Так, по крайней мере, было с Нэнси и Тадеушемхотя, если подумать, то я был едва ли более расслаблен и спокоен, чем они. После того, как я всё-таки согласился на уговоры Нэнси, и проглотил одну из найденных в «наших» с Тадеушем комнатах таблеток, я наконец-таки избавился от своего странного, несусветно-спокойного настроения, и от жидкого льда, бегущего по моим жилам вместо кровино одновременно с ощущением собственной жизни и реальности приобрёл так же и возможность бояться, испытывать тревогу, даже, в какой-то мере, паникухотя, к тому времени, когда препарат К-5 оказал на меня своё воздействие, паниковать уже не было отчего и так, потому что буйство в интернате (или в его подобии) начало затихать. Теперь даже Нэнси и Тадеуш не испытывали потребности в том, чтобы бегать по стенам и потолку от охватившей их разум паники, и просто вели себя тихо и напряжённо, как дети, которые спрятались в шкафу во время посещения квартиры их родителей убийцами и грабителями. Это был тоже страхно его нельзя было сравнить, наверное, с тем ужасом, который испытали они оба, когда сначала очнулись здесь, и поняли, что с ними происходит что-то неладное, и потом, когда вся эта штука, внутри которой мы очутились, содрогнулась от пробуждения тех, кто был тут ещё кроме. Его я в этот момент испытывал тожено он для меня проходил легче, потому что я не пережил того, что пережили они двое, но, тем не менее, был прекраснодля нашего положенияинформирован о том, что здесь происходит... И ещё потому что мне этот страх казался каким-то странным, неестественнымсловно я пытался пережевать что-то, забыв предварительно о том, что от этого чего-то, прежде всего, следует откусить. Нелепое ощущениетак, должно быть, чувствуют себя больные, которым ампутировали ногу, а им кажется, что у них чешется пятка.
В тот вечер мы не смогли даже заснутьи само собой, это было не потому что нам троим было тут неудобно, а потому что нервы наши были натянуты до предела, и мы попросту не могли спать, даже закрыть глаза без того, чтобы уже через четверть секунды не открыть их ввиду испуганного интереса к какому-нибудь неясному звуку, пришедшему к нам издали. Тадеуш предложил провести этот вечер, ночь и остаток тёмного времени суток такдвое бодрствуют, а один спит, или хотя бы просто лежит, или даже вертится с боку на кровати, а «смена караула» происходит каждый час, по кругу. Нэнси тогда удивилась его предложению, сказала, что за прок нам в этом, и что ни она, ни кто-то другой здесь навряд ли сможет закрыть глаза вообще, но Тадеуш настоял, сказал, что волнение и без того забрало у нас много энергии, а отсутствие отдыха вымотает нас окончательно, а энергия, между прочем, может потребоваться нам завтра в любой неожиданный моментну и всё такое прочее, а потом демонстративно заправил кровать, и спросил, кто будет первым. Ему ответили не сразу, и тогда, он решив почему-то, что проблема здесь именно в ней, схватил всё ещё стоящую рядом с кроватью стойку капельницы, с висящим на ней полупустым, с жёлтой жидкостью, пакетом, затем вытащил её на балкон, раскрыл там окно, и выкинул эту штуковину через него наружу. Потом вернулся и повторил вопроскто будет первым. Ему опять не ответили, и тогда он чертыхнулся, и заявил, что будет спать первым сам, и что следом за ним пойду я, а за мнойНэнси. Потом он опять уселся на кровати, потом, подумав, лёг на неё горизонтально. Не имею никакого понятия, пытался ли он заснуть вообще (он, по крайней мере, утверждал, что пытался, но безуспешно), но целый час он лежал спиной к нам с Нэнси, оставшихся молча сидеть в своих креслах, и молчал, и не шевелился; и это походило на какую-то застывшую шизофреническую экспозицию, которую в качестве детали с глубоким смыслом вставили в какое-то одновременно