Ему немедленно было указано не лезть не в свое дело и проезжать поскорее. Сама старуха успела высказаться в том смысле, что коль скоро ее не раздавили немецкие танки, то эти засранцы и подавно не задавят.
Такова была первая неприятность, случившаяся утром в Кремле. Вторая беда разразилась к десяти часам.
Из кремлевской квартиры генерального секретаря как ошпаренный выскочил председатель КГБ и скрипя зубами бросился к своей машине. Он был вне себя от ярости. Палец генсека, упершийся ему в солнечное сплетение, не доставил председателю большого удовольствия, еще меньше ему понравилось обвинение в некомпетентности, и уж совсем добил тот факт, что шифрованное сообщение из советского посольства в Лондоне было перехвачено по пути в КГБ и прочитано кремлевской службой безопасности. Недоноски из его комитета заплатят за предательство. Он лично об этом позаботится.
Председатель сел в машину, стоявшую, как и другие автомобили во дворе, с включенным двигателем. За ночь температура упала до минус тридцати, на таком морозе достаточно выключить мотор на несколько минут и потом его в жизни не запустишь. Кулаковский «зил» выехал из Боровицких ворот и свернул вдоль Кремлевской стены.
Разумеется, ему не дали даже рта раскрыть в свое оправдание, а учили, как сопливого мальчишку, что делать дальше и как ответить на предложение Лондона. Англичане предлагали закончить игру, открыть свои карты и встать из-за стола. Кто поручится, что они не блефуют? Кто знает, что у них на уме? Кулаков вспомнил, как генеральный секретарь сделал в этом месте паузу для пущего эффекта. «Ступайте и поскорее найдите Калягина, приказал он. Найдите его и кончайте это дело. Мы выполним наше обязательство. Если нас попытаются обмануть, то мы вернемся к карточному столу и разыграем новую партию. Но пока держите карты рубашкой наверх и припасите пятого туза в рукаве».
Но товарищ
Никаких «но», отрезал генсек. Держите шифровку и идите займитесь делом, одна нога тут, другая там.
Председатель сжал кулаки. Самое худшее, что свидетелем его унижения была вся кремлевская служба безопасности. Они наверняка слышали, как он просил, оправдывался, умолял, и смеялись. Председатель Комитета Госбезопасности был для них посмешищем. Они тоже заплатят за это, дайте только срок. Но сейчас надо было действовать.
Он снял трубку радиотелефона и начал быстро говорить.
Перед столом навытяжку стоял Перминев. Рядом с ним замер генерал Иноземцев.
«Жалкая пара, подумал председатель. Второй сорт. Слишком нервничают. Трусы».
Он брезгливо поморщился. Даже в такой холодный день пот с его помощников катил градом.
Докладывайте.
Перминев кивнул.
Теперь ясно, товарищ председатель, что домработница Потапова была его сообщницей. Она также скрылась. На дверях ее квартиры мы обнаружили условный знак, которым ее пытался предупредить Левин. Квартиру мы держим под наблюдением, но до сих пор Потапова там не появлялась.
Председатель поднял бровь.
Каким образом этот Левин попал к ней в квартиру, после того, как вы отпустили его с Петровки?
Не знаю. Автобусы тогда уже не ходили, метро было закрыто. Может быть, в такси или взял частника
Что говорит ночная сводка по транспортным передвижениям? Вы сделали запрос в ГАИ?
Еще нет.
Перминев уставился в пол. Идиот, как он сам не догадался об этом! Ведь гаишники фиксируют все номера автомобилей в ночное время, просто чтобы не заснуть от скуки.
Костистая, похожая на скелет фигура председателя КГБ поднялась из кресла и прошлась вдоль стола. В профиль она напоминала вопросительный знак.
Говорите, англичане пока не шевелятся?
Не совсем. Паркер ходит кругами. Он знает, что за ним следят, но не делает попыток оторваться.
Председатель взял генерала под руку и отвел к окну. Он был выше Иноземцева по крайней мере на голову, поэтому нагнулся к его уху, напоминая духовника, наставляющего своего прихожанина на путь истинный.
Начинайте чистку, сказал он очень тихо. Выясните, кто так или иначе причастен к этому делу, и всех уберите.
