Потом Калягин не мог понять, зачем он это сделал. Наверное, подсознательно искал последнее звено, связывавшее его с прошлым, чтобы окончательно убедиться, что обратной дороги для него нет.
Он стоял у телефона-автомата на вокзале и слушал длинные гудки в трубке. Номер легко запоминался, но Калягин звонил по нему редко. На том конце провода трубку взял старик, который долго откашливался, прежде чем ответить. Голос дядюшки нельзя было не узнатьмягкая эстонская манера говорить осталась у него навечно.
После взаимных приветствий возникла пауза, как будто дядя набирался духа спросить о чем-то.
Ты где, Дмитрий?
Как где, в Советском Союзе.
Я понимаю, но где именно? Может, я за тобой заеду?
Калягин положил трубку. У дяди никогда не было машины, да и водить он не умел. Калягин представил себе сцену, которая происходила сейчас в дядюшкиной квартире. Наверное, их там было двое. Точно, не меньше двоих. Они любят давить числом. Вероятно, сидели там уже вторые сутки, попивая хозяйский кофеек и опустошая холодильник, листая чужие книги и роясь в личных бумагах, просто чтобы старик знал, с кем имеет дело.
Он жил недалеко, в Сокольниках, но виделся с племянником редко. Дядя старался держаться подальше от Кремля, замкнувшись, как в скорлупе, в своей ветеранской квартире и отвергая все попытки облегчить ему жизнь. А жить старому вдовцу было нелегкоблизких друзей не осталось, соседи боялись его. Боялись громко включать радио, выпивать с гостямине дай Бог старикану не понравится, и он пожалуется своему всесильному племяннику, а тот разгневается. Костей тогда не соберешь!
Сейчас, наверное, кагэбэшники орут на него, обвиняют старика, что он намеренно прервал разговор. А может, решили поговорить с ним в другом месте и уже волокут его по лестнице, кричащего и цепляющегося ботинками за ступеньки, к ждущей у подъезда черной «волге»?
Калягин вернулся к Потаповой.
У нас осталось шестнадцать копеек.
Целое состояние, улыбнулась она. Ходить пешком полезно.
Калягин взглянул на часы.
Сейчас почти два. Прием в посольстве начинается к шесть тридцать. Пора двигаться.
Когда они вышли на улицу, на минуту из-за облаков появилось солнце. Тусклое зимнее солнце, уходящее на запад.
Поступила жалоба на ваш телефон, надо проверить.
Мой телефон работает нормально, возразила Тамара, однако в глазах незнакомца появилось нечто такое, что заставило ее отступить в сторону. Тот быстро проскользнул мимо нее в квартиру. Тамара Лишь успела заметить его странный комбинезон, отсутствие сумки с инструментами и мягкие кошачьи движения.
Он повернулся к ней и стянул с головы капюшон, открыв седой ежик коротких волос, худое костистое лицо с длинным носом, слегка свернутым набок. Никаких особых примет, никаких эмоций. Хотя Тамара никогда не видела этого человека прежде, она узнала его.
Вы, любезный, опоздали по крайней мере на несколько лет.
Кто-нибудь еще в квартире есть? Его голос звучал спокойно, доброжелательно.
Тамара хотела соврать, но бесцветные глаза уже прочли ее мысль. Обманывать его не имело смысла.
Мой племянник. Но он спит в свободной спальне. Говорите, он ничего не услышит.
Они помолчали.
В свободной спальне повторил человек как бы про себя. У него самого не было отдельной спальни. Присаживайтесь, пожалуйста, предложил он Тамаре.
Спасибо, я постою.
Вам лучше сесть, повторил он, и Рыжова увидела в его руках шприц и маленький черный футляр.
Подождите, сказала она ему. Наконец, он услышал ее настоящий голос, знакомый миллионам.
А потом для нее наступил момент необычайной ясностипосле стольких лет блужданий в потемках все вокруг вдруг озарило ярким светом. При этом она знала, что убийца не послушался ее, не стал ждать, не захотел облегчить ей смерть. Промелькнула рука с иглой, сверкнула вспышка боли, и все исчезло.
Они не могут найти ее машину. Перминев жалобно взглянул на генерала.
Кто «они»?
Он не может.
Странно. Мне показалось, что он может все.
