Тадеуш посмотрел на меня с кислой миной, потом кивнул головой, и поведя рукой впереди себя, столь же кисло заметил:
- В таком случае, нам действительно не стоит за тебя бояться... Это твоё окончательное решение? Ты действительно уверен в том, что сумеешь справиться?
- Я постараюсь.
- В таком случае, я пойду за Нэнси... Через какое время нам уже не стоит тебя ждать?
В любом ином случае я бы, наверное, был бы здорово смущён подобным вопросом, возможно даже, пришёл бы в ужас, или в гнев от того, что меня, судя по всему, пытаются отговорить от, по их мнению, какого-то чертовски безрассудного и опрометчивого решенияно в тот момент подобный вопрос даже не казался мне странным или бестактным, потому я, обдумав его, сказал, что если меня не будет к трём часам дня, то они могут считать меня или погибшим, или без вести пропавшимв зависимости от уровня их собственного оптимизма. Про себя, впрочем, я не рассчитывал на прогулку, которая длилась бы больше часа, так как представлял её именно в роли короткой вылазки для того, чтобы спуститься вниз, узнать, что там, возможно, ещё попытаться выглянуть или даже выйти наружу, а заодно хотя бы на глазок оценить безопасность таковой попытки. Возможно, попробовать найти какую-то еду и чистую питьевую воду (хотя, по идее, мы все могли бы запросто обойтись и без второговода в водопроводе интерната, как я уже говорил, была весьма чистой, и вполне пригодной для питья, особенно если некоторые из нас будут закрывать глаза на собственную природную брезгливость так же, как они уже это делали несколько часов тому назад), если вообще тут было что-то такое. Ещё мне хотелось найти тут кого-нибудь из своих знакомых, не обязательно близких знакомых, из круга моего общения, а хотя бы каких-нибудь одногрупников, или тех, кого я знал по своему этажу, и кто не был бы мне слишком противен. Конечно, больше всего, мне хотелось найти Жанну или Айко, но я не был уверен в том, что это желание осуществимоад ли это был, реальность, или какое-нибудь дурацкое параллельное измерение, в которое нас занесло волей какого-то дикого, абсурдного случая, но я полагал, что злосчастный «закон бутерброда» будет действовать и тут, и у меня либо не останется ни секунды времени на их поиски, либо я найду их в состоянии, столь печальном, что лучше бы их и не встречал.
Ещё хотелось бы узнать, кто это всё устроилхотя бы попытаться выстроить какую-то теорию за счёт собственных наблюдений - но это было нечто из разряда совсем невозможного, потому что ни один находящийся в здравом уме экспериментатор, кем бы он там не был, и какие бы цели перед собой не ставил, не стал бы совать голову в клетку, после того, как сотворил с её обитателями этакое. Возможно, что они должны были появиться позже, когда здесь всё уляжется, и окончательно, но сейчаси я был убеждён в этом, здесь не было никого, кроме этих несчастных, переполошённых подростков, можно сказать уже, бывших учащихся интерната Санхилл.
Я и Тадеуш вышли из теперь формально принадлежащих нам комнат, пожелали друг-другу удачи, и разошлись в разные стороныонпо направлению к всё ещё сидящей у двери пожарного выхода Нэнси, а ятуда где находился выход с этого этажа мужского общежития в учебную часть, где находились двери лифтов, грузового, и пассажирского. Я всё ещё не был уверен в том, что сумею обнаружить их там, потому как не был уверен в том, что этоименно Санхилл, а не что-то, его симулирующее, и сделанное кем-то просто ради того, чтобы мы, очнувшись здесь, не оказались в непривычной для нас ситуации, и не наделали от этого чудес больше, чем нужнооднако, пройдя по коридору до конца, до самой комендантской, и, перебравшись через поваленные и сломанные стол и стул (под которыми, кстати, на самом деле был кто-то похоронен,наверное, этого несчастного сначала что есть силы кинули о пластиковую, но довольно крепкую стену между комендантской и непосредственно этажом, а потом сверху ещё и припечатали всем этим, да так крепко, что больше встать на ноги этому парню никогда уже было не сужденоно он мне, к счастью, знаком не был), я всё-таки увидел дверь, ведущую на выход из крыла, а за нейименно что учебную часть нашего интерната, и ничего более.