величественное и непонятное арт-хаусное кино; а когда, по истечению этого самого часа он как бы «проснулся», а я таки согласился на эту нелепую до гротескности пародию на отдых, я лёг на кровать вместо него, и целый час просто смотрел на тени, сгущающиеся под потолком, и слушал, что происходит вокруг. Под конец этого дежурстване то по кровати, не то по напряжённой слежке за теми звуками, что были слышны вне этих двух комнатиз всех нас заснуть удалось только разве что Нэнси, но я подозреваю, что совсем не надолго, потому что такая усталость обычно валит человека с ног под самый конец, когда до рассвета остаётся совсем немногокак времени, так и сил человека. Сон её был неожиданен, и я сначала даже предложил Тадеушу оставить её здесь (сам я, между прочем, всё ещё не ощущал никакой потребности в отдыхепрактически, ни в одном глазу), но тот покачал головой, и сказал, что оставить её здесь в одиночку было бы опасново-первых, ничто не застраховало бы её от внезапных гостей, а, во-вторых, когда она проснулась бы и обнаружила, что она здесь одна, а мы куда-то пропали, она могла б вновь испугаться, и одному Богу будет известно, что будет с ней ввиду этой паники на сей разубежит ли она отсюда прочь в поисках нас, или её вновь охватит что-то вроде того, что было с ней вчераведь нам неизвестно, каков период действия этого самого препарата, найденного нами в письменных столах.
- Кстати, нам надо было бы взять его с собой, на всякий случай, потому что вчерашние «приступы» могут повториться и с нами тоже, - сказал он задумчиво, и в этот самый момент Нэнси, очевидно услышав его слова, открыла глаза и посмотрела на него взглядом ожившего покойника, над которым падре, на своё горе, попытался прочитать отходную. Это было так неожиданно, что Тадеуш, ахнув, отскочил назад, как ужаленный, даже держась за грудь где-то в районе сердца, словно бы ему там закололо. Тогда Нэнси, хмыкнув, заметила, что у него эти приступы пока как будто бы не повторяются, и соскочила с кровати.
- Итак, - она оглянулась по сторонам, и посмотрела на настенные часы с деланно-бодрым видомсудя по мешкам под её покрасневшими глазами, и измятому, точно после бурной попойки, лицу, её поведение вовсе не соответствовало тому, что она ощущала на самом делеУже десять часов утра... Вы, надеюсь, не поменяли наши планы на сегодняшнее утро за всё то время, пока я спала?
Я и Тадеуш молча покачали головамипоследний час этого бдения Тадеуш и сам то и дело клевал носом, и ему явно было не до обсуждения нашего плана, а я не мог ничего поменять уже просто потому, что в итоге я оставался один, и обсуждать это мне было бы не с кем.
- Будем собираться, в таком случае, - спросила Нэнси, как будто бы загоревшись нетерпением... Но потом широко и звучно зевнула, с таким рвением, что, зажмурив глаза, покачнулась, и чуть было не свалилась обратно, на кровать.
- Было бы совсем неплохо выпить сейчас чашку кофе без сахара, - пробормотал Тадеуш, не глядя на неё, и вместо этого уставившись мутным взглядом куда-то в сторону, и в пол, так, как будто бы видел там, у своих ног что-то волшебное, что должно было немедленно выполнить его желание, как чудесная скатерть-самобранка. Но ни таковой скатерти, ни кофе, впрочем, тут не было, как, впрочем вообще ничего такого, что могло бы сгодиться в пищу; поэтому я лишь вздохнул и развёл руками.
- Сам знаешь, что я мог бы ответить тебе по этому поводу, - сказал яТак что давай пока обойдёмся без этого. Так мы готовы идти, или же нет?
****
Они были готовыболее или менее, но да. Мы не стали собираться в дорогу долго, просто надели обувь, кто какую могятуфли, Тадеушкроссовки, Нэнситапочки, вооружились какой-то ерундой (у меня, кажется, был один из моих брючных ремней с пряжкой побольше и потяжелее), и вышли наружу.
