием Анкудиновымвысоким ухоженным блондином в отутюженной трехтысячедолларовой тройке и белоснежной рубашке с бриллиантами в запонках. Выпускник привилегированной западной бизнес-школы, он долгое время работал в Штатах, а теперь, вернувшись на Родину, стал финансовым директором компании «Глобал кэпитал».
На саморекламу «GC» не тратила ни копейки, но все, кому надо, знали, что здесь работают большие специалисты по недружественным слияниям и поглощениям.
Иногда «GC» работала по собственным планам, способствуя банкротству предприятий с хорошими активами, но тяжелым текущим положением. После захвата такие компании, как правило, распродавались по частям.
Иногда «GC» трудилась под заказ, готовя почву для тихогоили не оченьсвержения руководства той или иной фирмы. Разумеется, помимо денег и юридических знаний, «GC» в полной мере использовала то, что в газетах стыдливо именуют административным ресурсом.
Короче, «GC» был неприятным соперником «Четверки». Хотято ли западный стиль работы сказывался, то ли из-за того, что «GC» никогда не тянулась за слишком уж большим пирогом, в прежних переделах решение бизнес-вопросов с помощью стрельбы за ней никогда не отмечалось.
Здравствуйте, Семен Евсеевич! тепло поприветствовал Мильштейна топ-менеджер компании, искренне желавшей скушать «Четверку». Разобрались, что у вас там приключилось?
Разбираемся, сухо ответил Мильштейн. Выв числе подозреваемых.
А вы не меняетесь, вновь улыбнулся Анкудинов, но видно было, что на этот разс усилием. Входить в число смертельных врагов давно и надолго спятившего Мильштейна ему явно не хотелось.
Сашка был моим другом, объяснил Семен, так что этоличное.
«Глобал» здесь ни при чем, как можно тверже заявил Юрий. Я никогда не делал этого раньше, но сейчас готов пойти на то, чтобы раскрыть нашего заказчика: санкцию от него мы уже получили. Это солидная западная фирма с хорошей репутацией, ей скандалы с кровью ни к чему. Более того, нами получены инструкции, что, если криминал, связанный с «Четверкой», не прекратится, они выйдут из игры.
Семен Евсеевич внимательно ознакомился с представленными документами и доказательствами непричастности «GC» к кровавому переделу. Да, похоже, Анкудинов говорит правду: мощная немецкая инвестиционная группа вряд ли пойдет на такие шаги. А может, менеджеры «GC» за немецкие деньги готовили почву под собственные интересы?
Будто читая мысли, встревоженный Анкудинов дополнил бумаги собственными соображениями:
Немцы заказали устойчивую компанию среднего или выше среднего размера, не связанную с государством или бандитами. Они готовы были платить много за добротный билет в русский бизнес. Вы же видели нашу стратегию: мы не старались валить ваши предприятия, мы пытались перекупать обязательства вашим сторонним кредиторам. Если бы вы согласились на продажу или слияние, «Четверка» была бы продана по очень хорошей, чуть ли не европейской цене! Разве это похоже на криминальный захват?
Не проронивший за прошедший час ни слова Мильштейн встал:
Вы предоставите мне копии материалов?
Не хотелось бы, замялся Анкудинов. Вы же знаете, мы не обязаны даже показывать их вам.
Как хотите, сухо сказал Семен.
Анкудинов быстро нажал кнопку вызова и попросил мгновенно появившуюся помощницу сделать копии материалов со всей папки.
Мильштейн снова сел в кресло.
Мы не боимся вас, сказал Анкудинов. Просто мы не хотим играть на чужом поле. И отвечать за то, к чему непричастны.
Потом он еще что-то убедительное говорило своих связях, бесстрашии и одновременном нежелании конфликтовать, но Мильштейн видел, что этот лощеный отечественный иностранец действительно очень боится быть втянутым в жестокий конфликт. И еще: похоже, ни немецкий заказчик, ни сам Анкудинов непричастны к смерти Болховитинова. Хотя совсем вычеркивать «GC» из списка рано: может, в ней есть более мелкие и более отчаянные игроки, попытавшиеся чужими руками вытащить себе из огня каштаны.