Вернее сказать, это был его пятый этаж, где находились кафедры журналистики, литературы, словесности, лингвистики, а так же нескольких иностранных языкованглосаксонской, романской и славянской групп. Я, в бытность свою, довольно часто посещал это место, или, как говорили у нас, «уровень», и весьма неплохо тут ориентировался, запросто мог бы сказать, где и какой тут кабинет находится, и как добраться до общего туалета, или до небольшой рекреации, существующей на каждом из этажей, никем никогда особенно и не используемой, так как перерывы между занятиями были довольно приличными, и большинству из нас было проще добраться до своей комнаты в общежитии, и отдохнуть там. Здесь, так же как и в общежитии, царил хаос и беспорядок, но и живого тут тоже никого не было, ни настроенного враждебно, ни настроенного дружелюбно. И, кстати, надо заметить, что хаоса и беспорядка тут всё-таки было немного меньше, потому что, очевидно, если тут кто-то и был, то явно только лишь пробегал тут, из одного конца учебной части в другой, из женского общежития в мужской, наоборот, иличто было ещё более вероятнее, к лифту, чтобы спуститься вниз и убраться из этого кошмара подальше. Поэтому-то тут, скорее всего, не было и трупов, только кровь на полу, да следы разрушений, например, огромная трещина в потолке, пересекавшая его от кабинета классической литературы до двери лифта, из которой на пол капало что-то густое и тёмное, явно уже застывающее.
Я добрался до пассажирского лифта, и нажал на кнопку его вызова. Сначала она замигала красным (неисправность, воспользуйтесь для спуска пожарной лестницейтут всем объясняли, что значит подобный сигнал, но лично я за всё время своего спокойного обучения так и не столкнулся с ним ни разу), но потом красный мигающий заменил ровный зелёный, и в пока ещё закрытой шахте лифта раздался ровный гул подымающейся вверх кабинки. Система очень надёжная, вспомнил я слова нашего преподавателя по охране собственной безопасности и поведении в экстремальных ситуациях, даже если тут, не дай Бог, конечно, случится девятибальное землетрясение, а этот островок смоет волной цунами в океан, то автоматическая система исправления ошибок и неполадок сделает так, чтобы лифты могли функционировать даже на глубине в несколько миль под водой.
Через несколько секунд двери лифта открылись, и я вошёл в него, попутно нажав кнопку нижнего этажа. Двери за мной закрылись, а кабинка лифта странно дёрнулась на месте, как будто бы зацепившись за что-то, но потом, как бы приняв окончательное решение, двинулась вниз вместе со мною. Она, кстати говоря, так же несла внутри себя следы разрушения и недавно творившегося здесь ужасного хаосапол и стены её были залиты кровью, исцарапаны, кое-где покрыты копотью, несколько кнопок вызова этажей были подпалены и оплавлены, а лампа, встроенная в потолок, светила неровно, и периодически моргала.
Однако до нижнего этажаесли, конечно, не считая того, как кабинка дёрнулась, когда я только отправился в путешествие внизя доехал без происшествий.
Это всё-таки именно Санхилл, подумал я, когда лифт, наконец-таки доехал до самого низа, и двери его раскрылись, и его, скорее всего, не охраняют, как думал Тим, по крайней мере, не охраняют так, чтобы расстреливать (или делать ещё что-то, более противоестественное) каждого, кто попытается покинуть его пределы. Может быть, конечно же, охранялся остров, но само здание точно не было ни под чьим надзором, и потому из него можно было свободно входить и выходить столько, сколько тебе могло вздуматься... Главное, не делать этого так, как пытались сделать те, кто был тут вчера, иначе произойдёт чудовищная давка, и большинство из желающих выбраться наружу попросту переломает себе все кости, прежде чем доберутся до выхода.
