Как и в прошлый раз Стюарт отъехал пару миль от тюрьмы и позвонил из автомата. Но на этот раз московское посольство Лондон не побеспокоил.
11 декабря
Джордж Паркер сидел в посольстве Ее Величества и писал рождественские поздравления. Последняя дипломатическая почта перед праздниками уходила сегодня днем.
Для лондонских коллег он заготовил специальный подарокстарую черно-белую открытку с видом площади Дзержинского и надписью «С Новым годом!» Простенько и со вкусом. В Лондоне должны оценить его поздравление.
Прошло шесть месяцев с тех пор, как он получил там последние инструкции. Телефонный звонок раздался, когда Паркер застегивал последний чемодан. Рядом стояли его родители, приехавшие проводить их в аэропорт. Возбужденные и обеспокоенные, они смотрели на сына, взявшего трубку.
Голос на том конце провода сказал:
Просим вас заехать к нам по пути в аэропорт. Это займет не больше пяти минут. И после паузы:Извините, если побеспокоили.
Разумеется, побеспокоили! Родители совсем расстроились, а Стивен закатил истерику, пока они ждали его в машине за углом.
Не знаю, в полной ли мере нам удалось довести до вашего сознания одну важную деталь. Заместитель начальника свесил голову на бок, внимательно наблюдая за Паркером. Он ужасно напоминал заинтересованного ньюфаундленда. Поэтому я решил еще раз напомнить, что среди обломков, которые вам придется разбирать после гм Долинга, кое-что осталось нетронутым. Вернее, кое-кто.
Да?
Довольно ценный парень, поверьте мне. Он занимает высокое положение. Вообще-то, мы уже давно его не слышали. Три года назад он залег в спячку. По нашей рекомендации, разумеется. В той обстановке мы боялись перегреть ценный источник. Но как бы то ни было, уверены, что он по-прежнему наш. Надеюсь, вы поняли, о чем я говорю.
Паркер понял.
Да, еще одна тонкость. Ваш посол. Вы можете посвящать его в свои дела, но только в самых общих чертах. После того, как русские навалили кучу прямо ему на крыльцо, грех не дать старику лопату, чтобы он мог сгрести это дерьмо. Правда, на вашем месте я бы не говорил ему о нашем спящем друге. Вы меня поняли?
Паркер улыбнулся, вспомнив, как забавно при этом шеф свесил голову на другое плечо. Он так и продолжал улыбаться, когда секретарша посла вызвала его в «изолятор».
Лондон обеспокоен. Посол внимательно смотрел на Паркера.
Прошу прощения, сэр, но мне казалось, что я в посольстве единственный человек, кто контактирует с моим начальством. Еще раз простите, сэр.
Не кипятитесь, Паркер. Уж если кому из нас двоих обижаться, так это мне. Мы с Харриет едем на досуге в Хельсинки кое-что купить, а меня хватают, волокут в тамошнее посольствопотрясающее здание, между прочим, и ведут в кабинет начальника канцелярии. Бедняжка Харриет тем временем томится в «Stockmanns». Как вы думаете, кому я понадобился? Разумеется, Харгривсу из вашей конторы, который и заявил, что Лондон обеспокоен. Они не уверены, что в деле Долинга сошлись все концы.
Паркер не на шутку разозлился.
С Долингом покончено раз и навсегда, и они прекрасно это знают: выжали ведь его досуха во время следствия! А кроме того, не слишком ли поздно они спохватились?
Долинг был вашим предшественником. Полагаю, мне не надо объяснять вам, что это значит. Взгляд сэра Дэвида стал жестким. М-м?
Послушайте, понятия не имею, почему они снова вернулись к этому делу. Лично я объелся им еще в Лондоне. Долинг шьет мешки на острове Уайт. Его сеть ликвидированабольшинство попало в лапы КГБ, нам удалось спасти одну Сильвию. И все, хватит об этом.
Паркер хотел было встать из-за стола, но остался на местев «изоляторе» не особо разбежишься. Все-таки, удивительно метко прозвали секретную комнату.
Лондон хочет убедиться, что Долинг не выдал больше никого Из крупных фигур.
Кого?
Откуда мне знать? Меня ведь не посвящают в ваши секреты.
Мы прочесали протоколы всех допросов Долинга, разобрали их по косточкам, но не обнаружили ничего подозрительного. Я твердил им об этом, пока не посинел.
Да не волнуйтесь, Джордж, я верю вам. Но в Хельсинки меня не покидало странное чувство. Мне показалось, что в Лондоне думают, будто кто-то благополучно проскользнул сквозь сети.