Всех? И номенклатуру тоже? Генерал повернулся к Перминеву спиной, чтобы тот не услышал.
Должность не играет роли. Приказ убрать всех одним махом. Выполняйте.
Перминев сверлил их взглядом из середины комнаты, но не заметил ни тонкой улыбки генерала, ни быстрого ответного кивка председателя. Он был из молодых и не знал условных знаков, принятых в органах в сороковые и пятидесятые годы. И уже никогда не узнает.
Джордж Паркер раздраженно смотрел на управляющего делами посольства. Сейчас, более чем когда-либо, он был убежден, что видит перед собой прирожденного идиота.
Меня не интересует, что вы скажете доктору, повторил Паркер, но к пяти часам вечера он должен освободить свое помещение. Он и его ужасная супруга.
Боюсь, что я не смогу этого сделать. В инструкции нигде не сказано, что он обязан освобождать свою квартиру.
Управделами упрямо потупился.
Ну тогда придумайте что-нибудь. Скажите, например, что там повышенный фон радиации и надо это проверить. У вас же уйма свободных квартир в посольстве в связи с праздниками.
Паркер отвел взгляд. Этот человек был безнадежно туп.
Управляющий встал, чтобы идти.
Хорошо. Я подумаю, что можно сделать, вяло промямлил он.
Вы не подумаете, тысяча проклятий, а сделаете это, как миленький!
Оставшись один, Паркер снова прикинул все возможности. Если Калягину удастся пройти в посольство незамеченным, то лучше докторской квартиры не сыскать. Она выходила окнами в глубину посольского двора и имела отдельный вход. Как только он будет здесь, можно разработать детали его переправки на Западскорее всего, придется подделать паспорт, визу, отметки гостиниц, может быть, слегка изменить его внешность пластической операцией. Хирурги часто приезжают в Москву на разные научные конференции.
Но если русские заметят его, ничего не останется, кроме как действовать через Министерство иностранных дел. Посол снесется по своим каналам с Советами, может, даже подключит министра, и кто знает, куда это заведет? Все сразу запутается и осложнится.
Разумеется, затянувшееся молчание Лондона означало лишь одно: они не верили в успех Паркера.
Большинство москвичей так и не добралось до службы, школы были закрыты. В спальных районах столицы не ходили автобусы. Все замерло, работали лишь самые необходимые службы, да и то не все.
Даже в центре улицы были пустынными. Редкие темные фигуры вприпрыжку трусили вдоль стен домов. Одни постовые милиционеры храбро встретили пургу своей грудью, закутанной в шесть слоев шерсти и овчины. Закутав лица в шарф, они бодро притопывали валенками чудовищных размеров.
Наемник Перминева чувствовал себя как никогда уверенно. Сейчас весь город принадлежал ему одному. Все сидят по домам, на улицу никто носа не высунет. Очень удобно: никаких помех, никаких неожиданностей.
Он потихоньку ехал сквозь снежную пелену, без напряжения управляя полноприводной «нивой». Кутаться ему не имело смыслапрекрасно грел арктический комбинезон, проверенный на Северном полюсе и на Эвересте. Для него никогда ничего не жалели, предоставляя все самое лучшее.
Лишь одно мешало: снег замел бровку тротуара, и не было заметно, где кончается проезжая часть и начинается пешеходная. Наемник заехал в небольшой дворик в трех домах от нужного. Район был ему знакомздесь половина домов была жилыми, а половину занимали учреждения. Для человека, проведшего много лет во Вьетнаме, приятно было работать дома.
Никто не видел, как он по водосточной трубе влез на карниз второго этажа и, вынув из-за пазухи стеклорез, провел четыре линии по разрисованному морозными узорами стеклу лестничной клетки. Коротко крякнув, стекло вывалилось прямо на подставленные ладони.
Поднявшись в лифте на седьмой этаж, он долго звонил в квартиру и уже собирался уходить, чтобы вернуться позже, как дверь распахнулась и на пороге появилась Тамара Рыжова в старом домашнем халате. Ее густые рыжие волосы в беспорядке свисали на плечи, на лице не было ни малейшего следа косметики. Сейчас ее не узнал бы ни один из многочисленных поклонников, но убийцу она устраивала и в таком виде.