А может быть, и не только кости.
И не только переломает
****
Я стоял у дверей лифта, уже закрывшихся, и рассматривал залитый кровью, засыпанный кусками тел (и целыми телами тоже) пол холла, размышляя о том, есть ли среди всего этого чудовищного побоища кто-то, кто был мне знаком. Наверняка быля знал тут много кого, хотя и не с каждым здоровался за рукуно опознать кого-то в этих изуродованных страшной давкой (и кое-чем ещё) телах я, наверное, не смог бы. Я не думал, конечно же, впрочем, что в момент этой самой давки здесь оказались все, кто очнулся вместе со мной, Тадеушем и Нэнси в этом неведомо за что проклятом Богом местемногие наверняка умерли ещё на подходе, некоторым удалось выбраться отсюда ещё до того, как здесь случилось это столпотворение с применением внезапно взявшихся невесть откуда «сверхспособностей», некоторые предпочли остаться там, где и очнулись, а некоторые просто и не планировали искать спасения на улице, и быть может, удрали в подвальные помещения, или даже догадались атаковать запертые двери пожарной лестницыно людей тут погибло много, очень много, даже по примерным вскидкам, сделанным по головам разрубленных, продырявленных, смятых, сожжёных и растоптанных трупов; их тут было не менее сорока, расставшихся с жизнью, и это были, повторяю, только примерные расчёты, потому как проводить точные исследования в этой ситуации было не просто неприятно, а попросту невозможно. Да что там неприятно или невозможно, я, увидев это, тут же подумал тогда, что любой человек, увидевший этот расплывшийся по полу кровавый кисель, попросту бы сошёл бы с ума от ужаса, и надолго бы погрузился бы в пучины полукататонической депрессии, из которой его не смог бы вывести самый грамотный постстрессовый психолог.
- Кажется, эксперимент не удался, - произнёс я неведомо к чему, продолжая рассматривать холл, его разбитые окна, вырванные вместе с косяками двери, разбитые в щепу лавочки для отдыха, и стенды, сорванные со стен, и поваленные в эту чудовищную кровавую грязьБелые мыши сошли с ума, и загрызли друг-друга.
Подумав немного, я решил всё-таки пройти немного вперёд, и попытаться хотя бы выяснить, что происходит вне стен нашего ставшего монструозной мышеловкой учебного заведения. Я, испытывая слабую смесь из жалости, отвращения и страха, сделал несколько осторожных шагов по чавкающей кровавой слизи на полу, внимательнейшим образом смотря за тем, чтобы не наступить на чью-нибудь оторванную конечность, вывалившийся из полости тела орган, или просто кусок мяса, некогда бывший частью живого мыслящего существа, и, таким образом, добрался где-то до середины холла...
- Эй, - окликнул меня кто-то со стороны перехода с медкомнатой, того самого, в котором когда-то прятался от охраны я, и ожидал Жанну, пока она пройдёт краткое собеседование у миссис Тауншелл, уговаривающей поехать её в Сент-ДжонсЭй... Чёрт, я забыл, как его звать...
Я повернулся в сторону коридорчика, и увидел две тени, кое-как плетущиеся ко мне из тамошних потёмок. Одна из теней показалась мне знакомой, хотя я не был уверен в этом.
- Вы лучше бы не ходили сюда! - крикнул я имЕсли у вас, конечно, не железные нервы, и вы не желаете впасть в истерику, или вывернуться наизнанку.
Тени остановились в нерешительности.
- Что, всё так плохо? - поинтересовалась одна из них голосом Нэнси.