Они двое были не просто сонными, а измотанными и истощёнными, словно всю эту ночь таскали что-то очень тяжёлое, и без всякой цели и направления. Просто гоняли их туда и сюда, из одного угла комнаты в другой. Нэнси сначала держалась более или менее крепко, но, когда мы наконец выяснили, что дверь, ведущая на пожарную лестницу всё-таки закрыта на замок, и не повреждена (хотя и здорово измазана по низу чем-то липким, коричневато-жёлтым, и пахнущим, как пригорелый жир на сковороде), она, судя по всему, сдала свои позиции, и сказала, что подождёт нас здесь, пока мы с Тадеушем ищем, чем бы таким подцепить дверь, и выломать её ради своих целей, а потом присела у стены рядом с дверью, устало смежив веки. Тадеуш и я тут же попытались привести её в чувство, чтобы она если и не пошла с нами, то хотя бы вернулась в комнату, и легла на кровать, дабы поспать хотя бы пять минутно она только лишь раздражённо отмахнулась от нас рукой.
- Успокойтесь, - сказала она, скривив лицо в гримасу человека, которому до смерти всё надоелоИдите и займитесь своим делом, и не бойтесь, что меня кто-то тронет. Вокруг всё равно спокойно так, что я думаю, что большинство вчерашних зачинщиков беспорядка уже мертвы... Думаю...
Я ещё некоторое время пытался вложить разум в её сонную голову, но через некоторое время под натиском сонливости сломился и Тадеушон нетерпеливо похлопал меня по плечу, и сказал, что мы можем сделать всё гораздо быстрее, и безопаснее, если не станем тратить время на лишние уговоры. Пойдём возьмём ту стойку с капельницей, что осталась у тебя в комнате, предложил он мне рассеянно-раздражённым тоном, сломаем её пополам, и принесём её сюда, чтобы воспользоваться ею, как фомкой, и отжать ею дверь.
У него опять разболелась голова, понял я почему-то, но, согласно пожав плечами, последовал обратно вслед за Тадеушем, сначала в «его» комнату, а затемв «мою».
- Нам надо было озаботиться об этом с самого начала, - ворчал он, тем временем, одновременно и сонно, и мрачноЭто был непродуманный план. Там, за дверью, быть может, и на самом деле безопасно, но вот как её открыть в том случае, если она будет закрыта... Ох и навозимся же мы сейчас... Может быть, пока не поздно, придумаем что-нибудь другое?
Ничего другого лично мне сейчас на ум не шло. Коридоры на первый взгляд, выглядели пустынно и тихо, и то, что вчера здесь было откровенное побоище, нелепое и жуткое, как массовая автокатастрофа, можно было понять лишь по кровавым лужам и брызгам на стенах, полу, а иногда даже и на потолке, да ещё сорванным и подпалённым кое-где обоям, доскам паркета и деревянной обшивки по низу стен, и дырам в панелях, закрывающим потолок. Коменданта на своём посту не было, а сам стол, насколько я мог видеть издали, был перевёрнут вверх тормашками, и частично разломан на куски, и, кажется, под ним лежало чьё-то тело. Кроме него, и того, что оказалось у порога в «мою» комнату, с начисто снесённой до самой нижней челюсти головой (остатки оной веером разлетелись вперёд, и теперь выглядели, как след от стеклянной банки с клубничными вареньем, разбившейся на асфальте после падения с высоты пятого этажа), в коридоре было ещё трое, застывшие прямо на полу и усевшиеся рядом со стеной, и ещё чья-то оторванная рукано её сразу же было и не заметить. Кошмарное зрелищено, тем не менее, кроме всего этого, об опасности свободного перемещения здесь, по этим коридорам, нам ничего больше не говорило. Да, наверное, если задуматься, тут можно было пойти и другой дорогой, например, даже воспользоваться лифтом для спуска вниз. Наверное, так было бы легче и Нэнси, которая, судя по всему, не была намерена держаться на ногах твёрдо, пока ей не дали бы возможность как следует выспаться. Но я всё ещё не был уверен в безопасности такого маршрута, по крайней мере, по сравнению со спуском по пожарной лестнице, вдали от случайных испуганных глаз.