Сэр Дэвид снял очки и аккуратно положил их на стол. Его голубые глаза вопросительно смотрели на Паркера.
Леди Харриет Уайт прищурилась и, оскалившись, продемонстрировала зубына дипломатическом языке эта гримаса означала приветствие.
Все в порядке, дорогой?
Сэр Дэвид, кряхтя, опустился в уродливое старинное кресло, украшенное резными виноградными листьями.
Леди Уайт подошла поближе и внимательно оглядела мужа.
Ты себя хорошо чувствуешь? обеспокоенно спросила она.
Да, великолепно. А ты?
Это был ежедневный ритуал. Взаимный допрос мог продолжаться часами, пока кто-то из них не выдерживал и признавался в головной боли или вросшем ногте.
Ты чем-то взволнован, Дэвид. Не спорь, я вижу.
Стараясь прекратить разговор на эту тему, посол развернул «Правду». Но леди Уайт опустилась на колени около кресла и смотрела на мужа поверх листа. Сэр Дэвид отложил газету.
Уверяю тебя, дорогая, у меня все в порядке.
Гм, леди Уайт снова продемонстрировала зубы. Уверена, что сейчас тебе может помочь только горячий пунш.
Она поднялась и быстро вышла на кухню. Лимонный сок, коричневый сахар, бренди, горячая водарецепт путешествовал с ней по всему миру. Сэр Дэвид слышал, как она размешивает питье в стакане. Бедняжка! Как она старается помочь ему, вникнуть в его дела. Увы, Харриет совсем не разбиралась в политике, полагая, например, что «разрядка» означает паузу между упражнениями в аэробике.
Как много раз, оказавшись на перепутье, он хотел выслушать здравое мнение близкого ему человека, нечто большее, чем пустое: «Все образуется, дорогой» или «Не огорчайся, получится в другой раз».
Хотя надо признать, что банальные суждения и простодушие жены действовали на него успокаивающе, с ней он мог расслабиться, отдохнуть от забот.
Харриет вернулась из кухни со стаканом на чайном блюдце. Сэр Дэвид взял стакан и стал потихоньку, с наслаждением потягивать горячий напиток. Жена заметила, как дрожит его рука, но промолчала.
Почти каждый день в Москве шел снег, но это почти не отражалось на состоянии городских магистралейднем и ночью с фанатичным упорством их расчищали снегоуборочные машины.
По случаю субботы в центре почти не было движения. Паркер не спеша ехал по набережной, любуясь зимним солнцем, заходящим за кремлевские купола. Сегодня природа расщедрилась, отпустив москвичам явно больше девяти минут солнечной погодысреднесуточного зимнего пайка. Этим стоило воспользоваться, ибо назавтра солнышко могло и вовсе не показаться.
Паркера ожидал пренеприятный вечердружеский обед «а-ля фуршет» у Харрисонов. Хозяева, конечно, будут в спортивных костюмах и белых кроссовкахдва этаких фонтана бодрости и здоровья. И говорить, разумеется, придется о пользе бега трусцой. Супруга Харрисона, должно быть, забрасывает картошку в кастрюлю с помощью теннисной ракетки
С досады Паркер так резко затормозил у светофора, что машину занесло. Постовой гаишник проводил его удивленным взглядом.
Еще за дверью слышно было, как Сузи кричит на Стивена. Паркер подхватил малыша на руки и прошел в детскую, не обращая внимания на жену, продолжавшую грозить проказнику. Комната сынауголок детства с яркими картинками на стенах и книжками про поросенка Сэмавсегда его успокаивала.
Пока он переодевался, Сузи продолжала пилить малыша. Слишком часто она стала срывать на ребенке собственное плохое настроение. В Лондоне все было по-другому. Там ей не приходилось постоянно нервничать из-за пустяков. Она прибиралась по дому, варила обеды и души не чаяла в маленьком. Все тревоги, все неурядицы оставались за порогом их дома.
Но в Москве безмятежная жизнь кончилась. Любая мелочь выводила Сузи из равновесия. Паркер вспомнил последний скандална прошлой неделе посольский шофер забыл отвезти ее на рынок. Жена устроила Паркеру истерику по телефону: теперь, мол, она вынуждена отказаться от прогулки с ребенком, не попадет на каток, пропустит урок русского языка Список невосполнимых потерь был бесконечным. Два или три дня она дулась на мужаво всем виновата его любимая Москва.