Я сделал несколько отвратительных чавкающих шагов в их сторону, и под подошвой моего левого ботинка что-то лопнуло. Передёрнувшись от отвращения, я взмолился Создателю о том, чтобы это, ради всего святого, не был чей-нибудь глаз.
- Не просто плохо, а кошмарно, - сказал я, и голос мой был спокоенЗачем вы пошли за мной? Я же сказал, чтобы оставались там, в комнатах, и поспали.
- Мы есть хотим, - сказала НэнсиНе только спать. Вот и решили добраться до кафе-столовой, выяснить, может быть, там можно разжиться чем-нибудь съестным на складе...
- Если вы сейчас пойдёте в мою сторону, то увиденное вами надолго отобьёт вам всякий аппетит, - сообщил я имНо если вам всё равно, то пойдёмте вместе. Я сам хотел, кстати, заглянуть туда, так что вы могли бы и не беспокоиться...
- Нет, ну мало ли, ты мог бы об этом и не подумать, - сказал Тадеуш немного недовольно, и неуверенно пошёл вперёд, а Нэнси осталась на местеТы не хочешь спать, так, может быть, мыслей о еде у тебя не возникало тоже...
Пожалуй, что ты прав, подумал я про себя, потому что под ложечкой у меня действительно не сосало. Хотя, с другой стороны, о каком «сосать под ложечкой» может быть сейчас речь, если ты стоишь посреди целого озера мёртвой человеческой плоти, и выдыхаешь все эти запахимочи, выдавленного из кишок дерьма, и свежей, практически ещё парной крови?
- Так вы идёте, или что? - поинтересовался я, тем временем, невозмутимоЯ могу принести еду сам, если найду таковую.
- Нет, - Тадеуш оглянулся на всё ещё стоящую на месте Нэнси, а потом прошёл ещё немного, так, что я мог видеть его лицо, а он меня, и то, в чём я сейчас стоял. Его округлая физиономия тут же побледнела, а рот исказился в гримасе едва сдерживаемой тошнотыН-нет... Боже... Я хочу сказать, что нам нужно было бы запастись едой впрок, потому... Потому... что... Ну... Мало ли... - он сделал неуверенный шаг назадЧёрт... нет... Боже... Боже мой... Нет, эта фигня... Что?
- Это не бутафория, - сказал я спокойноВсё настоящее, всё это было когда-то... Ну, я думаю, ты понимаешь, о чём я... Так ты идёшь, или нет?
- Я... Э-э... Чёрт, Господи, Дьявол... Нет, да почему же ты там стоишь?!
- А где мне стоять, - изумился я вялоНа потолке?
- Нет, но... Как у тебя... Смелости хватает?
- Тад, что там?поинтересовалась Нэнси недовольно, очевидно, осуждая его за задержкуВ чём он там стоит?
- Т-тебе лучше не знать об этом, - произнёс он трясущимся, как желе на блюдечке, голосомСтой тут... Я сейчасон торопливо вышел из коридора, и едва ли не на цыпочках подошёл ко мнеВ кафе, на склад... Пойдём быстрее, если можно.
- Можно, - сказал яПойдём.
Мы кое-как (в основном это «кое-как» нужно было вменить в вину Тадеушу, который пробирался вслед за мной крайне аккуратно, а потому очень неуклюже и медленно, постоянно чертыхаясь и произнося что-то злобное и возмущённо-испуганное по-чешски, каждый раз выбирая, куда ему ставить ногуи почти всякий раз ошибаясь в своём выборе), вдоль стенки, преодолели расстояние между коридором и дверями в кафе-столовую, а потом попытались открыть их. Попыталисьпотому что они оказались закрыты, и закрыты изнутри, очень ненадёжно, наверное, благодаря какой-нибудь наспех засунутой между ручек швабре, или чего-нибудь в этом духе. Возможно, и ненадёжно, и створки дверей болтались от наших усилий, словно плохо прикрытые ставни на ветру, но до конца они нам так и не поддались, и остались закрытыми.