Мы вошли в мою комнату через комнату Тадеуша, а я всё думал: если оставить Нэнси тут, предварительно сказав, чтобы она закрылась на замок, всё было бы ещё прощетак мы могли пройти до самого низа без всяческой обузы в её сонном лице. Если подумать, то можно было бы оставить здесь даже и Тадеуша, и попробовать сходить на «разведку» самостоятельно, в конце-концов, уж если я сумел выжить после того, как моё тело расплющило тремя тоннами железа и пластика, то уж после случайного столкновения с каким-нибудь свихнувшимся от ужаса обитателем этого здания я должен был остаться в живых с ещё большей вероятностью
- Эй, помоги мне, - сказал, даже скорее раздражённо вскрикнул прямо над моим ухом Тадеуш, и мне на руки, выводя из состояния задумчивости, упало что-то длинное, прохладное и металлическое. Это была стойка от капельницы, оставшейся стоять в моей спальнеТяни её на себясделаем её короче.
Я, хмыкнув от неприятного тона Тадеуша, пожал плечами, и схватился за один конец стойки, а потом потянул его на себя. Не ожидавшего такого поворота дел Тадеуша повлекло вперёд, вместе с противоположным концом, уже вынутым из крестообразного упора на полу.
- Чёрт, да что же ты делаешь?! - воскликнул он совсем уже возмущённо, даже озлобленноПогоди! Давай на счёт раз-два... Готов?
Я кивнул. Меня тихо укололо смущение, но уже через секунду этого оно тут же прошло.
- Раздва... Давай!
Я опять потянул на себяа Тадеуш вновь полетел на меня вперёд, только лишь чудом не угодив на конец трубки, и не наколовшись на неё животом.
- Господи ты Боже мой! - воскликнул он рассерженно, и от эмоций, переполнявших его, его чешский акцент стал отчётливым, как печать невидимыми чернилами на нагретой бумагеТы издеваешься надо мной, так что ли?
Я вздохнул, опустил свой конец металлической трубки на пол.
- Послушай, - сказал я емуИди к двери, возьми с собой Нэнси. Вернётесь в комнату - и сидите здесь, если хотите, поспите, а я схожу посмотрю, что там внизу, сам...
- Что?
- Ты устал и измотан, а Нэнси ещё тяжелей, чем тебе, так что вам лучше подождать меня здесь...
- Да с чего ты взял, дьявол бы тебя...
- С того, что я не чувствую ни грамма сонливости, а ты настолько утомлён, что не можешь удержать эту хренову палку в руках...
- Я не могу?! Да ты сам подумал о том, что ты сказал?
- Да, подумал. Давай, не кипятись. Сделай так, как было бы лучше всем.
- Но ты уверен, что ты справишься в одиночку? - раздражительность и злоба в голосе Тадеуша сменились усталой озабоченностьюКак мне кажется, это мало чем будет напоминать прогулку по фруктовому саду...
- Знаю, но попытаюсь не влипнуть неприятности, у меня, кажется, есть кое-какие козыри в рукаве... Давай приведём сюда Нэнси, и вы останетесь здесь...
Он некоторое время смотрел на меня, а потом скривив на лице какую-то неопределённую мину, махнул рукой.
- Чёрт с тобой, - пробормотал онБудь по твоему.... Козыри в рукаве, блин... - он с вялой неохотой опустил свой конец того, что осталось от стойки с капельницей, а потом, подумав, сказал недоверчивоЧто же... У тебя так много этих самых «козырей», что ты даже не станешь брать с собой ничего, чем бы мог... Ну, не знаю... Отразить чьё-нибудь нападение?
Я пожал плечами, потом взял в руки уже положенную им на пол палку, нашёл место соединения двух отдельных секций, а потом дёрнул их от себя, в разные стороны. Стойка тут же развалилась по поламкак оказалось, при толковом приложении сил сделать это было не сложнее, чем разобрать шланг у пылесоса.