Я Я
Но сестра уже перешла на крик. Паркер сначала застыл, ошеломленный ее напором, а затем понуро поплелся назад. Наконец он на своей шкуре испытал, что значит быть просителем в этой стране.
Кто-то поймал его руку, и, обернувшись, Паркер увидел знакомую женщину-врача. Сейчас она показалась ему еще более хрупкой и еще более утомленной.
А я шла к вам. Давайте, зайдем сюда.
Она пропустила его в ординаторскую. Здесь было тихо, больничный шум и детские страдания остались за плотно прикрытой дверью.
Я как раз подводила итоги за сутки. Четыре ребенка умерло, один родился, английскому мальчику стало гораздо лучше и через два дня мы его выпишем. Врач подняла глаза и улыбнулась. Вы успели вовремя, мистер Паркер.
Спасибо, доктор. Я Я даже не знаю, как мне отблагодарить вас.
Не надо меня благодарить. Я делала для вашего сына все то же самое, что сделала бы для любого советского ребенка. Только наш мальчик никогда бы не получил нужного лекарства, и исход мог быть иной. Она помолчала, опустив глаза в бумаги, затем снова взглянула на Паркера. Когда вы вернетесь на родину, пожалуйста, не думайте о нас плохо. Чаще вспоминайте тот вечер в Москве, когда мы боролись за вашего сына.
Была уже половина девятого, когда Паркер добрался до посольства. Сузи наотрез отказалась уходить из больницы. Наверное, она была по-матерински права, заявив, что не двинется с места, пока не убедится, что ее ребенку больше ничего не грозит.
Снизу, из вестибюля, Паркер заметил свет в кабинете посла. Его дверь открылась, и на пороге появился сэр Дэвид Уайт собственной персоной в смокинге.
Джордж, вас не затруднит подняться ко мне на минуту? Есть разговор.
Когда они уединились в «изоляторе», посол облокотился на шаткий столик и подался к Паркеру. На черном бархатном галстуке-бабочке посла красовалось желтое пятно.
Где Кросс? спросил Паркер.
Давайте по порядку. Посол тяжело дышал. Как вам известно, наша Кросс отправилась на встречу с каким-то типомкто он, откуда, мне, разумеется, неизвестно, равно как я не знаю ничего остального об этом деле. Конечно, вам решать, как использовать своих непосредственных подчиненных, но
Подождите У Паркера даже перехватило дыхание от такой наглости. Вы чертовски правы, разрешая мне распоряжаться моими людьми по моему разумению. Мы даже иногда информируем вас о своих делахиз любезности и под мою личную ответственность, между прочим, но это не дает вам права вмешиваться в наши операции, причем в самом их разгаре.
Спокойнее, Паркер. Вас не оказалось на месте. Почемуя не знаю, но надеюсь, что причины для вашего отсутствия окажутся вескими. Между тем, события развивались так стремительно, что Кросс нуждалась в руководстве.
Да что случилось, черт возьми?
Она встретилась с этим малым. Ни своего имени, ни клички, как это у вас там называется, он ей не сообщил. Успел лишь всучить девушке записку со своим адресом и попросил о новой встрече. Он, видите ли, пожелал встретиться с «шефом», то есть с вами. Причем, срочно. Мэри вернулась сюда. Надо было действовать. От вас же никаких вестей. Сколько еще вы будете отсутствовать, мы не знали, поэтому я послал ее снова.
Вы Что вы сделали? просипел Паркер, внезапно потеряв голос. В первый миг он даже подумал, что ослышался. Вы дали задание моей сотруднице, не имея ни малейшего представления об операции, не обладая специальными знаниями? Я не могу поверить, что вы сделали такую чудовищную глупость! Теперь Паркер кричал, забывшись от ярости.
Неожиданно он представил себя со стороны: шеф московской резидентуры МИ-6 распекает в хвост и в гриву посла Ее Величества в звуконепроницаемом бункере в ста метрах от Кремлевской стены. Какой бред! Паркер осекся и потряс головой. Теперь горячиться без толку.
Вы даже не представляете, сэр Дэвид, что натворили. Но самое скверное, что я тоже этого не знаю. Пока. Хотя подозреваю, что очень скоро мы все узнаеми вы, и я. Вы, конечно, тут же броситесь спасать собственную репутацию, сочините для Лондона байку: мол, влип тут один раздолбай по собственной вине, но ничего страшного не случилось, профессиональный риск, так сказать. К тому же, такого добра тут хоть завались, стоит только пальцем поманить, ну, и дальше в том же духе. Паркер стукнул кулаком по хлипкому столику. Только я этого так не оставлю. Не надейтесь.