Он лишь выполняет, что ему приказано. У Перминева непроизвольно задергалось веко.
В этом я не сомневаюсь. Как бы то ни было, мы знаем, что у Калягина есть машина. Но зачем она ему? Черный «мерседес» Рыжовой с московскими номерами. Разъезжать на нем по городувсе равно что появиться на улице голым. Все кругом знают ее машину. Какой ему от нее толк?
А если он хочет воспользоваться ей только один раз?
Генерал выпрямился в кресле.
Что вы имеете в виду?
Разрешите мне кое-что уточнить. Перминев Поднял трубку внутреннего телефона и набрал кремлевский номер. Посмотрите его календарь. Меня интересуют вчерашняя и сегодняшняя странички A-а, черт! Перминев положил трубку и повернулся к генералу. Кремлевская служба безопасности уже опечатала все его вещи. Теперь мы должны запросить их официально.
Сколько это займет?
Час или два. Я не хочу упускать ни малейшей зацепки. Кто знает, может, Калягин заранее планировал какую-то встречу?
Генерал промолчал. Он смотрел из окна на заснеженные крыши. Похоже, к вечеру распогодится.
Скажите, тихо спросил он Перминева, с Рыжовой проблем не было?
Никаких. Ее обнаружил племянник и вызвал «скорую». Врачи констатировали смерть от сердечного приступа.
Генерал покачал головой.
Забавная штука, задумчиво проговорил он. Моя дочь без ума от нее. У нас дома даже есть какие-то ее записи. Я слушал, приятная музыка.
Секретарша посла выслушала звонок с той известной долей скептической снисходительности, которая вырабатывается годами работы в приемной высокого руководства. Эта дама принадлежала к особой племенной породе секретарш, которую разводят исключительно для охраны спокойствия большого начальства. Их специально натаскивают чинить всевозможные препятствия на пути простых смертных. Но даже такая выдающаяся представительница славного племени кабинетных церберов, как Джудит Пилкингтон, спасовала перед настырностью русских.
Я посмотрю, не занят ли он, сказала она звонившему.
Посмотрите.
Она заметила, что посол говорил по телефону меньше двадцати секунд. Затем вызвал ее по внутренней связи и распорядился подать машину. Когда он вышел в приемную, на нем лица не было.
Воздушная тревога, объявил он. Звонили из второго европейского отдела МИДа. Кажется, советский дипломат в Лондоне серьезно пострадал в араке. Почему Лондон никогда не предупреждает нас?
Прежде чем секретарша успела раскрыть рот, сэр Дэвид выскочил из приемной, на ходу криво нахлобучив круглую лисью шапку и не попадая в рукав пальто.
По экрану телевизионного монитора в приемной промелькнула маленькая фигурка с развевающимися на ветру полами пальто и быстро юркнула на заднее сиденье «роллс-ройса».
Несколько минут Джудит Пилкингтон сидела неподвижно, размышляя над необычным поведением посла. Поспособствовать бедняге чем-то серьезным она никогда не могла. Сам он был опытным дипломатом, но на помощь своей жены не мог рассчитыватьона была слишком провинциальной на вкус мисс Пилкингтон. Ему придется туго, если русские насядут всерьез, а Лондон не захочет помочь.
Джудит поколебалась, глядя на телефон прямой связи с Лондоном, затем все же сняла трубку. Грош ей цена, если она не позвонит сейчас подруге в Министерство иностранных дел и не выяснит, в чем дело.
Разве не одобрил бы сэр Дэвид ее инициативу? Он бы только поблагодарил ее за помощь.
Она поймала Мэвис Бейтс, когда та уже собиралась уходить на завтрак. Мэвис всегда была молодчиной. Раньше она работала второй секретаршей в московском посольстве, а теперь обреталась в советском отделе министерства, ожидая назначения в Софию. Бедняжка.
Мэвис была так удивлена и рада звонку Джудит, что совсем забыла, что линия могла прослушиваться. Конечно, она пороется в сегодняшних сводках, это не займет много времени. Но как ни старалась Мэвис, судя по сводкам ни с одним из восточно-европейских дипломатов ничего похожего не произошло, а весь персонал советского посольства был жив и здоров. По голосу Мэвис было заметно, что она даже рассердилась.