Посол встал.
Я больше не намерен выслушивать от вас разную чушь, Паркер, и предлагаю вам взять себя в руки. Я еще никогда не слышал столь возмутительных речей. И вот вам мой совет. Старик приблизился вплотную к Паркеру. Теперь их лица разделяло не более трех дюймов. Хорошенько оцените свои возможности, молодой человек, прежде чем решитесь втянуть меня в это дело. Поняли меня?
Ох, и подлый же взгляд был у посла в этот момент. Как Паркер вспоминал потом, более подлого взгляда он не видел с тех пор, как сошел с трапа самолета в Шереметьево.
В своем кабинете он застал Мэри Кросс. Волна злости вновь поднялась в нем. С ненавистью взглянув на девушку, он буркнул:
Умница, что тут еще скажешь?
Прости меня, Джордж, но я даже не подозревала
Не скули, Мэри. Разве тебя не учили в Лондоне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не надо вилять хвостом? А теперь валяй, излагай новости; хочешь, сначала хорошие, а потом плохие, а хочешь, наоборот. Мне все равно.
Новости потрясли Паркера. Он никогда не говорил с Единорогом, даже не знал, как тот выглядит. Но еще вчера Паркер почувствовал, что между ними возникла незримая связь, нечто не объяснимое словами, но роднящее их в этом холодном, враждебном им обоим городе.
Мэри Кросс уронила голову в ладони.
Поверь, Джордж, я ничем не могла помочь ему. Когда я подъехала, они уже были там.
Сколько их было?
Трое. Они ждали его. Ятоже. Но все мы просмотрели, как он вошел в дом. А когда свет у него зажегся, и они пошли
Паркер уставился в пол. Единорог не был его агентом, следовательно, формально его вины здесь не было. Но он представлял учреждение, сильно задолжавшее Единорогу, и не сумел вовремя вернуть ему долг. В последние секунды жизни Единорог мог подумать, что он зря когда-то связался с этими англичанами, и это было самое страшное.
Мы предали его, Мэри. Предали, понимаешь? Мужчины не просят о помощи, а этот криком кричал, умолял нас. Понимаешь, о чем я говорю? Вот и подумай на досуге над этой смертью агента британской разведки.
Паркер взял портфель и открыл дверь кабинета.
Идем. Нам тут больше делать нечего, сказал он Мэри, и та поразилась, какие усталые у него глаза.
Охранник выпустил их во двор. Напротив, через реку, возвышался Кремль. В который уже раз при взгляде на него Паркеру пришла мысль о нелепом несоответствии между нетленной красотой архитектурного ансамбля и его пакостной начинкой.
Нет, он не позволит списать дело Единорога в архив. Тот заслужил большего, хоть и зароют его в безымянную могилу.
Садитесь, приветливо сказала она, и этот момент решил все.
По пути на афанасьевскую дачу Калягин еще обманывал себя, представляя, как они поболтают о том, о сем, обменяются новыми анекдотами, потом он ее чмокнет в щеку и откланяется. Но сейчас ему расхотелось уезжать домой.
Ему даже не пришлось ловить подходящий момент, говорить какие-то слова, уговаривать Похоже, никаких препятствий не предвиделось, оставалось только сделать шаг навстречу.
Они не просидели в гостиной и минуты, как она встала и потянула его за собой.
На ней было то же свободное платье, что и в прошлый раз. И все остальное было как в тот вечер: длинные золотистые волосы, едва заметная улыбка, не исчезающая с лица, губы, которые закрывались и открывались целую вечность, загар, напоминающий ему о другом, праздничном мире за тысячи километров от заснеженной зимней Москвы
И не беда, что окна в спальне были зашторены и кровать им пришлось искать на ощупь, что, разорвав на ней платье, он так и не увидел ее обнаженной. Зато был прохладный мех покрывала, ласковые прикосновения атласных подушек и тепло женщины, которая хотела его.
Часом позже, когда он засыпал, рядом с ним уже никого не было.
Еще несколько минут ушло на то, чтобы найти выключатель. Калягин чувствовал, что мерзнеткто-то отключил центральное отопление. Он остановился посередине спальни, растерянно оглядываясь и чувствуя, как на него наползает липкий страх. Одежда валялась там, где он ее сбросил. Один ботинок лежал у окна, другой выглядывал из-под кровати. Кандидат в члены Политбюро, мать твою!..